За 11 лет, прошедших с момента гибели Игоря Сорина, так и не удалось выяснить причину трагедии. Бывший солист группы «Иванушки International» погиб за два месяца до своего 29-летия, в разгар работы над сольным альбомом. В этом году Игорю исполнилось бы 40 лет. Его мама призналась, что гибель сыну предсказала гадалка.
– До сих пор не знаю, что удержало меня на этом свете, – говорит Светлана Сорина. – Наверное, в глубине души я все еще не верю в реальность случившегося. Сын часто приходит ко мне во сне, мы разговариваем, и все происходит будто наяву. Недавно привиделось, что он прилег со мной рядом, положил голову на подушку. 
Я спрашиваю: «Игорь, это ты?» – «Я». – «Где ты сейчас?» – «Мне дали новую работу». – «Так ты жив?» – «Конечно, жив». Я вскакиваю с постели, выбегаю на улицу, хочу закричать: «Он живой, люди!» Не получается: что-то внутри не пускает… Я просыпаюсь, но не спешу открывать глаза – не хочу, чтобы Игорек уходил. В реальности, куда я возвращаюсь снова и снова, сын давно погиб. И больше всего на свете я хочу, чтобы то, что произошло 1 сентября 1998 года, оказалось лишь кошмарным сном – не более...
Больше так не делай!
– Я возвращаюсь домой около четырех часов дня. Подходя к квартире, слышу, как звонит телефон. Он разрывается, пока я открываю дверь, задвигаю защелку, бегу к аппарату: «Алло!» Это Саша, девушка Игоря. Она говорит мне невероятные, страшные вещи: Игорь выпрыгнул с балкона шестого этажа…
У меня перехватывает дыхание. Едва нахожу силы, чтобы спросить: он жив?
– Да-да, жив, его готовят к операции! – кричит Саша.
– Я сейчас приеду, говори адрес.
Кладу трубку и сползаю по стенке на пол. Господи, Игорек, что с тобой?
Я на минутку закрываю глаза – и проваливаюсь во времени. Я уже пережила нечто подобное, когда сыну было 10 лет… Объявление в «Пионерской правде» мы увидели вместе. Одесская киностудия объявила конкурс – киношники искали актера на роль Тома Сойера. Мы с сыном переглянулись. Буквально вчера этот озорник притащил в класс мышку и выпустил ее во время урока. Девчонки завизжали, учительница ударилась в крик. Он запросто сыграет Тома Сойера! В тот же день мы с мужем послали фотографию Игоря на киностудию. И не удивились, получив ответ: сына пригласили на пробы.
Мы отправились в Одессу. После проб с участием Игоря и Маши Мироновой (Бекки Тэтчер) помощник режиссера собрал нас в кабинете на втором этаже и объявил, что Тома будет играть Федя Стуков. Мой сын побледнел. Ему так хотелось сниматься в кино! Игорь подбежал к открытому окну и прыгнул вниз…
И вот я снова переживаю это. Звоню мужу, выбегаю из дома, ловлю попутку и мчусь в 71-ю больницу. По дороге вспоминаю, как тогда, много лет назад, помощник режиссера, убедившись, что Игорь даже не ушибся, закричал: «Больше так не делай, мальчик! Я не успел закончить: ты будешь играть друга Тома, Джо Гарпера».
На съемочной площадке Игорек вел себя раскованно, общался на равных с режиссером Станиславом Говорухиным и исполнителем роли Мэфа Поттера Роланом Быковым. Маша Миронова оказалась серьезной, даже немножко угрюмой девочкой. Когда ей надо было засмеяться в кадре, за камеру ставили Игорька. Он корчил рожицы и смешил ее…
Мама, поцелуй меня!
– Приезжаю в больницу в разгар врачебного консилиума. Во дворе нервно курят ребята из группы DSM, это с ними Игорь записывал в студии песню «Русалка». За несколько дней до этого сын напел мне ее под гитару:
Русалка, плыви за мной.
Я земноводный, но не земной.
Мне одиноко, плыви за мной…
Музыканты путано рассказывают, что произошло, но во мне крепнет подозрение, что они чего-то недоговаривают.
В разгар репетиции Игорь снял наушники, отодвинул микрофон: «Стоп, давайте отдохнем, перекурим!» Студия компании «Космос Продакшн» расположена в однокомнатной квартире на шестом этаже обычной московской 12-этажки по улице Вересаева. В тот день было очень душно. Ребята слышали, как Игорь в кухне щелкнул зажигалкой, а потом открыл дверь на балкон. Минут через пять звукорежиссер вышел за ним и не обнаружил Игоря. Посмотрел вниз… Ребята бросились на улицу. Сын лежал на газоне. Он был в сознании, через силу улыбался, успокаивая их: «Все хорошо, не волнуйтесь». Они вызвали скорую, а потом подъехала милиция. В 
больнице в крови сына не было обнаружено ни алкоголя, ни наркотиков…
«Светлана Александровна, – говорит мне врач. – Мы готовим вашего сына к операции. Положение сложное. У него перебиты шейные позвонки. Если выживет, то, скорее всего, останется парализованным».
У меня больше нет сил сдерживаться, слезы текут по щекам. Но перед тем как войти в палату, я вытираю лицо, собираюсь с силами. Вижу сына и удивляюсь: ни синяков, ни ушибов, лицо чистое. Игорек лежит очень спокойный. Увидев меня, улыбается. Потом просит: «Мама, поцелуй меня!» Я наклоняюсь и касаюсь губами его щеки, губ, лба. Осторожно глажу его по голове. Он поднимает глаза, с трудом выговаривает: «А Саша где?» Я выглядываю в коридор, зову девушку и оставляю их наедине. Понимаю: сын прощается с нами.
Я говорила с Игорем в последний раз. Потом была операция, она длилась шесть часов. После нее я видела сына только спящим. Врачи просили его не беспокоить. Но через день после операции мы с мужем приехали в больницу и увидели, как из палаты Игоря выходит группа телевизионщиков с камерами! Кто их пустил? Почему? В тот же вечер по телевидению прошел репортаж: сын лежит без движения, только часто-часто моргает глазами, и слезы текут. Он же не мог выгнать репортеров и плакал от бессилия. Я тоже зарыдала. На другой день врачи не пустили к Игорю. Развернули на пороге: «Вечером приезжайте. Кстати, привозите бульон, попробуем его покормить».
К вечеру сын умер.
На концерт как на каторгу
– Мы с мужем не понимали, как жить. Словно Игорь был нашей связующей нитью, необходимым элементом счастья. Через год после смерти Игоря муж ушел от меня. У супруга появилась идея родить еще одного ребенка. Я предложила усыновить какого-нибудь несчастного малыша. Но ему хотелось нянчить только родного ребенка. Расставшись со мной, Владимир женился на одной из поклонниц Игоря. Сейчас в его новой семье растут два сына.
Я полюбила гулять по улицам – дома не сиделось. Если замечала кого-то похожего на Игорька, догоняла, заглядывала в лицо. И разочарованно убеждалась: не он! Я гуляла и вспоминала, как тяжело он мне достался когда-то: рожала его четверо суток! Меня привезли в больницу 6 ноября 1969 года, накануне праздника. И практически все врачи на несколько дней ушли на выходные – праздновать очередную годовщину Великой Октябрьской революции. А я никак не могла разродиться, мучилась страшно! Потом, наконец, праздник закончился, все вернулись на работу, и в ночь с 9 на 10 ноября я оказалась на операционном столе.
Сына мне сразу не дали, тогда это было не принято. Я взяла его на руки только через неделю. Первые несколько месяцев Игорек почти не спал, все время кричал. Он и потом терпеть не мог спать. В садике упрется: не хочу! И делай с ним что хочешь…
Прогулки по улицам помогали держать себя в руках. Сын был со мной, в моих мыслях, воспоминаниях. Несмотря на то, что я его похоронила и старалась забыть тот ужасный день. За место на Кузьминском кладбище я заплатила похоронным агентам $2 тыс. Думала, подберут достойный участок, чтобы народ мог ходить к сыну. А приехала смотреть – расстроилась: место оказалось где-то на задворках. Пошла к директору: как же так, я заплатила такие деньги! А тот ответил: мол, денег не получал, не знает, кто такой Сорин, и вообще скажите спасибо и за это. Я смирилась. Этому миру не было дела до того, что Игоря больше нет...
Помню, когда сын начал петь в группе «Иванушки International», он был так вдохновлен! Первый год работал с радостью, писал песни, которые становились хитами: «Подсолнух», «Где-то», «Я ее ищу»… А потом, видимо, устал и разочаровался. Он хотел творчества, а получались постоянные гастроли, выступления под фонограмму. Гонка жуткая! И так четыре года. Игорь жаловался: «Мама, мой голос никому не нужен, я не могу шептать в микрофон! Что мне делать?» У него началось нервное истощение. Популярность, узнаваемость его тяготили.
Игорь мечтал исполнять серьезную музыку. Говорил, что задыхается в группе, на каждый концерт идет как на каторгу. Наконец, зажегся идеей выпустить сольный альбом.
Гибель предсказала гадалка
– Еще до того как сын стал петь в группе «Иванушки International», он полтора года прожил в Варшаве. Играл в мюзикле. А когда приехал домой, со смехом рассказывал, как в Варшаве гадалка на улице предупредила его: «Не возвращайся на родину, там ты погибнешь!» Те слова оказались пророческими. Но разве можно было в них поверить тогда?
Петь сын полюбил давно, еще в техникуме. Ему пришлось уйти из школы, потому что там было скучно. 
Успеваемость хромала. И когда учителя заговорили о ПТУ, я выбрала для Игорька радиомеханический техникум. Подумала: если придется идти в армию, специальность радиомеханика может пригодиться. Но, конечно, все это было не его. Для зачета он как-то собрал модель приемника и, не зная, какой провод к какому контакту правильно присоединять, переплел провода и прикрепил их пластилином – сразу не разберешься, что там к чему. Естественно, аппарат включили, он не сработал. Сын сделал удивленное лицо: «Надо же, недавно только все было нормально! Наверное, что-то отсоединилось, пока я в метро ехал». Преподаватели посмеялись: ну артист! И поставили ему зачет.
Кстати, во время учебы в техникуме мы поменяли Игорю фамилию: до 16 лет он был Райбергом, как отец. Но потом я подумала, что с еврейской фамилией ему в жизни будет сложнее, и паспорт он получал уже с моей.
Единственное, что по-настоящему нравилось сыну в техникуме, – ансамбль, который организовали ребята. Игорь так полюбил петь, что, окончив техникум, отправился поступать на вокальное отделение Музыкального училища имени Гнесиных. Там ему сказали: «Да, голос есть». Но не взяли. Мы устроили Игоря в Театр имени Ермоловой рабочим сцены, а на следующий год он попал в Гнесинку на отделение музыкальной комедии к педагогу Александру Каневскому.
С первого взгляда
– На первом же курсе Игорь влюбился в Валю Смирнову (сегодня она известный композитор, среди ее песен – «Пошлю его на…», которую исполняет Лолита). У них была настоящая любовь. Игорь переехал в общежитие к Вале.
«Все, как это обычно бывает, началось с первого взгляда, – вспоминает в книге «Приглашение к жизни» Валентина. – Я ходила на подготовительные курсы в Гнесинское училище и однажды на уроке вокала увидела его. Не могу сказать, что была убита, сражена. Нет, у меня на него была обратная реакция: «Как можно брать в артисты такого маленького, кричащего высоким голосом парня». Но после занятий, когда мы разошлись по домам, забыть этого парня не смогла. С ним произошло то же самое. А дальше творилось что-то необъяснимое. Мы ходили на курсы, не пропуская ни одного занятия, только для того, чтобы увидеться. Сидели вместе. Он все время меня смешил, и меня каждый раз выгоняли из аудитории».
Мы расстались по-человечески
– Сын отучился в Гнесинке два с половиной года, а потом прошел конкурс на участие в международном мюзикле «Метро» и отправился репетировать его в Варшавский музыкально-драматический театр. Все это время Игорь ездил к Вале, она – к нему. С мюзиклом «Метро» сын ездил в Нью-Йорк на Бродвей, – говорит Светлана Александровна. – Когда же гастроли завершились, Игорю предлагали остаться в Америке: давали вид на жительство, приглашали учиться в оперной студии. Но он решил вернуться в Варшаву, продолжал играть в мюзикле. Жили они там небогато, подрабатывали тем, что играли и пели на улицах. Но ему было очень весело.
А когда Игорь вернулся домой, восстановился в Гнесинке. Вместе с Валей он поселился в квартире моей мамы, по соседству с нами. Не знаю, что у ребят произошло потом. С какого-то момента они начали ссориться, мучить друг друга.
«Расстались мы без скандала, по-человечески, со словами любви, – писала Валентина. – Мы отдали друг другу все что могли, уже всем обменялись. Я ушла из его дома и вновь поселилась в общежитии. Он часто звонил, иногда заходил, приносил в конверте деньги, как мог, поддерживал. До тех самых пор, пока у меня не появился другой парень. А у него – Саша».
Те, кто обещал помочь, пропали
– Когда Игорь привел Сашу к нам домой знакомиться, я была изумлена: юная 18-летняя леди в строгом костюмчике рядом с моим бывалым сыном-студентом (Игорь учился тогда на четвертом курсе) выглядела, как примерная Бекки Тэтчер возле хулигана Тома Сойера. И… страшно смущалась, когда он бросал на нее влюбленные взгляды.
«Все с ним рядом мне интересно, – вспоминала позднее Саша. – Мне стало кружить голову, а потом ее снесло и вовсе. С Игорем я ничего не боялась. Я вся погрузилась в любовь, в него. Стала свободной – как он, стала думать – как он, одеваться – как он и была принята в его актерскую среду. А какой кайф был носить его одежду, драные джинсы и широкие майки! Я шокировала своим видом сокурсников и преподавателей. Я научилась летать. Из меня перла такая энергетика, такое счастье, такие чувства!».
– Сын почему-то думал, что на госэкзамены в Гнесинку придут московские режиссеры. И, возможно, заметят его, такого музыкального и пластичного, пригласят к себе. Например, Константин Райкин – в «Сатирикон». Почему бы и нет? Но на экзаменах режиссеров не оказалось, никто никуда не позвал. Игорь устроился в театр «Ученая обезьяна». А поскольку ему все еще хотелось серьезно заниматься вокалом, вместе с другом Антоном Деровым они перепели несколько популярных классических блюзовых композиций. Принесли их на суд Ларисе Долиной. Она послушала, сказала: «Это неформат, не пройдет на эстраде». Но Игорь мечтал о сцене. И в этот момент, в 1994 году, в Москву приехал Андрей Григорьев-Апполонов, который заочно учился в ГИТИСе. Они с Игорем познакомились еще в Варшаве – Андрей танцевал в мюзикле «Метро». Он был знаком c продюсером Игорем Матвиенко, и тот как раз решил создавать группу «Иванушки International». Андрей предложил Игорю попробоваться…
Через четыре года, дозрев до сольного проекта, сын покинул группу. В марте 1998 года в последний раз ездил с «Иванушками» по стране – дорабатывал по контракту. Были люди, которые обещали помочь деньгами, обнадеживали. После ухода из «Иванушек» Игорь расслабился, радовался всему происходящему вокруг. А потом… загрустил. Те, кто собирался помочь, пропали, отвернулись, забыли. Игорь закрывался в своей квартире и лежал в темноте. Я тогда очень за него боялась.
Летом Игорь отправился по городам России в круиз, посвященный 200-летию со дня рождения Пушкина, читал стихи Александра Сергеевича. Поэму «Граф Нулин», например, он знал наизусть целиком. В круизе кто-то предлагал ему сыграть роль Пушкина в кино, спеть в рок-опере «Евгений Онегин». Но все это так и осталось на уровне разговоров. Потом сын побывал еще в одном круизе – по Средиземному морю и познакомился с продюсером Михаилом Масловым: тот загорелся вложить деньги в запись альбома Игоря. Сын вернулся обнадеженный. Начал работать в студии с группой Маслова DSM, дневал там и ночевал. А потом произошло то, чего по сей день никто не может разгадать, и я тоже не нахожу ответа.
Я отпустила душу сына
– Приходя ко мне во сне, он ни разу не ответил на вопрос: что же с ним случилось. Иногда мне кажется, что это была трагическая случайность. В тот день Игорь приехал в студию на машине, оставил ее под окнами. Сын обращался с ней очень аккуратно, в салоне всегда был порядок. Когда же к дому подъехали милиционеры, они, осмотрев автомобиль, обнаружили бардак, словно внутри что-то искали. Вот я и подумала: возможно, Игорь вышел на балкон, увидел, как кто-то роется в его авто. Машинально подался вперед. И не удержался… Не знаю. Слухов ходило множество, один лживее другого. Но сводить с жизнью счеты мой сын точно не собирался. После его гибели я ходила на кладбище каждый день – подолгу разговаривала с Игорем. Ведь для матери дети не умирают. Не уходят. Я не ощущаю его физически, не могу обнять, но духовная связь между нами существует. Несколько лет назад я в очередной раз шла к Игорю – и повстречала недалеко от могилы какую-то бабушку. Она сказала: «Не держи ты душу сына здесь, он так намаялся, отпусти! У него есть свои задачи, а ты здесь делай все, чтобы ему не было там больно за тебя!» Меня в тот момент как молнией поразило. Я поняла: надо жить дальше так, чтобы сын мог гордиться мной. Чтобы не видел меня неухоженной и в плохом настроении. Осознание этого, возможно, помогло мне выжить. Я поменяла работу, сейчас веду театральную студию в одной из районных библиотек. Хожу в бассейн, занимаюсь спортом. Стараюсь почаще улыбаться. Восемь лет назад встретила Анатолия, который полюбил меня, сейчас мы живем вместе. С друзьями сына выпустила два сборника стихов Игоря, книгу воспоминаний о нем. Мы устраиваем вечера его памяти. Когда мы вспоминаем о нем, он словно оживает – таким, каким я его помню: веселым и полным надежд.
День пройдет или ночь,
Сын уйдет или дочь,
Кто им может помочь, я не знаю.
Одинокой звездой
Их веди за собой,
Им дорогу в ночи освещая.
(Из стихотворения
Игоря Сорина «Мама»)
Олег ПЕРАНОВ, ООО «Теленеделя», Москва (специально для «ЗН»),фото Виталия Федорова, из личного архива Светланы Сориной
