— Несчастные люди, не понять, что едят и чем дышат.
Мира родилась в палатке, в тайге, в семье оленеводов. С детства обожала с отцом кочевать по тайге.Кюсть-Кемда и Люксюгюн
Забайкальское село Кюсть-Кемда жменей куцых улиц раскинулось на берегу озера Люксюгюн. Попробуй выговори! Вот и я с первого раза не смог.Люксюгюн в осенней зябкости казался пронзительно синим и сливался с заснеженными вершинами Кодарского хребта. Мы сидим на перевернутой вверх дном лодке у самого берега. Моя собеседница степенная, с плавными движениями, кажется, каждое слово она неспешно достает из глубины души, а только потом выпускает на волю.
— Знаете, какие качества присущи эвенкам? — неожиданно спрашивает она меня.
— Нет, — искренне отвечаю я.
— Мы в большинстве своем честные и не вороватые. В тайге по-другому не выживешь. Наши парни не могут работать в офисах и на вахтах, они терпеть не могут, когда начальство кричит и командует. В тайгу убегают, там жизнь тяжелая, но воля и свобода, — говорит Мира Григорьевна Мальчакитова.
Она не знает, почему ее назвали редким именем Мира, думает, что мама вычитала его в книгах. Она очень много читала и сложные советские кроссворды щелкала, как лесные орехи.
Мира родилась в палатке, в тайге, в семье оленеводов. С детства была бесстрашной, любопытной, обожала с отцом кочевать по тайге. Рано научилась охотиться и ставить сети на рыбу. Аттестат о среднем образовании девочка получала в большом и чужом Красноярске, там тогда была школа-интернат для детей коренных народов Севера. После школы год проучилась в медицинском институте. После первого курса приехала к родителям в тайгу на каникулы и поняла, что вернуться в суетный город уже не сможет.
Выучилась на ветеринара и, счастливая, моталась по тайге с оленьими стадами, лечила и спасала лесных красавцев. Советское время с оленеводческими совхозами она называет «райским».
— Сапоги и спички по первому зову оленеводам на вертолетах привозили. Стада были огромные, оленеводы в почете и уважении были, — вспоминает собеседница. Эвенки оленину тоннами сдавали государству, женщины из оленьих шкур шили унты, изготавливали красивые сувениры.
Беда и счастье
Советское счастье закончилось вместе с большой страной. Люди остались один на один с тайгой и оленями. Многие стали пить горькую, стада распродавали за бесценок. Бывало, что оленя меняли на литр водки...— Я была замужем, у нас с Юрием Юрьевичем уже «лесенка» из четверых детей была. Какая водка? Надо было детей растить и выживать. Водку я всегда на дух не переносила, — замечает Мира Григорьевна.
Они охотились, ловили рыбу, из 12 совхозных оленей развели целое стадо. Подрастали дети, всех надо было учить, всем помогать. Беда в их дом ворвалась в 2007 году — трагически погиб сын. Мира Григорьевна замолкает, долго смотрит на озерную синь.
— Как-то мне позвонили из районной больницы, сообщили, мол, девочка у них лежит, мать бросила. Наша, эвенушечка, — тихо говорит моя собеседница.
Ей уже было за 50, мужу тоже. Посоветовавшись с дочерьми, они решились взять девочку в семью. Когда приехали в больницу, там уже было две отказницы. Две эвенушечки. Обе больные, рахитные, неухоженные... Они с мужем забрали обеих. Первый год Мира Григорьевна спала по три-четыре часа в сутки. Дети были настолько слабы, что не могли обнять маму. У них на это не было сил.
А сама Мира Мальчакитова больше всего переживала, что в ее сердце не было той любви к этим детям, которую она испытывала к родным дочкам и сыну. Сердце гулко оборвалось и улетело в бездну, когда Света и Аня научились ее обнимать, прижиматься и жарко в шею шептать нежно слово «мама»... Сейчас девчонки уже подростки и самые любимые. Аня, когда ей исполнилось 16, молча пошла в ЗАГС и поменяла фамилию и отчество. Теперь она Мальчакитова Анна Юрьевна. Когда принесла паспорт и положила на стол, Мира Григорьевна не могла сдержать слез.
Они вырастили и внука — мальчишку погибшего сына. Невестка сказала, что ей трудно его поднимать. Сегодня внук уже взрослый, стал прекрасным охотником, служит срочную службу.
Колокольчик в тайге
В последние пару лет она в тайге бывает всего несколько раз в году, девчонки-подростки требуют внимания. Минувшей осенью охотилась на соболя — душу отвела. Карабин постоянно держала при себе, медведи шастали совсем рядом. Сейчас собирается на рыбалку, в их семье ее считают самой удачливой рыбачкой. Единственное, чему она на родных просторах так не научилась, — это управляться с огородом. Ее агрономический максимум: картошка, морковка да свекла. Помидоры с огурцами да прочими баклажанами — другая планета. Чужая и далекая.Три ее старшие дочери получили высшее образование. Старшая Наталья — кандидат филологических наук, преподает в якутском университете эвенкийский язык, работает над докторской диссертацией.— А меня по-прежнему тянет в тайгу! Там проснусь, слышу, как колокольчик у оленя-вожака на шее звенит, и чувствую себя абсолютно счастливой, — улыбается Мира Григорьевна.
Александр Ярошенко
Yaroshenko68@mail.ru
