Испокон веков каждое белорусское село имело свои уникальные особенности празднования светлого дня. Где-то перевязывали ножки домашнего стола бечевкой, тем самым защищая хату от напастей на весь предстоящий год, в других местах отдавали первый праздничный блин домашнему скоту, веря, что тогда он будет здоров, а иные лили на воду воск свечей, стараясь разглядеть в нем профиль суженого.
Колядки. Открытка XX века.
Николай Никифоровский.
Впрочем, на Витебщине, о которой сегодняшний рассказ, были в ходу и собственные традиции празднования светлого дня Рождества. Большинство из них записано ученым, этнографом, краеведом Николаем Яковлевичем Никифоровским. Сын церковного пономаря из деревеньки Вымно, что под Витебском, Никифоровский был плоть от плоти народным исследователем. Окончив Витебскую духовную семинарию, Николай Яковлевич всю жизнь посвятил сбору этнографического материала, раскрывавшего историю и культуру Витебского края. Большая часть народных рождественских поверий Витебщины издана в труде Никифоровского «Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи, легендарные сказания о лицах и местах», вышедшем в 1897 году.
Довольно хорошо известна распространенная повсеместно примета: во время рождественских праздников не стоит стричь волосы, поскольку тем самым ты можешь укоротить себе жизнь. Жители Витебщины, согласно исследованиям Никифоровского, опасались не только стричь, но даже расчесывать волосы на Рождество.
Считалось, что тот, кто нарушит данный запрет, весь предстоящий год будет мучиться головными болями.
Колядки. Гравюра XIX века.
Еще одной занимательной традицией витебчан был рождественский запрет на наказание домашних животных. Так, односельчанка Никифоровского в разговоре с исследователем рассказывала ему, что если, к примеру, на Рождество наказать собаку, пусть даже и сильно провинившуюся, то тем самым на весь год лишишь ее возможности лаять. А тут уж поминай как звали весь мелкий и крупный домашний скот: лисы и волки при молчащей собаке покоя не дадут.
К слову, запрет ругать домашних животных не единственное рождественское поверье, связанное с дикими зверями. Вместе с Рождеством приходит и время колядовать. Название «Коляды» пошло от римского слова «календы», означавшего первые дни всякого месяца, но в нашем народе этот праздник с давних пор символизирует собой начало нового года. Со временем, после принятия христианства, обычаи, дошедшие до нас от язычества, переродились в веселую игру. В период колядования принято жечь костры, наряжаться в костюмы и надевать маски коз, медведей, коров, петь заводные веселые песни, прославляющие праздник, а порой и пугать хозяев, которые чем-то за год насолили колядовщикам.
Колядовщики Могилевщины. Начало XX века.
Жители Суража считали, что если в Рождественскую ночь принять волчий вой или рев медведя за голоса колядующих, то это неминуемо повлечет за собой беду на весь предстоящий год. Дикие звери все лето будут таскать со двора скотину. Однако существовало и «противоядие» от данной напасти. Суражские крестьяне верили, что если назвать лежащий возле дома камень «голубем», а волка «колядником», то весь год волкам и останется только что грызть камни, а оттого они и переведутся.
«Колядниками» волков прозвали и жители современной деревни Ловша, расположенной в Шумилинском районе. Там долгое время считалось, что вредителей крестьянского хозяйства — насекомых, зверей и птиц — в рождественские дни ни в коем случае нельзя называть их собственными именами. Чтобы весь предстоящий год урожай был в сохранности, воробьев, которые могут увидеть посевы, называли «слепцами», грызунов — «панночками», ястребов, ворон и орлов — «голубями», а волков и медведей... «колядниками».
Ряженые. Открытка. Конец XIX века.
Приграничный Верхнедвинск, привыкший к частым набегам неприятеля, сверял по рождественской погоде свои опасения на предстоящий год. У людей, живших по отлогим берегам подчас весьма капризной Дриссы, существовало поверье, что ясная погода в рождественские дни была приметой мирного года, тогда как метель на светлый праздник предвещала неминуемый вражеский набег и скорую войну. А если в Святую ночь разыгрался сильный ветер — значит, в наступившем году непременно умрет кто-то из знатных людей.
В самом деле, большинство народных примет и поверий имеет непосредственную отсылку к расположению места и основному занятию его обитателей. Обыкновенно в канун Сочельника женщины тщательно убирали в домах, непременно намывали полы, стирали, выбрасывали все старое и ненужное. Воду после уборки выливали за порог, чтобы вместе с ней из жилища ушла вся нечисть. Так, крестьяне тех районов Витебщины, где основным промыслом было выращивание льна, считали, что чем раньше хозяйка уберет на Рождество дом, тем больше и обильнее будет его грядущий урожай.
Еще одним рождественским поверьем обогатил витебскую этнографию Лепельский край.
Колядки. Открытка XX века.
В доме, где находится беременная женщина, на Рождество ни в коем случае нельзя ничего вытряхивать.
В противном случае предстоящие роды могут пройти неудачно, а ребенок, с большой долей вероятности, будет страдать «падучей болезнью» (эпилепсией). Но если в доме не ждали прибавления, хозяева могли смело идти и в Сочельник трясти садовые деревья, тем самым призывая на них обильный урожай.
Пожалуй, количество рождественских примет, имеющих отношение к домашнему скоту, может смело поспорить с праздником Юрьева дня. Помимо напастей, связанных с дикими животными, хозяева опасались и «забывчивости» своих кормильцев. К примеру, в западных областях Витебской губернии было не принято ходить по гостям сразу после рождественского богослужения. Считалось, что у того, кто пойдет после службы не к себе домой, а «к кому-нибудь», весь предстоящий год скот будет забредать на чужие дворы.
Белорусские крестьяне. Начало XX века.
К Сочельнику, отмечавшемуся накануне Рождества, готовили специальную кашу — кутью, а также компот, который называли взваром. Кашу варили из пшеницы, ячменя, добавляли в нее мед, сахар, орехи и масло, после чего ставили томиться.
Считалось, что кутью ни в коем случае нельзя пробовать до начала ужина. Тот, кто осмеливался сделать это, рисковал не дожить до следующего Рождества.
Сегодня мы мало обращаем внимание на приметы и поверья, доставшиеся нам от наших прадедушек и прабабушек. Я и сам помню свой скептицизм (вполне возможно, что напрасный) по отношению к тому, как знакомые старики и старухи, глядя на погоду за окном, на пролетающих высоко или низко птиц, на поведение животных, делали прогнозы относительно наступившего дня, а то и более длительного срока. И все-таки было в этом что-то неуловимо родное, свое, близкое, словно бы и не кончалась длинная нить народной памяти, соединяющая поколения.
