Винценту Дунину–Марцинкевичу — 200 летНаверное, он мог бы стать известным польским литератором.
При желании сделал бы карьеру в официальной имперской, то есть русскоязычной, культуре...
Шляхтич с гербом «Лебедь» выбрал изначально трагическую судьбу белорусского писателя.
Мы со школы представляем Дунина–Марцинкевича по его известной фотографии. Литературовед Геннадий Киселев описывает ее так: «Ён сядзiць у крэсле ў спакойнай, годнай позе. Адна рука на калене, другой абапёрся на адмысловую круглую падстаўку з разьбяной ножкай i прытрымлiвае нейкi рукапiс, вiдаць, у знак прыналежнасцi да пiсьменнiцкага цэха...»
Есть и еще деталь: писатель одет в чамарку — повстанческую свитку из серого сукна. А снимок, между прочим, был сделан во время восстания 1863 года...
Царские власти так и не смогли доказать участие Дунина–Марцинкевича в восстании. Шпионы охранки жаловались на иезуитскую хитрость подозреваемого. Год продержали, однако, в Минском остроге. Ну а дочь, талантливая музыкантша, неукротимая Камилла, отправилась на каторгу.
Да, это был необыкновенный человек. Талантливый, смелый, веселый... Писатель Алесь Асташонок в пьесе «Камедыянт» подчеркивает его артистичность, способность к мистификации, к опасной игре с врагами...
Вдумайтесь сами в факты его жизни.
Остался сиротой. Устроился служить секретарем в частное бюро Барановского в Вильне... А вскоре в лучших традициях романтизма похищает дочь своего работодателя, 16–летнюю Юзефу Барановскую, и молодые влюбленные тайно венчаются. Дети рождаются один за другим: дочери Камилла, София Алиция, Цезарина, сын Мирослав Эдвард...
С помощью покровителя, епископа Матея Липского, Дунин–Марцинкевич устроился чиновником Минской консистории, то есть церковного суда... Что он честно исполнял свою работу, подтверждает легенда: некий богатый шляхтич, проиграв дело, решил отомстить и заказал в храмах заупокойную с колокольным звоном по усопшему Марцинкевичу, который живет за садом губернатора. Мститель озаботился также купить саван, подсвечники и прочие похоронные принадлежности и прислать на дом «живому покойнику».
Скандал получился, шутника так и не удалось поймать...
Впрочем, судя по всему, Дунин–Марцинкевич и сам был способен на розыгрыши. В домашнем салоне Марцинкевичей собиралась местная интеллигенция. Пели, читали стихи, ставили спектакли... Наверняка играли в шарады — любимое развлечение образованных людей той эпохи.
Кстати, в своих спектаклях Дунин–Марцинкевич исполнял главные роли. По отзывам газет на польскоязычную оперетту «Рэкрутскi яўрэйскi набор», «сочинитель Марцинкевич был всех забавнее».
Оперетта пропала. И музыка. И либретто. Следующая постановка — опера «Сельская iдылiя», или «Сялянка», тоже была запрещена... По легенде, после этого драматург вместе со своими дочерьми впрягся в театральный рыдван, именуемый в народе «бяда», и отправился на гастроли по окрестным деревням.
А ведь даже дом в районе Троицкого предместья Минска пришлось продать — слишком дорого обошлась постановка «Сялянкi»... Ставилась на энтузиазме, лучшими местными талантами. Нужно было превзойти разрешенные цензурой спектакли труппы минского городского театра. Судя по всему, это получилось. Столпотворение, восторженные отзывы... Кстати, фотограф Прушинский, автор фотопортрета Дунина–Марцинкевича, о котором мы говорили, был исполнителем роли Кароля Летальского.
Дом в Троицком предместье, где проходили репетиции театрального кружка, чудом уцелел до 60–х годов прошлого века... И был снесен, чтобы на его месте возвести служебное здание при ВДНХ, это такая кирпичная коробка справа от выставочного комплекса...
Даже сосланный, запертый в своем имении Люцинка Дунин–Марцинкевич остается собой. Белорусскому писателю Ядвигину Ш. посчастливилось в детстве учиться в организованной писателем в Люцинке школе для крестьянских детей. «На кожный важнейшы, бывала, дзень нябожчык пiсаў для нас усiх, дзяцей, якую–колечы камедыю, i мы яе вучылiся, з’язджалiся госцi, i iшло прадстаўленне».
Дунин–Марцинкевич оставил нам много загадок... Как сформулировал в 1984 году в предисловии к книге исследователь его творчества Я.Янушкевич: «Адкуль з’явiлася ў пiсьменнiка дасканалае веданне Масквы, каб так падрабязна i дакладна намаляваць воблiк тагачаснага горада ў былiцы «Халiмон на каранацыi»? Адкуль драматург ведаў пiнскую гаворку i чаму менавiта на ёй напiсаў свой лепшы твор — камедыю «Пiнская шляхта»? I асноўныя таямнiцы — дзе прападаў паэт тыя 600 дзён, з лютага 1863 года па кастрычнiк 1864, няўлоўны для царскiх сатрапаў [...] i што хаваў ён у куфры, «паўнюсенькiм рознай пiсанiны», якi згарэў у полымi люцiнскай сядзiбы?»
Эти загадки все еще вызывают дискуссии...
Мы задали известным людям по два нехитрых вопроса о классике:
1. В чем, по–вашему, загадка Винцента Дунина–Марцинкевича?
2. Какие его произведения войдут в золотой фонд литературы?
Таццяна Шамякiна, доктар фiлалагiчных навук, прафесар:
1. Загадка Дунiна–Марцiнкевiча — у яго iдэалiзме, у iмкненнi прымiрыць непрымiрымае, злучыць супярэчнасцi, сцвердзiць жыццё, якое адпавядала б Божай задуме. Дунiн–Марцiнкевiч распачаў «кансерватыўны праект», а значыць — гэта мой пiсьменнiк!
2. Будзе запатрабаваны сам прынцып падыходу пiсьменнiка да творчасцi — традыцыяналiзм. Акрамя таго, у грамадстве, дзе ўсяго, у тым лiку лiтаратараў (не пiсьменнiкаў, а лiтаратараў), стала залiшне многа, ужо адно тое, што Дунiн-Марцiнкевiч быў фактычна адзiн на працягу некалькiх дзесяткаў гадоў, робiць яго творчасць абсалютна унiкальнай i прыцягальнай дзякуючы сваёй унiкальнасцi.
Всеволод Горячка, поэт:
1. Если честно, загадки я не вижу. Вижу личность. Загадка скрывает часть целого, и что там — пустота или наполненность — неизвестно. А Дунин–Марцинкевич — это наполненность. Сегодня и некоторые научные идеи, например, Циолковского, звучат наивно и даже немного смешно, хотя в свое время были новы, и не будь их, не было бы сегодняшней космической науки. Так и творчество Дунина–Марцинкевича... Но его произведения и сами по себе мне интересны, в них раскрывается его время. Случается, перечитываю какое–то стихотворение по многу раз.
2. Дунину–Марцинкевичу удалось создать свой мир. Я внес все его произведения в мой собственный «золотой фонд».
Арнольд Макмилин, профессор, литературовед (Лондон):
1. Мне кажутся убедительными доводы литературоведа Нины Мечковской о том, что авторство «Пiнскай шляхты» не принадлежит Дунину–Марцинкевичу. Думаю, эти доводы нельзя игнорировать.
2. Дунин–Марцинкевич, конечно, пионер белорусской литературы. Но, на мой взгляд, самое важное его произведение — перевод поэмы Мицкевича «Пан Тадеуш», так что не уверен, что Дунина–Марцинкевича нужно включить в золотой фонд (выражение мне не очень понятное).
Владимир Гилеп, председатель Фонда культуры, главный редактор «Краязнаўчай газеты»:
1. Дунiн–Марцiнкевiч быў для мяне загадкай, бо я ў дзяцiнстве не вывучаў беларускую мову, не ведаў беларускай лiтаратуры... I пра Дунiна–Марцiнкевiча даведаўся ў сталым узросце, працуючы ў ЦК Кампартыi Беларусi. Мы ехалi ў Дзяржынава ў сувязi са стагоддзем Фелiкса Эдмундавiча Дзяржынскага, каб адкрыць там новы музей. Па дарозе спынiлiся ля могiлак, дзе пахаваны Дунiн–Марцiнкевiч, паднялiся да невялiчкай каплiчкi. Убачылi побач непрыкметны помнiчак яму... I там нарадзiлася iдэя: адкрыць у каплiчцы музей, прысвечаны Дунiну–Марцiнкевiчу, i паставiць добры помнiк. I мы зрабiлi гэта. З’явiўся прыгожы бюст, ад яго можна было падняцца па прыступках да каплiчкi, адчынiць браму i паглядзець экспазiцыю. Так Дунiн–Марцiнкевiч перастаў для мяне быць таямнiцай. Але, на вялiкi жаль, пасля з’явiлася другая таямнiца — знiкла экспазiцыя. Дзе яна? Цi iснуе зараз? Дай Бог, каб да 200–годдзя пiсьменнiка, даты, якую адзначае i ЮНЭСКА, яна была адноўлена.
2. Творчасць Дунiна–Марцiнкевiча — класiка.
Петро Васюченка, писатель, литературовед:
1. Я бы говорил не о загадке, а о загадках. Сегодня только мемориальный камень обозначает место, где гипотетически мог родиться Винцент Дунин–Марцинкевич. Там ли находилась его усадьба — не известно никому. Во многом не разгаданы тайны его текстов, особенно «Пiнскай шляхты». С чего бы это Дунин–Марцинкевич сделал образ Крючкова, взяточника, который говорит про несуществующие законы и статуты, путает даты, «дабрадзеем», устраивающим счастье молодой влюбленной пары? Загадка — и последние дни жизни писателя, судьба Люцинки. Когда мне пришлось быть возле этой усадьбы, все, что там существовало, — это крыльцо, ведущее прямо в небо, казалось, по нему писатель словно ушел в небытие.
2. Мне думается, его произведения уже остались в веках. И «Пiнская шляхта», и «Сельская iдылiя», возвращенная к жизни мелодрама, которая содержит в себе черты многих литературных «сялянак» — так в странах Европы назывались пьесы, где паненки переодевались в крестьянок. И последняя пьеса Дунина–Марцинкевича «Залёты» тоже стала приобретением белорусской и европейской драматургии.
Владимир Куликович, главный редактор журнала «Роднае слова»:
1. У першым нумары нашага часопiса за гэты год пра некаторыя загадкi гаворыцца... Напрыклад, лiтаратуразнаўцы спрачаюцца, калi ж Халiмон, герой паэмы «Халiмон на каранацыi», ездзiў на тую каранацыю? А яшчэ для мяне загадка: што падштурхнула шляхцiца Марцiнкевiча, iнтэлiгента, якi меў дачыненне i да польскай культуры, i да расiйскай, выбраць менавiта беларускую культуру i спрыяць распаўсюджанню беларускасцi i беларускага слова? Многiя ж адмаўлялiся... Гэта было нявыгадна. Не прыносiла вялiкай карысцi, толькi вялiкiя расходы i непрыемнасцi. Што было штуршком? Любоў да Радзiмы, да мовы? Штосьцi яшчэ?
2. Думаю, застанецца са спадчыны Дунiна–Марцiнкевiча «Пiнская шляхта». Вобраз беларускай шляхты, як яна эвалюцыянавала ад часоў Вiтаўта да XIX стагоддзя. Пра гэта пiсаў i Караткевiч. Адзначыў бы яшчэ «Сельскую iдылiю» — у разрадзе рамантычных узнёсла–сентыментальных твораў.
