Важно, чтобы завтра никто не судил тех, кто ухаживает за брошенными стариками сегодня.Переселение без обжалования
Прокурор отдела прокуратуры Витебской области Наталья Колпакова вводит в курс дела. В домах-интернатах общего типа проживают свыше 700 человек, психоневрологического – 2620. В Оршанском районе есть единственный на всю область специальный дом-интернат. Там в соответствии с законом размещают проблемный контингент. Инвалидов, которые потеряли социальные связи. Лиц без определенного места жительства, нуждающихся в постороннем уходе. Ранее судимых. Условия пребывания в таком учреждении более жесткие, здесь строгие режим и дисциплина, обусловленные особенностью контингента. Потому и аудитория возможных «клиентов» строго ограничена. Порядок направления в спецучреждение четко определен. Из обычного дома-интерната туда могут перевести только нарушителей – после двух административных наказаний. Такой перевод справедливо ассоциируется с дисциплинарным наказанием. Скажем, любит дедушка выпить и побуянить. Дважды за год попался на дебошах с вызовом милиции на место ЧП и доставкой в суд – получи направление на «перевоспитание». Но, оказывается, установленный законом сценарий не всегда соблюдается. Наталья Леонидовна перечисляет основные схемы нарушений:
– В отдельных случаях по непонятным причинам обитатели обычных домов-интернатов сами пишут заявление: прошу перевести меня в спецучреждение. Перед тем как согласовать такой перевод, никто не интересуется причинами столь странного желания. Письменного обоснования нет. Персонал поясняет: якобы старики считают, что там бытовые условия лучше. Или друзья «переселенцев» живут. Или родственникам приезжать ближе. Версий много. Но… Выявлены случаи, когда даже принудительный перевод осуществлялся просто на основании докладной, без фактического подтверждения правонарушения. Например, написали работники дома-интерната, что конкретный гражданин игнорирует правила внутреннего распорядка, – его отправляют на год в спецучреждение. Несколько таких престарелых путешественников в Орше, судя по документам, регулярно переселялись туда-обратно, но ни разу не были наказаны судом...
В Вороновском доме-интернате проверяющими отмечены нарушения правил пожарной безопасностиЧестно говоря, меня в этой ситуации больше смутил факт наличия «добровольных» просьб о направлении в зону строгого контроля. Люди сами пишут заявления? Согласитесь, желание попасть из вполне мирного общежития в компанию вчерашних заключенных и бомжей как-то не совсем стыкуется со здравым смыслом. Почему же никто не поинтересовался истинными мотивами? Может быть, эти люди нуждались в помощи?
Куда хочу, туда иду
Если человека берет под опеку государство – значит, оно несет ответственность за его жизнь и здоровье. Почему же в некоторых домах-интернатах допускается самовольный уход из соцучреждения? Прокуроры отметили: в марте из Оршанского дома-интерната в неизвестном направлении на всю ночь убыл дедушка. Потом аналогичным образом одна из бабушек исчезла на целых два дня. В журнале просто пометили: уехала в Сураж. Без конкретного адреса и положенного в таком случае письменного заявления. А если бы с этими людьми что-то случилось?
Интересная ситуация: на въезде в вышеназванный дом-интернат установлен шлагбаум. Круглосуточно дежурят сотрудники Департамента охраны. А вот забора по всему периметру территории... нет. Как тут уследишь за «квартирантами», которые в силу возраста и заболеваний не всегда могут отвечать за свои поступки? Охранная служба ежегодно составляет акты об отсутствии ограждения. Но получается, что дом-интернат и охранники-милиционеры живут каждый сам по себе. Эта территориальная расплывчатость способствует не только самовольным уходам постояльцев, но и кражам со стороны работников учреждения. Так, в феврале две сотрудницы пытались вынести за территорию продукты питания, чуть позже такую же попытку предпринял кухонный работник дома-интерната. Все задержаны и наказаны. Но, возможно, кому-то удается делать это незаметно, а значит, и безнаказанно – забора-то по-прежнему нет.
Мы в силах сделать старость красивойНе все в порядке с охраной и в других учреждениях. Из Луначарского дома-интерната летом прошлого года в самостоятельное путешествие отправился 34-летний пациент, страдающий параноидной шизофренией. Он смог преодолеть 170 километров до областного центра. Остается только гадать, каким образом. К счастью, на следующий день его обнаружили в Витебске и госпитализировали в психбольницу. Из этого же интерната осенью прошлого года ушел 56-летний больной – он жил в нем последние 10 лет. По факту безвестного исчезновения человека возбудили уголовное дело.
Безопасность превыше всего
Наша задача — позаботиться о тех, кто в силу жизненных обстоятельств остался один на один с немощностью. И условия проживания в интернатах – важная составляющая общей социальной политики государства. К сожалению, на местах об этом помнят не всегда. В прокурорских отчетах – факты неоднократных нарушений санитарно-эпидемиологических норм и правил, пожарной безопасности. Например, в Вороновском доме-интернате рядом с жилым корпусом складировали горючий материал. В Максимовском психоневрологическом интернате только 7 комнат из 57 соответствуют нормативам по площади. Многие престарелые проживающие теснятся и в Орше, хотя общая площадь жилых помещений здесь вполне достаточная для комфортного размещения всех подопечных. Ежегодные обследования проверяющих выявляют массу уже хронических недочетов.
Одним словом, много минусов против очень важных плюсов – в любом случае, одинокий немощный человек имеет кров над головой и пищу на столе. Кто виноват в том, что он вынужден проводить свою старость в социальном учреждении? Однозначно ответить на этот вопрос нельзя. У каждого из поселенцев домов-интернатов своя история, своя беда. Кто-то сам, будучи молодым и здоровым, упрямо шел по наклонному пути и в итоге оказался никому не нужным, кроме государства. От кого-то отказались родственники. До сих пор помню бабушку — ветерана войны, с которой познакомилась во время командировки в один из психоневрологических интернатов. Детям и внукам понадобилась ее квартира, старушку лишили дееспособности и сдали на гособеспечение. Персонал интерната тогда признался: по состоянию здоровья пациентка ничуть не отличается от своих сверстниц, о которых близкие люди заботятся в домашних условиях. Но в этой ситуации родственники выбрали другой путь.
Бог им судья. А для нас важно, чтобы завтра никто не судил тех, кто ухаживает за брошенными стариками сегодня. Ухаживает не в силу зова крови, а по требованию должностных обязанностей. Перед законом это более ответственно и наказуемо. Профессиональная халатность, в отличие от дочернего и сыновнего бездушия, никому не прощается.
begunova@sb.by
