Несколько месяцев в стране проходили женские марши. Корреспондент Белтелерадикомпании Ксения Лебедева работала на большинстве из них. Самые главные слова и самые важные кадры были сказаны и показаны именно в ее репортажах — тогда Ксению в лицо узнала вся страна. Смелая, утонченная, интеллигентная и всегда спокойная — она по‑прежнему не дает покоя тем, кто продолжает отстаивать свое мнение на уличных несанкционированных акциях. Угрозы, агрессия, хамство — все это, увы, стало частью ее профессиональной и даже личной жизни. В перерывах между съемками мы поговорили с Ксенией о том, какой ценой добываются исторические кадры, можно ли привыкнуть к буллингу и как ее коллегам сегодня приходится отстаивать право на честную журналистику.
— Все верно. Я продолжаю там работать. Никогда не освещала политические темы, не занимаюсь ими и сейчас. А женские марши — это был исключительно мой внутренний порыв, желание рассказать о том, что происходит там на самом деле. Я не считаю, что это политическая тема. Скорее социальная. Для меня, по крайней мере.
Более того, у нас в Белтелерадиокомпании никто никого не заставляет работать на маршах или митингах. Просто появились инициативные люди (я была в их числе), которые захотели поддержать эту тему, выйти к толпе и показать зрителям всю правду. Когда идешь работать с людьми, особенно агрессивно настроенными, до конца нельзя предугадать, чем это закончится, что тебе скажут и какая в итоге будет реакция. У меня была задача показать, в том числе и альтернативным СМИ, что мы тоже смелые и готовы говорить на их языке. Ведь та информация, которую они подают, далеко не всегда правдива — есть и другая сторона медали. Эту сторону я и показывала в своих репортажах.
В Белтелерадиокомпанию Ксения Лебедева попала в 2016 году, пройдя общий кастинг. Причем девушка сразу попросилась в отдел экономических новостей — эта тематика была и остается для нее самой близкой.— Разве вам хоть раз не было страшно идти в самую гущу событий?
— Когда шла, страшно не было — и это, наверное, и есть самое страшное. Я потом пересматривала сюжеты и думала: «Наверное, нужно было все же как‑то поспокойнее, может, не нужно было лезть в толпу…» Но когда оказываешься там, забываешь о себе, каком‑то страхе. Единственная задача — правильно задать вопрос для того, чтобы тебя услышали, поняли, ответили. Не давать заднюю, потому что многие сразу начинали снимать на телефон, говорили гадости, провоцировали. В этом случае ты должен еще думать о том, как держаться, когда тебя оскорбляют. Как себя вести, когда задают неудобные вопросы. Как реагировать, если тебя толкают или плюют в спину, или бросают вслед обидные слова. Я научилась работать так: «Хотите кричать? Пожалуйста, вот вам микрофон, можете сказать все, что захотите».
Как‑то в эфире вышел сюжет, где был следующий эпизод: идет женщина с ребенком, и я спрашиваю, зачем, мол, вы взяли его с собой на марш. Реакция в ответ была примерно следующей: «Не суй мне свой микрофон! Что ты вообще ко мне пристаешь?» Но на самом деле изначально картина была совершенно другой. Мы шли с оператором, он еще даже не включил камеру. А эта женщина, проходя мимо, увидела меня, узнала и сразу начала оскорблять. Тогда я протянула ей микрофон: «Пожалуйста, говорите». Что было дальше, вы видели.
— В чем или в ком в таких ситуациях вы находите опору? Что позволяет справляться с этим уровнем агрессии, злобы, бесконечного хамства?
— Люди. Когда мой телефон опубликовали в некоторых телеграм‑каналах, ждали, видимо, следующей реакции: меня запугают, и я все брошу и перестану заниматься журналистикой. Но самое интересное: вместе с теми неприятными словами, которые потоком полились в мой адрес, нашлось огромное количество людей, которые писали много приятного, высказывали слова благодарности и поддержки.
Говорили, что благодаря мне стали больше смотреть белорусское телевидение, потому что я не боюсь показывать то, что реально происходит на улицах. И этих приятностей было гораздо больше, чем негатива. Слова поддержки помогли мне справиться.
Но был и второй фактор — моя уверенность в своей позиции. Я абсолютно уверена в том, что делаю, и в том, что моя позиция правильная.
— Многие ваши коллеги, с которыми мы на эту тему говорили, признавались примерно в следующем: к угрозам в соцсетях давно уже привыкли. Но можно ли на самом деле к этому привыкнуть?
— Я тоже много об этом думала. С одной стороны, человек действительно закаляется и ко всему привыкает. Но, наверное, привыкать к этому не нужно. Иначе атрофируются все рецепторы. Это можно сравнить с моментом, когда человек постоянно ест сладкое. Его рецепторы со временем привыкают к одному и тому же вкусу, и он просто перестает его ощущать. Здесь точно так же. Когда идет большой поток негатива, мы перестаем его фильтровать и на него реагировать. Это, в свою очередь, негативно сказывается на нашем восприятии мира, отношении к людям — ты просто перестаешь им доверять. Все это может привести в конечном счете к постоянной раздраженности, озлобленности. Поэтому считаю, что, если ты начинаешь привыкать к травле, нужно себя стопорить и смотреть на мир по‑другому.
— Вы что‑то отвечаете агрессорам? Или просто сразу блокируете?
— Сначала действительно просто блокировала. Потом несколько раз ответила — и меня затянуло. Это же как игра, по своей сути. Первое время после публикации моего номера телефона было много звонков, на них я не отвечала: не было времени и не хотелось расходовать энергию на негатив. Но на некоторые сообщения все же ответила. В одном из них было, например, примерно следующее: «Когда сменится власть, вам придется убежать из Беларуси. Но мы все равно вас найдем». Но подождите, ребята. Я же сейчас здесь и никуда не бегу. А вот ваш «координационный совет» убежал. Так, может, лучше им перенаправить вопрос про «побег»?
На оскорбления вообще не отвечаю. Да и зачем? Это разговор в никуда, обычное сотрясание воздуха. Все эти люди, пишущие угрозы, преследуют одну‑единственную цель — эмоционально тебя подорвать. Когда ты это понимаешь, все становится ясно, понятно и уже не так интересно.
— Один из сайтов недавно выложил на вас целое «досье»: кто такая, чем известна. Вас это сильно задело? Ведь одно дело, когда разбирают ваши съемки и репортажи, и совсем другое — когда копаются в личной жизни.
— Да, было неприятно, не буду скрывать. Причем неприятно не потому, что копаются, а потому что в итоге все равно получилась неправда. Те источники, которые использовала автор «досье», весьма и весьма сомнительные. Я знаю тех, кто предоставил ей ту информацию. Это не близкие мне люди, поэтому что можно от них ожидать? Да и прошлась журналистка по поверхности: зацепила информацию с одного интернет‑портала, где я работала много лет назад. Я бы, конечно, посоветовала ей обращаться к первоисточнику — разве не так журналисты должны делать? Хотя она позвонила мне накануне выхода текста, но я в тот момент была занята и попросила, чтобы мне перезвонили. В итоге, конечно, она себя этим утруждать не стала.
— Конечно, даже несмотря на ту уничижительную форму, в которой она попыталась рассказать о нашей работе. Но если серьезно, то все равно для меня это прозвучало скорее в положительном ключе: это говорит о том, что нас смотрят, обращают внимание. Хотя упоминание моей фамилии в программе у Собчак стало для меня сюрпризом.
Недавно Ксения завела свой YouTube‑канал «Ксения Лебедева LIVE», в котором говорит в том числе на темы, которые не вписываются в телевизионный формат. В первом выпуске — о Ксении Собчак и своей реакции на «досье» на одном из белорусских сайтов.leonovich@sb.by
