«Иванушки International»: когда от смеха начинает болеть живот, мы уходим в отпуск

Одному из первых бойз-бендов страны исполняется 20 лет. Ветераны группы Кирилл Андреев и Андрей Григорьев-Аполлонов раскрыли секрет, как им удалось так долго проработать бок о бок и не убить друг друга. А новичок Кирилл Туриченко рассказал «ТН», чем занимаются «Иванушки», если им нечего делать.


Андрей: Я тут на днях повеселился: смотрел выступление одного комика, который острил на тему нашего 20-летия: мол, «Иванушки» начинали в то время, когда у Рыжего еще одышки не было. «Единственная мальчиковая группа, которая может отменить концерты из-за того, что резко поменялась погода в городе: у Кирилла Александровича давление — куда же деваться». Смеялся очень.

Кирилл Андреев: Посмотрите на наш гастрольный график — это лучшее доказательство того, что мы не умерли и не собираемся.

Андрей: Да что там, группа может смело делать заявку в Книгу рекордов Гиннесса. Все сдулись, все! Даже битлы 10 лет продержались, а мы 20! Почему? Да потому что все у нас хо-ро-шо. Музыку свою мы любим. И песни, которые написал для нас Игорь Матвиенко 20 лет назад, не стареют. Наоборот, лишь актуальнее становятся. Хит «Колечко» — вообще на все времена. Современная молодежь уверена, что это русская народная песня. Матвиенко уже может брать трубку телефона и говорить: «Русский народ слушает».


— Вы помните, когда первый раз его увидели?

Андрей: Я увидел Игоря, когда мне было 18 лет — это аж за семь лет до образования группы. Дело было в Сочи, я тогда работал в театре мод, ставил спектакли. Помню, подошел ко мне волосатый мужик (мы оба носили длинные волосы — только я был рыжим, а он седым), представился продюсером группы «Любэ», поинтересовался, умею ли я петь, и пригласил на прослушивание. Я ему что-то спел, ну, вернее, попытался, а потом говорю: «Ну что, все? Послушал?» — «Да, — отвечает, — спасибо». — «Тогда идем тусанемся». Я знал все крутые сочинские рестораны, был завсегдатаем баров и дискотек и пригласил Игоря в самый модный диско-бар, куда вход был по супер-пупер-важным пропускам. Так мы с ним и подружились — буквально за один вечер и на всю жизнь.

Кирилл Андреев: А я значительно позже с ним познакомился. До «Ива­ну­шек» работал на телевидении (был заместителем директора рекламного отдела в «Имарт-Видео»), а параллельно — моделью в Доме моды Славы Зайцева, участвовал в показах, снялся в клипе Лаймы Вайкуле на песню «Lost Without You», сыграл главную роль у Светы Владимирской в клипе «Мальчик мой». В общем, без дела не сидел. И однажды Наташа Ветлицкая посоветовала мне пообщаться с Матвиенко — мол, он группу какую-то собирает, сходи познакомься с ним. Встретился с Игорем Игоревичем, он меня спросил: «Ты поешь?» Я: «Ну да, какие-то звуки издаю». На этом и расстались.

Через некоторое время звонок: «Добрый день, это Игорь Матвиенко. Можешь сегодня подъехать на прослушивание на «Мосфильм»?» Приехал я туда — и сразу к микрофону. Спел, как сейчас помню, песню «Понимаешь» — на стихи Игоря Сорина, потом ее исполняли Ира Тонева и Паша Артемьев. «Понимаешь, я ушел тогда назло. Понимаешь, не нашел тогда я слов…» Спел, откланялся — и опять тишина. И лишь спустя несколько недель Матвиенко позвонил: «Кирилл, завтра встречаемся в клубе, будешь знакомиться с остальными участниками коллектива». Подъезжаю в клуб. Жду полчаса, час — никого нет. Я человек пунктуальный, сам опаздывать не люблю и расстраиваюсь, когда другие не могут вовремя приехать. Думаю: «Ну, не судьба, значит, надо уезжать». И вдруг идут. Тарапунька и Штепсель. Один рыжий, с длинными волосами, а другой маленький такой. Андрей и Игорь Сорин. А в тот день, кстати, у Сорина день рождения был. Представляете, у него дома, в Текстильщиках, 25 человек гостей ждут его, за стол не садятся, а он разговаривает о будущей группе! Помню, мы там до ночи просидели.

Андрей: И я помню тот день отлично. Кирилл пришел такой — ну прямо Дом моды Славы Зайцева как он есть: белая рубашка, жилет, осанка. Икона стиля. На понтах. Круче всех. Но нас этим не смутишь — мы и не таких видали.

Кирилл Андреев: С того самого дня мы начали работать вместе, но больше года у группы ничего не получалось. Мы сняли клип на песню «Вселенная» (помните: «Бледный бармен с дрожащей рукой…»), которую написали Матвиенко и Шаганов. Каждый день по несколько часов репетировали. Ответа никакого не было. Мы бесплатно выступали в школах, играли на выпускных и последних звонках. Перед тем как спеть наши три песни — «Вселенная», «Малина» и «Этажи», — выходили и говорили: «Здрасьте, мы молодая группа, и у нас к вам предложение: пока мы поем, придумайте нам название».

Было очень много вариантов — и «Союз-Аполлон», и «Карандаши», и какая-то еще ерунда. «Иванушки» родились далеко не сразу. А параллельно мы размышляли, какой клип снять вторым. Склонялись к тому, что это будет «Малина» — народная разудалая песня. Но Матвиенко решил рискнуть и выбрал «Тучи». Это был смелый эксперимент: довольно занудный трип-хоп и какие-то заум­ности в тексте — «Друг твой не пришел, вечер не сложился» на фоне царящих на эстраде двух притопов и трех прихлопов мог потеряться. Но к тому моменту мы все уже немного отчаялись, Игорь потом признавался, что был готов распустить группу. По­этому и рискнул — терять было нечего. Но буквально на следующий день после выхода клипа началось безумие. Мы стали невероятно популярны. Играли по три концерта в день: в шесть вечера, к примеру, один сольник, сразу по его окончании прыгаем в машину, в девять вечера — второй, опять бегом в машину — и уже глубокой ночью третий концерт. И все живьем, прошу учесть. Так продолжалось года два как минимум.

Андрей: И почти сразу у нас появилось огромное количество фанатов. Для нас даже выйти из клуба и сесть в автомобиль было проблемой. Сначала поклонники от полноты чувств переворачивали легковые авто, это становилось опасно, и за нами присылали автобус. Потом и его тоже стали переворачивать. Пришлось идти на хитрость: к служебному входу подгоняли мебельную фуру, мы туда залезали, нас закрывали — только так мы могли выехать. Девочки быстро это вычислили, перевернуть фуру они, конечно, не могли, но пока она стояла и ждала нас у выхода, за несколько минут вся покрывалась росписями. Разрисовывали машину маркером, который фиг отмоешь. Водители жутко возмущались: после наших концертов привести фуру в божеский вид было очень трудно.

Помню, как-то в Тюмени садимся мы в фургон, а на нем живого места нет: все в рисунках, помаде — и лобовое стекло, и крыша. Мне дико неудобно, я говорю водителю: «Вы извините, пожалуйста». А он улыбается. Я удивляюсь: «Обычно ваши коллеги истерят, когда такое видят». А он: «Я привык, я вас третий раз везу, знал, на что иду. Одна химчистка, две мойки — и нормально».


— Фанатки у вас лютые были…

Андрей: Не то слово! Разумеется, в основном они давали нам невероятное количество энергии, поддерживали нас. Как-то был большой тур по Украине, и я повредил сразу две ноги. Выхожу на сцену где-то в Донецке, по-моему, а в полу щель здоровая — одной доски нет. Я ногой туда проваливаюсь, рву связку. Мне наложили лонгетку, но гастроли-то продолжаются. Через два дня иду хромой на сцену — и подворачиваю вторую ногу. Сильное растяжение — и опять лонгетка. Меня Кирилл выносил на руках на сцену, сажал на барную табуретку, и я, сидя на ней как орел, махал руками, балансировал, чтобы не свалиться. Девочки, едва видели меня загипсованного, сразу в крик: «Андрюшечка, а-а-а!!!» Все цирки и дворцы спорта затопили слезами. А я после финальных аплодисментов кое-как спускался с табуретки и на карачках уползал за кулисы под истерический рев публики: «Андрюша, выздоравливай!» Это было, конечно, круто, я до сих пор помню и ценю те эмоции.

Но были и куда менее вдохновляющие ситуации. Например, приезжаю я после концерта в Сургуте в гостиницу, а под окнами толпа девчонок: «Андрей, выходи!» Одна из девчонок при этом лежала в сугробе и орала, что не встанет, пока я не выйду. А на улице 40-градусный мороз! Вышел — куда деваться. Вытащил ее за шкирку из сугроба, сфотографировался и отправил всех по домам к мамам.

И таких случаев было не счесть. Помню, одна девочка на шею мне кинулась и вроде всего лишь обнимает, а я понимаю, что шутки кончились — сейчас задушит. Два охранника не могли ее оторвать — мертвой хваткой в меня вцепилась, думал: конец пришел. Синяки на шее месяц держались. Такая любовь, да.

Кирилл Андреев: Больше всего доставалось нашим женам. Моя жена Лола еще до замужества пыталась дружить с нашими фанатками, приглашала их в дом, чаем поила. Две девчонки приехали из Нижнего Новгорода, сидят под дверью, плачут: «Нам бы с Кириллом сфотографироваться». Я отсыпался после гастролей, но Лола попросила меня выйти и пообщаться с ними. Я всегда шел навстречу таким просьбам, понимая, что это часть работы. И к стенаниям известных людей по поводу того, что их замучили поклонницы, относился негативно. Если тебе мешает жить любовь зрителей — уходи со сцены. Иди на завод болты точи — там тебя никто преследовать не будет.

Я был благодарен своим фанаткам. Но однажды меня по-настоящему довели. Лола была беременна Кириллом-младшим, нашим сыном, и ей начали сыпаться анонимные звонки с угрозами: «Я оболью твой живот кислотой». Это был явный перебор. Я собрал пресс-конференцию и сказал: «Спасибо вам за вашу любовь, я тоже люблю вас. Но сейчас моей семье угрожает опасность, и я не намерен это терпеть: ухожу из группы и вообще с эстрады — вы больше никогда меня не увидите». Девочки из моего фан-клуба тут же пообещали найти эту истеричку и по душам поговорить с ней. Видимо, обещание они исполнили, потому что в дальнейшем таких угроз не поступало.

Андрей: Моя жена Маша неоднократно вызывала милицию, когда толпа девчонок выносила дверь квартиры с криками: «Выходи, мы тебя убьем!» Маше было 18 лет, и она ни в чем не была виновата, кроме того, что я ее любил.


— Мне кажется, столь сильный накал народной любви нереально выдержать.

Кирилл Андреев: Вот Игорь Сорин и не выдержал. Причем он ушел в самом разгаре этого безумия, не пройдя его до конца. Года через два после того, как на нас свалился успех, Игорешка осознал, что устал быть «Иванушкой», устал от этого бешеного внимания и ему хочется выступать сольно. Мы с Рыжим уговаривали его как могли: «Игорь, не торопись, у нас есть концерты, популярность — все хорошо». А он говорил: «Я устал петь одно и то же каждый день». Я ему возражал: «Ну так все одно и то же поют — и Кобзон, и группа «Рондо», и любой артист. Ты будешь тоже петь, хоть и свое, но одно и то же». Он не ­хотел ничего слушать. Игорь был непростым человеком. Однако мы никогда, до самого последнего его дня, не прерывали общения, приезжали на студию, слушали его новые песни. До сих пор общаемся с тетей Светой, его мамой. Эта женщина многое испытала. Она, дай Бог ей здоровья, все живет воспоминаниями и работает над тем, чтобы эти воспоминания сохранить. Но каким бы сложным ни был Игорь, он был уникальным человеком и музыкантом. И когда он объявил, что собирается уйти, на выручку пришел Олежка Яковлев.

— Откуда он взялся? Как мог совершенно обычный парень попасть в мегапопулярную группу на волне ее успеха? Теперь-то уже можно сказать: наверняка был какой-то блат?

Кирилл Андреев: Никакого блата там не было и в помине. Олежка прислал свою демокассету, Игорь Матвиенко прослушал ее и вынес вердикт: «То что нужно!» Центром у нас всегда был тенор, и нам необходим был именно этот голос, поскольку у меня баритон, а у Рыжего, как он сам выражается, эротический речитатив.

Началась работа по введению нового человека в сложившийся по­пулярный коллектив. Репетиции были бесконечными — и вокальные, и танцевальные. Параллельно мы на студии переписывали все партии Игоря и вводили Олега в группу на концертах. Это было так: мы пели втроем с Сориным, и на одну песню выходил Олежка. Через неделю он пел уже две песни вместо Игоря, потом три. То есть Сорин уходил постепенно.

Это было непросто для всех: и для Игоря, и для его фанаток, которые буквально с ума сходили, понимая, что их кумир скоро покинет группу. Первые полгода фанатки Олега игнорировали и кричали: «Игорь! Игорь!», прекрасно видя, что перед ними Олег. Яковлев в какой-то момент даже отчаялся, думал, его никогда не примут. Но переломный момент наступил. Однажды на концерте так проникновенно исполнил «Облака», что весь зал был в восторге. Барьер, который держался целых полгода, в одночасье рухнул.

— Но два года назад «Иванушки» опять подверглись тем же самым испытаниям: ­вместо Олега в группу пришел Кирилл ­Тури­ченко.

Кирилл Андреев: Надеюсь, это последняя смена состава. Когда Олег сообщил нам, что хочет дальше развиваться уже вне группы, мы перенесли сильный стресс. Расстроились очень, но уже знали, что нам делать, и действовали по той же схеме — постепенно вводя в группу Кирилла. Но больше, наверное, не сможем такой фокус повторить. Вводить человека в сложившийся коллектив непросто. К счастью, в случае с Кириллом вроде бы все получилось.

— Кирилл, вы намного младше остальных «Иванушек». Можно сказать, что вы выросли на песнях группы?

Кирилл Туриченко: Мне было 13 лет, когда я впервые по радио услышал «Тучи». Это был шок! Круто до невозможности. Я записал песню на кассету и постоянно слушал. К тому времени, несмотря на юный возраст, я кое-чего добился: выступил на «Утренней звезде» в Москве и гастролировал с коллективом «Звездный час», в котором занимался у нас в Одессе. Мы много ездили, в одном только «Артеке» я выступал семь раз. И как раз в том самом «Артеке» с «Иванушками» впервые увиделся. Шел 1998 год, я принимал участие в детском фестивале, хедлайнером которого была группа «Иванушки». У меня тогда было ощущение, что они с другой планеты прилетели — такой восторг вызвало их появление на публике. Я, естественно, тоже их обожал. Помню, как сфотографировался с ними — до сих пор где-то есть эта фотография: Кирилл, Андрей и я — ровно по локоть обоим.

А ближе я познакомился с Андреем благодаря песне «Снегири», которую обожал и пел где только можно. В том числе и в одном одесском караоке-баре, куда как-то раз заглянули Андрей и Игорь Матвиенко. Они чрезвычайно редко куда-то ездят вместе отдыхать, а уж застать их вдвоем в караоке — неслыханная удача. Я не преминул этим случаем воспользоваться, подошел к Андрею и спрашиваю: «Ты можешь со мной спеть «Снегири»?» Он обалдел от такой наглости и сказал, что у него выходной. Но я у него спросил: «Ну, спой хотя бы свой куплет, а все остальное — я». В общем, мы ее спели. А через полгода Андрей мне звонит и говорит: «Привет, это Григорьев-Аполлонов, группа «Иванушки», помнишь, мы в Одессе виделись? Какие планы? Можешь в Москву приехать?» Я сел в самолет, понятия не имея, зачем он меня позвал. И лишь когда в студии директор группы попросил меня спеть несколько песен «Иванушек», я призадумался: «Что происходит-то?» Пришел Кирилл, с которым я вообще до того дня знаком не был, спросил: «Как дела?», предложил мне чаю. Тут я совсем растерялся. Матвиенко приехал. Я пою, они там за стеклом шушукаются о чем-то. Ну и после этого Игорь предложил мне поработать в группе.


— Ну и как с вами ветераны обращались? Не было дедовщины?

Кирилл Туриченко: Не было. Дело в том, что меня правильно воспитали родители, — я к возрасту с почтением отношусь. Ну, иногда Андрей просит, чтобы я его на машине повозил по городу, но я к этому подхожу с пониманием: кто же, если не я? А в метро спускаться он не любит — только если в аэропорт опаздывает, может на ­аэроэкспресс сесть. Но если серьезно, я сам иногда удивляюсь, до чего внимательно они ко мне относятся. Мы вместе обсуждаем творческие моменты, и мое мнение учитывается точно так же, как и любого из них.

— Жизнь артиста — это ожидание: в аэропорту, за кулисами, на съемочной площадке… Что обычно делают «Иванушки», когда им приходится ждать?

Кирилл Туриченко: Андрей у нас «электроник»: постоянно в айпаде или в телефоне. Неважно, что он делает — ест, спит или летит в самолете, — у него в руках гаджет. Причем он всегда брал с собой три пары наушников. Зачем, спросите? Первые две он сразу же потеряет. Недавно даже пошел на крайние меры и купил себе кофту, у которой наушники вставлены там, где у нормальных кофт завязки на капюшоне.

Кирилл любит поспать и использует для этого каждую свободную минуту. А еще я вам один секрет выдам. Вот есть у группы, допустим, свободных четыре часа. За эти четыре часа Андрей Григорьев-Аполлонов посмотрит четыре серии какого-нибудь сериала, а Кирилл Андреев воспользуется этим временем, чтобы принять душ. Ему на это минимум час нужен. Минимум! Если мы приезжаем в очередную гостиницу и я не запоминаю его номер, могу найти Кирилла по шуму льющейся воды. И там, за шумом, его голос — он обычно поет во время процесса.

Вообще, я на них смотрю и удивляюсь, как они 20 лет уживаются вместе. Они очень разные. Андрей быстро все забывает и прощает — удобное качество, если надо, например, одолжить денег. Даст и моментально забудет. (Смеется.) Кирилл тоже добрый, но в долг не дает, зато на помощь готов прийти всегда. Как в любом коллективе, у них возникают иногда некие трения. Ну как вам сказать…

— Дерутся?

Кирилл Туриченко: Да вы что?! С Кириллом драться? Это же опасно. Посмотрите на него — он даже когда хвалит человека, может ненароком ему ключицу сломать. Когда он меня первый раз похвалил, у меня как будто сеанс мануальной терапии сразу случился — все позвонки встали на место. Нет, с ним драться нельзя, от него надо убегать, причем очень быстро. Потому что догнать-то он как раз и не сможет.

Если серьезно, эти двое, когда вспыхивают, моментально остывают. Так, щеки надуют оба, позвонят мне втайне­ друг от друга, нажалуются. А я, как психолог со стажем, говорю: «Ребята, успокойтесь, все в порядке. Двадцать лет вместе — о каком распаде может идти речь? Вы в своем уме?» И их отпускает. Но ссорятся они редко, хотя абсолютно полярные натуры. Кирилл более спокойный, а Андрей — весь нараспашку, тратит себя энергетически на полную катушку, для всех.

Андрей: Еще надо учитывать, с какой частотой мы видимся. Я детей своих реже вижу, чем вот этих двоих!

Кирилл Андреев: Нас спасает то, что мы друзья. Можем сутки или неделю не звонить друг другу, но дольше не можем продержаться — обязательно надо поговорить, новости рассказать, анекдотами свежими поделиться.

Кирилл Туриченко: Вообще все, кто в группе «Иванушки International» работает, замечательные, хорошие и добрые. И продюсер наш, и звукорежиссер. А уж какой добрый у нас администратор — таких просто не бывает! У всех жесткие администраторы, за каждый пункт райдера бодаются. Мы его иногда просим: «Парень, будь пожестче, потребуй, чтобы нам воды в гримерку принесли. Вот стукни кулаком по столу!» Вода — это основной пункт нашего райдера. Кирилл, поборник здорового образа жизни, требует,­ чтобы мы все время пили воду. Сам он выпивает по три литра в день.

Кирилл Андреев: Они иногда сопротивляются, говорят, что лопнуть можно. Но посмотрите на меня — прекрасно выгляжу для своих лет.

Кирилл Туриченко: А самое главное — «Иванушки» веселые. Для меня, одессита, важно быть в коллективе, где всегда все смеются, друг друга подкалывают. Как-то раз Кирилл прямо на сцене забрал у Андрея микрофон. Тот его ищет — петь-то надо. И такой ералаш происходит круглосуточно. И отдыхаем мы друг от друга не потому, что надоели, а потому, что уже живот от смеха болит. Нельзя столько смеяться.


— Помните анекдот? На серебряной свадьбе мужа спрашивают, были ли в его жизни моменты, когда он хотел развестись. И он отвечает: «Убить хотел, а развестись — нет». За 20 лет столь тесного общения друг с другом у вас возникали похожие мысли?

Андрей: Бывало, что и по несколько раз в день. Вчера хотелось убить и сегодня, да и завтра, уверен, тоже захочется. Про кого я? Ну про Кирилла конечно же. А за что именно убить? Да я и не помню — столько всего было.

Кирилл Андреев: Я зато знаю, за что. Например, Андрей курит, а я на дух не переношу табачный дым и прошу его не курить в гримерке. И Андрей прекрасно понимает, что со мной лучше не связываться, и соглашается. А куда ему деваться — иначе несдобровать.

Андрей: Да ну, ребята, ссоры все эти — ерунда, мелочь. Важно другое — нам 20 лет. Уверен, даже Матвиенко, когда задумывал группу, не предполагал, что мы так долго просуществуем. И не просто будем болтаться где-то на задворках, а проработаем в полную силу. Девочки, которые визжали и падали в обморок на наших первых концертах, сегодня пишут эсэмэски: «Спасибо вам, я вернулась в свои 15  лет — в те времена, когда любила вас. И неважно, что сейчас моим детям больше, чем мне тогда. Я вспомнила свою юность». Такая благодарность дорогого стоит, поверьте. И мы понимаем, что не имеем права останавливаться. Да и не собираемся, честно говоря.

Мы счастливы! На нашей планете масса людей мечтает поскорее закончить работу и вернуться домой. А мы уже 20 лет, несмотря на все перелеты, переезды и хронический недосып, на работу рвемся как на праздник. Это ли не предел мечтаний?!