Мечислав Дмуховский, "Собеседник": "Мы берем доверительной интонацией"

Месяц тому назад "Собеседник" - с некоторых пор наш постоянный информационный партнер - отпраздновал свое 20-летие.

Об уникальном еженедельнике, возникшем на сломе эпох, о политике и о судьбе - этот разговор с Мечиславом Дмуховским, первым заместителем главного редактора "Собеседника", нашим земляком. Ведет его известный российский журналист Андрей Ванденко - специально для "СБ".

- Вот и отметили. Каково послевкусие?

- Ощущение жуткой усталости. Как обычно всегда и бывает на днях рождения: сначала именинник готовится, потом кормит-поит дорогих гостей, потом с чувством глубокого удовлетворения моет посуду.

- От чего удовлетворение? Что гости наконец-то убрались восвояси?

- От того, что наговорили кучу приятностей. Что пришли. И даже приехали: из Грузии, Латвии, Украины, Беларуси (мне это особенно приятно). Все-таки день рождения газеты - событие особое. Мы ведь очень много пишем про звезд, можно сказать, используем их. А тут появляется возможность просто позвать их к себе в качестве дорогих и уважаемых гостей.

- Все пришли, кого звали?

- Многие. Хотя на 15-летии звезд было больше.

- И с чем, по-твоему, это связано? "Собеседник" теряет в весе?

- Тираж у нас сейчас немногим больше, чем пять лет назад. А читателей гораздо больше, мы тут достаточно объективно как-то подсчитали: более полутора миллионов набирается.

- Я не о читателях, о весе. О тех временах, когда очерки меняли людские судьбы, по статьям принимались решения на самом верху... Когда "Собеседник" был первой цветной газетой в Союзе, когда за новым номером выстраивались очереди.

- От слов "первый цветной еженедельник" уже тошнит - столько об этом наговорено к 20-летию. Дело ведь не в цвете было! Даже за нецветным очереди, думаю, выстраивались бы не меньшие. Потому что уже тогда, в 1984-м, "Собеседник" предложил читателю иной уровень разговора - максимально открытый, донельзя откровенный, другую интонацию: доверительную, почти как на кухне. Обо всем: о политике, которая тогда воспринималась только со словом "международная", и о комсомоле, о рядовых комсомольцах и о знаменитостях. Их звездами еще не называли. В этом был прорыв. Конечно, каждого номера ждали. По всей стране. В Череповце - мне недавно Леонид Парфенов признался, как он стоял у газетного киоска в ожидании свежего "Собеседника", и в Рузе, скажем, где я тогда работал и где платил киоскерше 1 рубль за номер, который стоил 20 копеек, и ничуть за это на нее не обижался. Уже тогда работали законы рынка, как видишь.

- И все равно: поляна была чистая, ни с кем не приходилось конкурировать. Потом появились и цветные, и еженедельные, и какие только хочешь газеты с какой угодно интонацией.

- Появились. Появляются. Исчезают. Только что вот одна громко закрылась. А скольких мы даже не знаем! Страна другая, времена другие, все другое.

- Это чтобы продержаться, чтобы выжить, чтобы опередить конкурентов "Собеседник" стал раздетых девушек печатать?

- Да-а, это "пятно", видимо, навсегда... Я тебе анекдот расскажу: Одесса, вечер, в старом-старом доме, в сто лет не ремонтировавшейся квартире старого, одинокого, доживающего свой век еврея раздается телефонный звонок. Хозяин берет трубку. "Вася?" - раздается в трубке звонкий-звонкий, полный жизни и желания девичий голосок. "Девушка, - отвечает старый еврей, - вы даже не представляете себе, как вы не туда попали!" Вы даже не представляете себе, Андрей, как вы не туда попали!

- Мы уже на "вы"?

- Я не только о тебе. Как-то во времена приватизации, в году, возможно, 1992-м в Кремле по дороге к Спасским воротам я встретил Анатолия Борисовича Чубайса и попросил у него интервью... Тогда еще можно было на Соборной площади встретить Чубайса и спокойно к нему подойти. "Знаешь, - сказал Чубайс, - "Собеседнику" интервью не дам - вы голых девок печатаете!" Я тогда очень удивился. По той простой причине, что "голых девок" мы не печатали никогда, а откровенные фотографии красоток, которым Анатолий Борисович дал такое неделикатное определение, ко времени встречи с главным приватизатором публиковать давно прекратили.

- Но печатали же!

- Да, и это вторая причина моего удивления. Мы ведь всего-навсего изобретали велосипед. Открывали для России то, что давно открыто на Западе. Да, возможно, это было ошибкой - использовать в молодежной газете бульварные форматы. Но как бы иначе узнали мы, что это нам не к лицу? Что не наш стиль? Понятно, Чубайс - мужик, и голых девок он не заметить не мог, но почему это так сильно врезалось в его память, до сих пор непонятно. И в память других? Что такого страшного произошло? Если это разрушало социалистические устои, то сам Анатолий Борисович к разрушению сих устоев приложил гораздо больше усилий, чем мы. Самое интересное, что в те же годы, в тех же номерах мы печатали, например, интервью с Солженицыным, с Александром Яковлевым, с Гавриилом Поповым, с Ельциным, наконец. Это не очень-то вспоминают.

- Что-то и я про Ельцина не помню.

- Зато я хорошо запомнил, потому что как раз сам с ним и беседовал. И - такое хоть раз в жизни у всех в самые ответственные моменты случается - диктофон не записал ни фразы. Пришлось по памяти восстанавливать все интервью. Это было, как в кино про разведчиков: я сижу в кабинете и ничего вокруг не вижу, не слышу - прокручиваю в памяти разговор с Председателем Верховного Совета РСФСР. Интервью вышло. А сколько было серьезных просветительских текстов на экономические темы, у нас публиковались знаменитые Шмелев, Можаев.

- Искали свою нишу?

- А что было делать? Долгие годы как было? Журналисты писали заметки, редакторы подписывали газету "в печать" - и все. Никого не волновало, что с ней происходит дальше, кто ее распространяет, как, зачем, кто и почему ее покупает. Куда идут деньги от продажи, из чего складываются зарплаты, которые все мы, журналисты разных газет и журналов, получали, по сути, из одной кассы. В одночасье все рухнуло вместе со страной. Пришлось создавать свою бухгалтерию, свои службы продаж и распространения, самим бороться за тиражи и за читателя, искать его. В том числе методом проб и, возможно, ошибок. Если мне не изменяет память, то первые "Записки дрянной девчонки" Дарьи Асламовой были опубликованы именно в "Собеседнике". И Александр Абдулов приходил "бить морду" главному редактору именно после этой публикации. Слава Богу, договорились как интеллигентные люди. И жанр большой задушевной беседы со знаменитостью - это тоже фирменная рубрика "Собеседника", что бы там ни говорили уважаемые коллеги про ее, рубрики, и его, жанра, вечность.

- Нашли?

- Прости?

- Нишу свою нашли? Своего читателя? Как зам. главного редактора ты периодически ведешь номера - ты представляешь себе какого-то конкретного читателя? Или делаешь номер для себя?

- Это разные вещи. Если передо мной лежат два материала для одной страницы и нужно выбрать, я, конечно, выберу тот, который больше нравится мне. А что касается читателя... Да, мы сформулировали для себя наконец, что будем делать газету для всей семьи. Не просто семейную газету, потому что это немного другое - семейная тематика, а именно газету для всей семьи.

- Хорошо, у газеты, будем надеяться, все самое сложное позади: выросли, выдюжили, выжили, нашли своего читателя. А сам как? Реализовался?

- Это - моя газета. Вот мой отец умеет плести "кошыки". Я умею делать газету. Как продукт одно от другого не очень отличается.

- И что, ты в школе мечтал стать замом главного редактора газеты? Или все-таки - признавайся! - главным редактором?

- Признаюсь: как человек, выросший в деревне (родился я в Песевичах, это Ивьевский район Гродненской области), в отрочестве я примерял на себя кепку Василия Пескова. Он уже тогда был мэтром, и его очерками о природе уже тогда зачитывались все. Это в частности. А вообще - просто мечтал стать журналистом, работать в Москве, ездить по миру. Не могу сказать, что мечта моя не сбылась. Хотя "долги" есть. Кажется, в девятом классе у нас было какое-то собрание, на котором мы фантазировали, как нам видятся одноклассники в будущем. Мне запомнился Толик, невысокого роста, конопатый, добрейшей души - он так искренне рассказывал, как через много лет открывает "Советский спорт" и читает там репортаж из Германии с чемпионата мира по футболу, так искренне рассказывал об этом, что мы не могли сдержаться и аплодировали его фантазии. С тех пор ни одного чемпионата мира по футболу в Германии не проводилось, на последний в Японию я не попал, возможно, смогу поехать на европейский в Португалию. Правда, вряд ли опубликуюсь в "Советском спорте", но, надеюсь, Толик это обстоятельство простит и "Собеседник" его тоже устроит.

- Попытки шагнуть в сторону были?

- В какую? Что ты можешь мне предложить?

- Что обычно предлагают: деньги, должности, перспективы...

- Должность у меня есть. Деньги мы в "Собеседнике" сами себе зарабатываем. Перспективы... А какие могут быть перспективы?

- Самому порулить изданием?

- Я никогда не страдал манией быть начальником. Рулить мне приходится. Рулю.

- А творческие амбиции?

- Разве это зависит от смены места службы? Нет, в журналистике, особенно на руководящем посту, когда думать, может быть, надо больше, чем корреспонденту, рутина не засасывает. Газета только заставляет работать мозги, все время стараешься найти что-то новенькое, удивить читателя. Мы вот, кроме "Собеседника", выпускаем кроссворды и сканворды, так первая моя претензия ко всем моим редакторам, что они все делают по шаблону - изо дня в день. У меня нет привычки кричать на людей, но, бывает, доходит до того, что иногда, просто от отчаяния, не зная, как их убедить, начинаю повышать голос, говоря: "Неужели нельзя хоть что-то изменить, хоть чуть-чуть, хоть капельку?" Всегда старался хоть что-то менять. В любой теме найти какой-то поворот. Вот выборы Путина: понятно же, что будет в этот день, как все будет происходить, что напишут коллеги-конкуренты. А мы? Может, давайте, кроме самого, посмотрим, что делали в этот день и другие "путины": однофамильцы, двойники, куклы, игрушки, матрешки... А ты говоришь рутина!

- Как ты выбираешь темы для командировок? Героев своих интервью? Почему, например, едешь писать репортаж в Беловежскую пущу, а не на Байкал?

- Потому что у нас в "Собеседнике" не часто дают задания, раздают указания - все-таки мы стараемся, чтобы корреспонденты сами выбирали себе темы и героев. Почему Беловежская пуща? Потому что это моя родина.

- "Собеседник" для тебя - крест, диагноз, приговор?

- Не крест и не диагноз точно. Или тот крест, который несешь с радостью. Или приговор, который сам себе вынес.