Кохлеарная имплантация – настоящее научно-техническое чудо

Сказать, что Валерия живчик, значит, не сказать ничего. Ее энергии хватит на всю многодетную семью и еще останется про запас. Сидеть на месте – самое страшное наказание. Только если она не смотрит любимые мультики. Сейчас, летом, в деревне Лере нужно и на самокате прокатиться, и порисовать мелками на асфальте, и бабушке «помочь» в прополке клубники. В общем, забот у малышки выше крыши, поэтому нужен глаз да глаз.

Наблюдая за жизнерадостной, любящей смеяться доченькой, маме Наталье даже сейчас тяжело вспоминать события полугодовой давности:

– В три годика Валерия говорила совсем мало. Мы, конечно, волновались. Логопед сказал, что причина в замедленном развитии речи. В садик определили в логопедическую группу. А уже через несколько месяцев мы с мужем заметили, что дочь не отзывается на имя. Обратились в Центр хорошего слуха. Там-то нам и поставили этот страшный диагноз. Первая реакция – шок: это не могло случиться с нашим ребенком! О кохлеарной имплантации ничего не знали. А ведь это самое настоящее научно-техническое чудо.

В Республиканском науч­но-практическом центре оториноларингологии в Минске Валерия прошла необходимые обследования. Пятеро специалистов поставили разные диагнозы. В итоге первый подтвердился. После комиссии на МРЭК нужно дожидаться получения бесплатного слухового аппарата. Но время поджимало (Лере было 3,5 года), поэтому Наталья и Дмитрий купили аппараты сами.

– Предупредили сразу – особых надежд на них не возлагать. У Леры стали отмирать слуховые клетки. Почему? Сейчас не ответит ни один доктор. Это могло произойти из-за перенесенной болезни, приема антибиотиков, даже обычная прививка способна спровоцировать подобные последствия. Лера развивалась как обычный ребенок. А так как клетки отмирали постепенно, заметить потерю слуха было очень сложно.

Со слуховыми аппаратами девочка проходила месяц, два раза в неделю с ней занимался сурдопедагог, но видимых результатов не было.

– В РНПЦ оториноларингологии нас записали на совет по кохлеарной имплантации. Там рассказывают об аппарате, его стоимости, как он работает. Для жителей нашей страны операции проводят бесплатно. И если некоторые родители опускают руки, мы решили идти до конца и не отнимать у ребенка возможность полноценно жить. Существуют разные мифы: осложнения после операции, дети ходят с антеннами на голове, как инопланетяне. Это не так. Многих пугает цена: только на батарейки в год уходит минимум 400 долларов. А если сломается речевой процессор, то его замена после окончания трехлетнего гарантийного срока платная. И стоит десятки тысяч долларов! В России, кстати, родители добились бесплатной замены: писали письма в разные инстанции, снимали видеоролики. Надеюсь, нам тоже удастся, и государство обратит на это внимание.

– Госпитализацию назначили на 9 марта, а операцию на 11-е. Этот день помню в мельчайших подробностях. В 9 часов утра мы приехали в предоперационную. Самое сложное – передать ребенка врачам. Сначала я сидела у дверей, потом вернулась в палату. Не находила себе места. Через 3,5 часа разрешили зайти в реанимацию. Когда увидела свою девочку, не могла сдержать слез – все позади. Через пару часов наш доктор Николай Гребень дал добро перевести дочку в отделение. Он не ожидал, что Лера так быстро отойдет от наркоза. Спустя еще четыре часа у нее появился аппетит: ела с удовольствием, ведь до операции практически сутки голодала. Настроение было замечательное. На следующий день дочка уже бегала по больничным коридорам, играла с ребятами, как будто ничего не произошло.

Но операция – это только начало, ребенок пока не слышит. Нужно подключить аппарат. С момента выписки до первой настройки прошло меньше месяца. Как же мы ждали этого дня! Программу прописывают постепенно, с каждым днем увеличивая громкость. У Леры не было негативной реакции, дискомфорта прибор не вызывал, ни разу не отказалась его надевать. Как только вернулись домой, первое, на что она отреагировала, был звук домофона. Поняла, что кто-то идет, и стояла возле двери в ожидании. В тот момент я опять заплакала от радости. А утром она сама попросила надеть речевой процессор.

При подключении всем пациентам выдается не чемодан, а чемоданище, говорит Наталья. Там все необходимое для ухода за ап­паратом, который работает как от батареек, так и от аккумуляторов. В сумке – инструкции по уходу и эксплуатации, электронная сушилка и обычная с таблетками, впитывающими влагу. Сетки для микрофонов, которые защищают от пыли, зарядка для аккумуляторов и пальчиковых батареек. Запасные катушка, кабель и магнит.

Многие ошибаются, полагая, что достаточно сделать операцию, подключить аппарат – и ребенок тут же заговорит. Реабилитация растягивается не на месяц, не на год и даже не на пять лет. Она длится практически всю жизнь.

– Как только Лера просыпается, надеваем речевой процессор с катушкой и обя­зательно здороваемся. Нужно проговаривать каждое действие. Если идем мыть руки, объясняю: «Лера, мы помоем руки». Включаю воду, прикладываю палец к уху и спрашиваю: «Слышишь, водичка шумит?». Выключаю: «Слышишь, водички нет?». На улице иногда прохожие провожают нас странным взглядом. Не понимают, почему втолковываю ребенку простые истины, что листья и трава зеленые, а небо голубое, и не замолкаю. Конечно, иногда Лере это надоедает. И тогда она закрывает ладошкой мне и папе рот. Первое время даже самостоятельно отсоединяла катушку от головы, смотрела на меня и смеялась: мол, говори-говори, я все равно не слышу. Сейчас, когда прыгает или танцует и катушка отсоединяется, быстро возвращает ее на место. И мультфильмы смотрит только со звуком. Сама включает колонки, и погромче!

Наталья и Дмитрий не считают своего ребенка инвалидом. Валерия ведет активный образ жизни:

– Некоторые виды спорта строго под запретом, например карате (рекомендуется избегать ударов в область импланта). Зато можно плавать, даже с наружной частью аппарата. Для этого есть специальные приспособления, защищающие от воды. Нельзя проходить медицинские процедуры с применением магнитов (к примеру, МРТ). В остальном можно заниматься всем, что доступно людям с естественным слухом.

Слово «мама» малышка научилась говорить еще до операции, теперь родители ждут следующего – «папа»:

– Понятно, что хочется всего и как можно быстрее. Но так не бывает. Нужно недюжее терпение. Когда дочка осознанно скажет «папа», я буду счастлива. А бабушки и дедушки ждут не дождутся «баба» и «деда».

В свое время Наталью очень поддержали родители, воспитывающие таких же детей. Познакомились они на одном из форумов в интернете:

– Мамы имплантированных ребятишек всегда говорили мне: все будет хорошо. Ведь нервы иногда сдают, но делаешь выдох и продолжаешь двигаться дальше. В Лиде, например, живет мальчик Саша, он имплантирован на два ушка. А разговаривает так, что никогда не скажешь, что у него проблемы со слухом. Он очень любознательный, читает энциклопедии.

А четырехлетняя Алена из Гродно знает уже несколько слов на английском и здорово разговаривает. Правда, есть к чему стремиться. Пока ей тяжело даются окончания в словах.

– Главное, чтобы таких детей не изолировали. Им нужна не специализированная, а речевая среда. Поэтому постараемся с мужем сделать все возможное, чтобы дочка и дальше посещала обычный сад. Тогда, я уверена, в семь лет мы придем на ее первый звонок в общеобразовательную школу.

Прибор состоит из двух частей – внутренней и наружной. Первая (электронный чип) помещается в улитку, вторая (речевой процессор или микрофон) – за ухом. Устройство анализирует звуки и превращает их в электрические импульсы. Передатчик посылает сигналы к импланту, где они передаются на слуховой нерв и поступают в слуховые центры мозга, там оцениваются и превращаются в звуки.

machekin@sb.by