Еще есть слова, которые были просто присвоены отдельными клаками, стратами, слоями общества. Например, «демократы». Не секрет ведь, что наши демократы — это лишь те, кто сам себя так давно и упорно называет. Остальным же стать демократами светит, только если те, подлинные, тебя таковым сочтут. Скажет, к примеру, какой‑нибудь уголовный заговорщик Федута, что генерал‑лейтенант Чергинец ни разу не демократ — и все. Хоть они оба и писатели, но — в разных союзах.
Грешницы и мироносицы
Или слово «христианин». В семье Северинцев к нему особое отношение. Скажем, сам Павал считает, что приговор ему вынесен вот зачем: «Мяне Госпад сюды паставiў, значыць, я для чагосьцi тут патрэбны». Что‑то подсказывает: ох не для того, чтобы разобраться в себе, раскаяться в содеянном и выйти на путь исправления, нет.Северинцы, замотавшиеся в это самое «христиане», — они не такие. «Нават калi я хаджу каля турмы, — гаворыць жонка Вольга, — яе супрацоўнiкi бачаць, што за чалавекам стаiць сям’я. Як кажа Ганна, сястра Паўла, людзi, якiя ад iх адрознiваюцца. Таму нам трэба iмкнуцца быць максiмальна iнтэлiгентнымi».
Иначе говоря, даже бродя вокруг тюрьмы, они, Ганна ды Вольга, «адрознiваюцца» от других людей. Полагаю, сия уверенность сохранилась бы у них, даже если б они сели в чистом поле. А ведь это и есть сама гордыня. Смертный грех, не простой.Или у «христианских демократов» свои каноны и иные заповеди?
Возможно, образы «бредущих к неотваленному камню двух Марий» кружат женщинам, возомнившим себя мироносицами, головки. Не случайно ведь Ганна все чаще записывает в своем дневнике, как с ней «беседовал господь и ставил годовые оценки».
А Вольга вслед за мужем призывает каяться: «Каяцца трэба кожнаму. Нават калi мы не галасавалi за Лукашэнку — мы ж яго самi выгадавалi, мы вiнаватыя. Каяцца заўсёды ёсць за што. За быццё Курапатаў. За няведанне мовы, гiсторыi». Так может, лучше бы сначала подучить? «Мы збольшага не ведаем, за што змагаемся» — тогда зачем же был весь этот разгул бесчинств? Может, сперва стоило хоть сформулировать?
«Прости им, ибо не ведают, что творят». А если они не ведают что, но упорно творят со своей страной, со своим народом — тоже простить? Так ведь есть подозрение, что — ведают.
И враги человеку — домашние его
Самого Павла Константиновича, как ни удивительно, неплохо помнят в редакции нашей газеты. Весело бегал хлопчик по коридорам, Паша большой Пашу маленького на ноге качал. Все просто: «Кастусь (Константин) Северинец работал корреспондентом БЕЛТА‑ТАСС, на Белорусском радио, писал криминальные очерки для минской «Детективной газеты». А с 1992 по 1995 год даже получал гонорары как собкор «Советской Белоруссии» по Витебской области.Радовался урожаям зернобобовых, прославлял растущую местную промышленность, рапортовал о выполнении планов и бюджетов, был проводником и пропагандистом государственной политики. И 5‑го числа каждого месяца, как и другие областные собкоры, приезжал в столицу за заслуженными гонорарами.
«Черный бусел» — так в те времена называлось уютное и теплое заведение ну прям в Доме прессы. В нем и оставались обычно те гонорары, а бывало, и сами собкоры. И, как гласит одна из редакционных легенд, вот что придумала Татьяна, жена Константина, мать Павла: она корреспонденту в дорогу стала давать с собой ребенка. Вот Павлик и бегал по редакционным коридорам да кабинетам, пока папка получку отмечал. В ведомости…
Сама же Татьяна — преподаватель, как и ее дочь Ганна. «С 2000 года я участвую во всех избирательных кампаниях в команде оппозиционных кандидатов, — хвасталась она. — Я считаю, что власть у нас не легитимная». И если дочь признавалась, что «фальсифицировала», работая в школе, то мать была «уволена с должности учителя русского языка и литературы СШ № 40 Витебска за прогулы».
Можно считать власть какой угодно, но безобразничать‑то никто права не давал. «Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?» — до Гоголя обе «учительницы», видно, так и не добрались.
И еще к портрету семьи христианского демократа: «На суд (по увольнению. — Прим. авт.) с моей стороны никто из коллег не пришел, — жаловалась Татьяна. — Я уходила под гробовое молчание со стороны коллег, как это ни прискорбно». Вот реакция белорусов на ее деятельность, отношение к ней еще полтора десятка лет назад. Зато тогда же «поддержать опального педагога приехали представители ОБСЕ и посольства США в Беларуси». В районный суд областного центра приперлись. Еще в тихом и спокойном, как тогда нам казалось, 2007 году.
Кстати, Ганна в 2020‑м точно так же прятала бчб в белье, возвращаясь по улицам с митингов и гуляний. Все они знают, как про них на самом деле народ думает, все понимают.Могут ли двурушники и лицемеры называть себя «христианами»? Могут ли они на публике проповедовать одно, а сами поступать и своих детей учить другому? Могут. Для этого нужно потерять совесть, выкинуть принципы, присвоить себе слово «христиане» и завернуться в него, как в оберегающий кокон.
Использовать плащаницу в качестве маскхалата — еще один грех, кощунство и святотатство.
Лжеапостол Павал
Кто же такой на деле, не на словах, Павал Северинец?Демократ?
Количество последователей его (да и других таких же) идей и убеждений никогда не превышало 5 процентов. Любые выборы, любые опросы, общепризнанный факт. Что делает демократ? Может, идет к людям, агитирует, пропагандирует, разъясняет? Может, бьется за места в местных советах и органах власти, чтобы делом доказать? Может, превращает свой хитросделанный оргкомитет в реальную партию, занимается строительством?
Нет, нет и нет. Вся политическая жизнь Северинца и подобных была основана на очень простом тезисе: мы — демократы. Значит, мы — правы, а остальные — нет. Значит, незачем считаться с их мнением, нужно тупо задвигать свое. Народ? Пофиг на народ, народ — быдло. Не забудьте: мы, демократы, — «людзi, якiя ад iх адрознiваюцца».
Дзяўбцi i дзяўбцi, как сказали их последователи потом, отодвинув подуставших «демократов» в сторонку. Мол, а ну, дайте‑ка мы новыми инструментами долбанем.
Христианский демократ?
Как в Европе? Снова нет. Для начала потому, что нет партии. А партии нет, потому что люди в нее не идут. Но даже не это основное.
Многие белорусские «демократические партии и оргкомитеты по их созданию» с момента рождения подпитывались западными грантами. Сейчас это и не скрывается. Об этом даже не говорят — тривиально, понятно, общеизвестно.
Борьба с несправедливостью, за лучшее устройство общества, за иные принципы, христианско‑демократические? Конечно, Христос тоже возвышал свой голос: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры», но ведь денег от римлян он не брал! Ни сребреника, ни одного динария. Наверное, был патриотом и понимал, что внутреннее внутри должно и решаться. Не между народами, а между народом.
А когда ты привозишь к матери на суд послов враждебных стран (ну не друзья же Беларуси Соединенные Штаты Америки и ОБСЕ?), сидишь на зарубежных грантах сам и доподлинно знаешь, что твои поплечники делают то же самое, — ну какой ты в европейском смысле «христианский демократ»? Мелкий деятель на содержании, не больше того.
Христианин?
Как минимум это человек, для которого заповеди — не пустой звук. Христиане не одобряют оскорблений — а ими весь интернет полон вот уже полтора года. Христиане сторонятся хулиганов и провокаторов — а те вон до сих пор с тряпками кое‑где да выскочат. Ну и что, что с бчб, они ж от этого хулиганами и провокаторами быть не перестают. Увещевает таких христианин Северинец, к добру призывает? Нет.
Христиане против убийств — и где хоть слово про заговорщиков и их «интернировать» до смерти? Привычными (как и «террористы‑экстремисты») нынче стали анонимные угрозы в сторону тех, кто с невероятными не согласен: убить, покалечить, их самих, их детей, их стариков. Да что угрозы — даже открытые призывы в соцсетях к расправам, казням, линчеваниям и убийствам уже не шокируют публику. Христианин Павал, быть может, восстал против разгула бесчинств? Отнюдь. Даже в сторонку не отошел.
Да что ходить далеко: родная сестра восторженно кликушествует: «Дзецi выйшлi на вулiцу i навалялi АМАПу!» — ну и? Где «богу — богово, а кесарю — кесарево»? Где «а кто соблазнит малых сих»? Христианство — где? А ведь «маўчаннем прадаецца Бог», как сказал один из духовных коллег Северинца.
Стоять посреди толпы, которая ревет «Распни его!», и уверенно полагать себя христианином — это, знаете ли, некий особый вид духовного извращения.
Ересиарх
Про духовное извращение — не просто слова. Если окружение непрерывно кадит: «Яго тату любяць i ён — герой», когда всерьез пишется евангелие: «Бывала, мне ўвечары кепска — а потым як рукой зняло. Аказалася, што ён молiцца ў гэтыя гадзiны» — тут у кого хочешь крышу снесет. Особенно если и раньше был не крепок в вере.И по тюрьме уже запускается слух: «Кажа: давайце памолiмся. Тады iшоў дождж, а на момант, калi яны сталi малiцца, узышло сонца. Як толькi скончылi малiцца — зноў пайшоў дождж». И строится в голове «новый беларусалим», ладится переписка напрямую с главами церквей — да с указаниями, с требованиями. И нащупывается свое место во всем том политическом бедламе, который частью остался на воле, а частью просто сбежал.
«Павел увесь час пытаецца, што кажуць цэрквы, як iдзе малiтва за Беларусь. Бо ў яго ёсць такое адкрыццё: пакуль не выкажуцца цэрквы — нiчога не будзе». Кроме исцеляющей на расстоянии молитвы и чудес, теперь еще и откровения появились. Следом, наверное, черед видений наступит?
«Ён кажа: царква павiнна даваць прыклад. Цяпер хрысцiяне жывуць так, нiбыта нiчога не адбываецца, зусiм нямногiя цэрквы выказваюцца» — и вот только лгать не надо бы. Потому что и христиане живут не так, и в храмах высказываются, кто крепок. Но Павалу‑то надо, чтобы и верующие, и церкви разделили его позицию. И тогда он — со своими молитвами, откровениями, чудесами, видениями и свитой — как раз и окажется духовным пастырем.
Ересиархом, непрерывно лгущим своей пастве. «Яшчэ адна яго рыса: калi ён бачыць нейкую несправядлiвасць цi што камусьцi патрэбная дапамога, — так продолжается апологетика, — ён не можа прайсцi мiма».
Его стране было плохо от санкций? Было. К его народу относились несправедливо? Да хоть поляков возьмите, хоть литовцев, хоть американцев, было. Его Беларуси нужна была помощь? Не помешала бы, вспомните, как тяжело мы поднимались после лихих 90‑х. Не может пройти мимо?Он не только мимо прошел — Северинец был одним из тех, кто системно, непрерывно, обдуманно и злонамеренно «шатал и шатал крывавы рыжым». Проповедуя ересь про «беларусалим» и никогда не говоря правды, какую беду он навлекает на страну.
Не хотел, не осознавал, не понимал? Значит, юродивый. Но снова что‑то подсказывает: знал. Понимал. Христианством при этом прикрывался. А потом и использовать его стал.
Может, церковным иерархам пора тихо, но внятно указать, что место юродивых — на паперти. Что с ересиархами любая церковь борется нещадно. Что у живущих здесь есть свой храм — это Беларусь. Тот же, кто, тучи разведя руками, ведет толпу сатанистов «старый храм» разрушить и снести вместе с народом ради своего «нового беларусалима», — ересиарх.
И должен быть проклят. И извергнут из общества.
Лицемерие и подличанье
Все невероятные так или иначе используют детей ради своих целей. Своих — ради себя, любимых. Бросая их ради «гуляний». Ставя в толпу, да впереди. Или — как щит, чтобы не тронули. Как последний аргумент, чтоб не наказывали строго, мол, дети дома плачут.У них это, видимо, в крови. У Северинцев так точно, Ганна сильно гордится своей дочуркой, которая, хвасталась, на пять митингов осенью успевала сбегать. Растет смена на загаженной ниве, дурная трава и прет, что дурная.«Напрыканцы быў шчымлiвы момант, — добавляет эмоций Вольга, рассказывая, как мужа отправляли в колонию. — Я сказала, што тата не можа пайсцi з намi, а ён (маленький сын Северинца. — Прим. авт.) спытаў: «Чаму?» I гэты канваiр стаяў i глядзеў на нас, i я думаю: цi пераварочваецца нешта ў яго сэрцы?..»
Я отвечу: переворачивается. Любой нормальный белорус (и тот конвоир тоже), глядя на эту сцену, думает: как же жаль парня. Отец — уголовник, рецидивист, да еще и фанатик. Вся семья церковным хором будет и из сына лепить похожего, и помочь тут вряд ли получится. Хоть бы повезло пацану, что ли.
И еще выполняющий свою нужную работу «конвоир» думает, насколько все же гуманно наше государство, не на словах, а на деле. Ведь никто не трогает его мать. Лишь понемногу штрафует его бабку и предупреждает деда, просто чтобы те в чувство пришли. И не сажает тетку, которая за последний год наговорила себе и наделала обществу на реальные сроки. Потому что у той детей — трое.
Которых тоже жалко.
«Вы, наверное, заметили, что безымянные авторы «Тысячи и одной ночи» историю каждого героя заканчивают гениальными словами: «И это все о нем!» … И как только вы дойдете до слов: «И это все о нем!», я скажу, что произошло поздним вечером двадцать второго мая…» (В. Липатов).Собственно, теперь вы тоже можете сами сказать, что было, что будет и чем сердце успокоится у Павала Северинца — не демократа, не христианина, лжеапостола, за организацию массовых беспорядков осужденного на семь лет колонии усиленного режима.
mukovoz@sb.by
t.me/nakipelo_by
Рисунки Олега КАРПОВИЧА
