После принятия в 2006 году Закона «О присоединении Республики Беларусь к Договору об Антарктике» наша страна «застолбила» себе место на этом суровом континенте, благоустраивает собственную станцию, осуществляет международную научную и логистическую деятельность. О непростой работе полярников и личных впечатлениях нам рассказал ведущий специалист Института экспериментальной ботаники имени В. Ф. Купревича Национальной академии наук Беларуси Виталий Лукин, который недавно вернулся из Антарктиды, где побывал впервые – даже бороду еще не сбрил (она, кстати, не ради красоты отращивалась, а как средство защиты, но об этом чуть позже). Так что впечатления самые свежие.
Долгая дорога к мечте
– Виталий, как вы попали в антарктическую экспедицию?
– Когда только начались белорусские антарктические исследования, руководитель биологической программы Юрий Григорьевич Гигиняк ярко и красочно рассказывал об этом континенте. В то время я был аспирантом и сразу загорелся желанием тоже отправиться туда. Но пришлось подождать аж 16 лет: полевая занятость, защита диссертации… Проводил исследования в европейской части России, странах Балтии. А Беларусь и вовсе изъездил вдоль и поперек.
Моя диссертация связана с изучением насекомых, обитателей мертвой древесины. Работа шла на стыке наук, поэтому я начал исследовать и саму древесину. В итоге всерьез увлекся дендрологией, перешел в Институт экспериментальной ботаники, который связан с антарктической программой. В его гербарий, который признан научным объектом, составляющим национальное достояние, поступают материалы, привезенные из Антарктиды, коллекция регулярно пополняется. А поскольку я и биолог, и ботаник, то оказался подходящим специалистом для работы в Антарктике. И когда в прошлом году в институт обратились с вопросом, готовы ли его сотрудники отправиться в экспедицию, я понял: пора предпринять попытку.
У матросов нет вопросов
– Сложно было пройти отбор?
– Для участия в экспедиции действительно нужно было пройти серьезный отбор – специальные нормативы не сдавали, но здоровье проверялось очень тщательно, в том числе физическая и психологическая выносливость. После прохождения медкомиссии, получения положительного заключения по результатам психологического тестирования и собеседования с начальником экспедиции Алексеем Александровичем Гайдашовым я был зачислен в состав экспедиции, затем меня направили на двухнедельные курсы моряков в Санкт-Петербург. Это необходимо, поскольку доставка людей и грузов в Антарктиду осуществляется морским путем. А в моем случае была значительной и морская часть исследований. Надо уметь быстро ориентироваться на судне, знать, как себя вести в случае ЧП. В состав нашей экспедиции вошли 12 человек, большинство из которых уже побывали в Антарктике.
– И как вы туда добирались?
– 25 октября убыли из Минска, летели до Кейптауна, портового города на юго-западе ЮАР, а оттуда – в Антарктиду на Ил-76. Прибыли на аэродром «Новолазаревская». Погода не позволяла добраться до нашей станции оперативно, вылет задерживался, тем не менее сразу же занялись делом. Я, как и все остальные, тоже начал свои исследования.
Крем для загара и солнечные очки
– Наверное, нет ничего удивительного в том, что ледовый континент встретил вас прохладно…
– Да, но все же мы поехали в летний антарктический сезон. На побережье иногда бывает и до +5 градусов, однако чаще всего температуры минусовые и практически все время дует ветер от «легкого» 10–15 м/с до штормового 25 м/с и больше. Особенность Антарктиды – очень яркое солнце, которое быстро нагревает открытые участки. Ты можешь согреть замерзшие руки, просто прислонив их к камню. Там неравномерный озоновый слой, сильное ультрафиолетовое излучение. Незащищенная кожа сгорает моментально, поэтому всем выдавали крем от загара и солнцезащитные очки, без которых нельзя выйти даже в пасмурную погоду – глаза слезятся. Солнце и ветер злые, но спасают хорошая экипировка и… борода.
Видимость в ясную погоду в Антарктиде может достигать 50 км, поэтому далекие объекты кажутся близкими. В пасмурную погоду отсутствует контраст, сбивается ориентир, поэтому полярникам не советуют покидать территорию базы без крайней необходимости.
Научный фронт
– В чем заключалась ваша работа?
– На мне был весь объем полевых биологических исследований, запланированный по научной программе на данный сезон и касающийся растений, животных. Я брал образцы микромицетов (грибов и грибообразных организмов микроскопических размеров). А еще отвечал за нормы и правила экологической безопасности. Поскольку действует Протокол по охране природной среды Антарктики в первозданном виде, его требования надо неукоснительно соблюдать. Я информировал членов экспедиции, например, о правилах обращения с отходами, с животным и растительным миром. Это обязательно даже для опытных полярников.
Складировать мусор в Антарктике можно только в специальные герметичные емкости, а несжигаемые отходы вывозятся на большую землю. Если на станции находятся до 30 человек, жидкие бытовые отходы разрешено сбрасывать в прибрежную морскую акваторию, если больше – должны быть установлены очистные сооружения.
Суровая рыбалка
– Антарктида – богатейший источник новых знаний для ученых. Какие направления сейчас исследуются?
– В биологии перспективны исследования мхов и лишайников, беспозвоночных обитателей. Казалось бы – безжизненная ледяная пустыня, но в оазисах обитают тихоходки, коловратки, представители клещей. А морские исследования! О космосе мы знаем больше, чем об океане, так что работы исследователям хватит на несколько поколений вперед. Антарктические виды – кладезь неизвестных ДНК. Создание генетических баз сейчас на острие науки, они будут иметь прикладное значение.
– Как происходил сбор образцов?
– Расскажу на примере рыбной ловли. Вначале в прибрежной акватории определяется безопасный район, который отмечается флажками. Далее размещаются средства спасения. Толщина льда там доходит и до полутора метров, поэтому пробивается майна. Чтобы было проще, находишь трещину во льдах и расширяешь ее. Туда опускаются бентосные и подледные ловушки, иногда мелкоячеистые сети. Рыбу ловили крючковой снастью. Да, это стандартные удочки, но поскольку их приходится опускать на глубину от 20 до 50 метров, то размотка и намотка лески удовольствия совершенно не приносила. Тем более, когда нужно собрать побольше материала, а рыба не клюет даже на разные типы приманок. Попавшиеся экземпляры осматриваешь, снимаешь эндопаразитов, фотографируешь, фиксируешь в этаноле, этикетируешь. В таких суровых условиях материал быстро замерзает, поэтому работать нужно оперативно.
Сама рыбалка занимала где-то полдня, но это была только часть работы. По возвращении в лаборатории нужно было этикетировать чистовой, более подробный вариант, препарировать бентос для исследований ДНК. Иногда работа затягивалась до глубокой ночи. Бывали и особенно тяжелые рюкзаки с пробами, когда на тебя находит научный азарт: хочется взять материал и из той точки, и из этой…
Помимо прочего, мы два с половиной месяца ходили на судне вокруг Антарктиды, заходили на российские станции «Прогресс» и «Мирный», высаживались и выполняли научную работу. В конце июня в Беларусь прибудут образцы, и наши коллеги, ихтиологи и паразитологи из НПЦ НАН по биоресурсам, будут их исследовать.
Из Антарктиды запрещено вывозить все, кроме научных образцов, которые должны быть соответственно этикетированы.
Никакой чрезвычайщины. Чистый профессионализм
– Антарктида – зона повышенной опасности. Были ли по-настоящему критические ситуации в этой поездке?
– Благодаря дисциплине, знаниям и опыту бывалых полярников нам удалось их избежать. Необходимо постоянно соблюдать определенные правила: никогда не выходить одному, всегда брать с собой рацию, даже перемещаясь по территории базы, уметь правильно подбирать экипировку в зависимости от погодных условий и видов работ. У всех членов экспедиции очень высокий уровень подготовки и ответственности. Перед полевыми выходами всегда оговаривались детали, проводился инструктаж, соблюдались все предусмотренные меры безопасности. С этим у нас было строго. За несоблюдение правил техники безопасности наиболее мягким наказанием от начальника экспедиции был наряд вне очереди на камбуз, а это, поверьте, не самое легкое в нашей работе.
Коллектив был сплоченный, если кому-то требовалась помощь, ее оказывал тот, кто был рядом. И это не обсуждалось. На тяжелые работы приходили все. Да, было трудно, в том числе и психологически, но, к счастью, мои коллеги любят пошутить, у них много интересных историй. После возвращения домой продолжаем поддерживать связь: для них экспедиция продолжается, и им еще предстоит выполнить много работы, прежде чем они вернутся в Беларусь.
Меню полярника
На антарктических станциях работают повара. Меню разработано специалистами-технологами. Питание калорийное, соответствует затратам энергии, но традиционное. На завтрак предлагают кашу (овсянка, манка, гречка), иногда блинчики, бутерброды с колбасой или красной рыбой. На обед – суп и второе (рыба, свинина, говядина, баранина с гарниром). Вечером – мясо и гарнир (порошковое пюре, гречка, булгур, фасоль), салаты.
Йогурты из сухого восстановленного молока повар делал на нашей станции с помощью культур, которые разработал и передал Институт мясо-молочной промышленности НАН Беларуси.
Родные переживали, но поддерживали
– Как отнеслись члены семьи к тому, что вы на несколько месяцев уедете в антарктическую экспедицию?
– Я никогда не сидел на месте, но мама все же переживала. Жена отнеслась с пониманием, она у меня кандидат биологических наук, ихтиолог, тоже полевик. На нее свалились все семейные обязанности, однако она справлялась и поддерживала меня. Помогало то, что мы часто были на связи: вечером на станции предоставлялась возможность пользования интернетом. Можно было решить некоторые вопросы по работе и пообщаться с родными. На корабле такой возможности не было, но есть прекрасная программа шип-радар, отслеживающая движение судов, и родные видели, что корабль идет – все в порядке.
Разговаривая по видеосвязи, мой девятилетний сын Алексей просил: «Папа, покажи мне Антарктиду!» Я выходил из домика, разворачивал камеру и показывал виды. Часто пересылал фотографии. Было много положительных эмоций, но, конечно, семьи не хватало.
Восхищаться, нельзя трогать
– Как складывались отношения с коренными обитателями Антарктиды?
– Возле станции размещается большая колония пингвинов Адели. Там регулярно проводятся учеты количества птиц, яиц, птенцов. Я тоже провел три таких учета. Сын говорил, что погладил бы пингвинов, даже несмотря на запрет, но, поверьте, вряд ли у кого-то возникло бы такое желание, окажись он в этом месте: колония источает не очень приятный запах – как курятник в деревне. Несомненно, пингвины – красивые создания, но жизнь есть жизнь. Эти птицы не пугливые, однако с человеком держат дистанцию. Слышал, были случаи, когда ученые подходили слишком близко, и пингвины били их клювами по ногам – после этого оставались синяки.
Я делал много снимков птиц и на судне, и на суше – качурок Вильсона, поморников. Последних в мультиках показывают какими-то пиратами, а они… такие и есть! Если поставить рюкзак и отвернуться на секунду, тут же прилетит поморник. Очень любопытные птицы, постоянно пытаются что-то умыкнуть. Вмешиваться в естественные процессы в Антарктике запрещается, кормить представителей здешней фауны нельзя, но поморники и сами не прочь чем-то поживиться у людей.
Наблюдал за тюленями Уэдделла. Они тоже любопытные, на суше кажутся неповоротливыми и неуклюжими, но это не совсем так. Даже щенки тюленя, достигающие 2–2,5 метра в длину (не говоря уже о четырехметровых родителях), могут развить большую скорость в рывке и нанести человеку серьезные увечья. Трогать их категорически запрещено, однако когда тюлень зевает, демонстрируя пасть, он сам ненавязчиво напоминает об этом. Животные красивые, но опасные.
Находясь на судне, фотографировал китов, показывавших хвосты из-под толщи воды, их невероятные фонтаны. Это было впечатляюще, несмотря на пронизывающий холод.
На станциях в Антарктиде обязательно находится врач хирург-травматолог. Есть современная операционная, рентген-аппарат, УЗИ, физиотерапевтические приборы. На станции «Гора Вечерняя» оборудована баня с парилкой, есть небольшой спортзал.
Гендерный состав
– В списке участников белорусской экспедиции я не нашла ни одной женщины.
– Их действительно не было. Но не думаю, что это намеренно. На российских станциях есть женщины-исследователи, здесь главное – твоя специализация. Женщины работают наравне с мужчинами. Если, к примеру, сегодня нужно пройти 20-километровый маршрут по сложной гористой местности, то вопрос, можешь ли ты его пройти, не стоит. Нагрузка у всех одинаковая. Грузовые операции выполняются первостепенно и обязательно – нужды обеспечения жизнедеятельности станции стоят во главе угла.
При высадке на остров Хасуэлл белорусские полярники подверглись нападению поморников. Это произошло из-за того, что на них были надеты оранжевые костюмы – такие же, как на исследователях, посетивших остров несколько лет назад. Они кольцевали птиц и брали кровь на анализ ДНК у птенцов. Поморники запомнили «агрессоров» и атаковали. Зато коллеги, на которых была форма другого цвета, передвигались совершенно спокойно.
Сердце во льдах
– Какие чувства испытываешь, глядя на Антарктиду?
– Когда мы прилетели, я вышел, вдохнул чистейший холодный воздух и подумал, как красиво вокруг! Но меня тут же вернули к реальности словами: «Быстро! Грузить!» Рефлексировать было некогда. Сначала дело. Но я наслаждался каждым моментом своего пребывания на ледовом континенте. Фотографии не передают всех красок. Каждая минута, проведенная там, была ценной. Ты просто впитываешь в себя восхищение айсбергами, ледниками. Миллионы лет ушли на то, чтобы сформировать эту величественную красоту. И вот трещинка, маленькая капелька воды – а там целый кладезь жизни. Во время поездки я испытывал глубокие эмоции. А сейчас вместе с ребенком смотришь на глобус и понимаешь, что ты был там. Это очень здорово!
– Виталий, вы согласились бы отправиться в такую экспедицию снова?
– Говорят, есть два состояния после посещения из Антарктики. Первое – «я больше никогда сюда не вернусь». Второе – ты просто влюбляешься в этот континент. Часть твоего сердца навсегда остается в этих льдах, несмотря на запредельные нагрузки. У меня второй случай. И я с удовольствием поехал бы туда снова. Там огромный простор для исследований, которые хочется продолжить. Это совершенно другой мир.
Расстояние, которое преодолел Виталий Лукин: морской путь – 14 469 км (включая 2,5 месяца на НЭС «Академик Федоров»), самолетами из Минска до Кейптауна – 9850 км, из Кейптауна до Новолазаревской – 4119 км, с Новолазаревской до «Горы Вечерней» – около 1400 км, из Кейптауна до Минска через Дубай и Москву – 12 000 км. Общий километраж поездки составил 41 838 км – это больше окружности Земли!
Белорусская исследовательская станция «Гора Вечерняя» находится на побережье моря Космонавтов, Холмы Тала, Земля Эндерби в Восточной Антарктиде. Сейчас там ведется строительство ее второй очереди, поэтому у нее временный статус полевой базы.
Фото Виталия Лукина
