В августе 2012 года исполняется 5 лет, как «Боевой призыв» получил постоянную прописку на страницах «СБ». В связи с этим юбилеем мы пригласили к разговору заместителя министра внутренних дел — командующего внутренними войсками. Читатели не раз упрекали нас, что личность боевого генерала, имеющего богатую офицерскую биографию, остается в тени репортажей из частей и соединений. Исправляем недочет: как раз ступеням армейской судьбы Валерия ГАЙДУКЕВИЧА и посвящена сегодня наша беседа.
Курсант
— Валерий Владимирович, почему в юности вы выбрали именно воздушно–десантные войска?
— В Марьиной Горке, где я рос, стояла десантная часть — 5–я бригада специального назначения. А я с детства серьезно увлекался спортом. Поэтому на меня, конечно же, производили впечатление эти парни в тельняшках и голубых беретах. Разумеется, тогда и в мыслях не было, что через два десятка лет я возглавлю эту самую бригаду. В юности, когда я уехал из дому, стояла одна цель: поступить в Рязанское высшее воздушно–десантное училище. Надо сказать, вся родня была против: у меня были успехи в математике, поэтому семья видела меня на физико–математическом факультете политеха. Но в 17 лет я уже ощущал себя достаточно взрослым, чтобы самому принимать решения, поэтому уехал в Рязань.
— С чем вы столкнулись в училище? Какова разница между тогдашними и нынешними курсантами?
— Жесткость подготовки, которую нам давали, хорошо характеризует бытовавшее тогда выражение: «Попал в ВДВ — гордись, не попал — радуйся!» У сегодняшних курсантов военных училищ, конечно, более тепличные условия. А тогда упор делался на физическую подготовку, тренировку выносливости. У нас были постоянные марш–броски, регулярные нагрузки, требовавшие концентрации сил и воли. Внимания на жалобы не обращали, принцип был простой: назвался мужчиной — будь им. Командиром роты у меня в училище был Георгий Шпак, будущий командующий ВДВ и губернатор Рязанской области. Вот он давал нам настоящую офицерскую закалку, что потом помогало практически во всей службе.
— Что из своего курсантского опыта вы внедряете в подготовку внутренних войск Беларуси?
— Например, культивируем высокий моральный дух и определенную самостоятельность плюс особую ответственность офицеров. Это очень много значит, особенно в экстремальных ситуациях, когда требуется оперативно принять решение, причем правильное, и в условиях, когда тебе никто не подсказывает. Ответственность же заключается в том, что зачастую от решений наших офицеров зависят жизнь и здоровье людей.
— Какова разница в условиях быта курсантов–десантников 70–х годов и теперешних будущих офицеров?
— В те времена в лагерях мы жили в палатках, потом появились щитовые казармы. Никаких особых удобств не было. Сегодня, конечно, условия у курсантов и молодого пополнения более комфортные. Но я считаю, что определенный аскетизм служит закалке характера, поэтому сейчас у нас курс молодого бойца тоже проходит в полевом лагере, чтобы парни прочувствовали, что такое настоящая армейская жизнь. Я полагаю, что тяготы и лишения в военной службе не надо создавать искусственно, но каждый курсант все–таки должен быть готов стойко их переносить.
— А что из опыта службы в Советской Армии вы не стали применять во внутренних войсках Беларуси? Я имею в виду, были ли некие отрицательные явления?
— Жизнь, конечно, не состоит из одних лишь положительных примеров. Я считаю, что в советское время существовал определенный перекос в сторону идеологической составляющей. Приходил, например, молодой офицер из политучилища и немедленно становился замкомроты. То есть начальником у командиров взводов, которые на самом деле были на голову выше его в военной подготовке. Понятно, возникали конфликты. Во внутренних войсках мы такого не допускаем, у нас все обязательно начинают с должности командира взвода. И только когда он дорастет до замкомбата, начинается разделение: офицер идет в академию учиться на идеолога или получает командную, штабную специализацию. На мой взгляд, такой подход наиболее рационален и результативен.
— Еще будучи сержантом, вы уже получили квалификацию инструктора по парашютно–десантной подготовке. Почему не остались преподавать в училище, как, например, в свое время генерал Лебедь?
— Дело в том, что училище я окончил с отличием. Поэтому у меня было право выбора будущего места службы. Так как к педагогической деятельности стремления не возникало, попросился в Витебскую воздушно–десантную дивизию. И не пожалел — еще застал там командиров с немалым боевым опытом, фронтовиков. Как, например, мой командир полка Гордиенко. Я бы сказал, монументальные люди. У них молодому офицеру можно было многому научиться...
Командир роты
— И эта наука вам понадобилась спустя пять лет после прибытия в дивизию. Помните, как вы оказались в Афганистане?
— В ночь с 10 на 11 декабря 1979 года наш 350–й парашютно–десантный полк подняли по тревоге, тут же отправились в Быхов, затем оттуда самолетами — в Чимкент, откуда перелетели в Кабул.
— Знали, куда и зачем вас отправляют?
— Были лишь догадки, причем правильные. Дело в том, что еще летом того же года наши комбаты побывали в Афганистане в качестве «туристов». Конкретные задачи получили уже на аэродроме в Кабуле.
— Среди ваших наград — боевой орден Красной Звезды. За что он получен?
— За первую операцию в Афганистане. Я командовал 1–й ротой, которая входила в группу захвата, то есть попала в Кабул первым самолетом. Личному составу были выданы боеприпасы, мы прибыли со своими боевыми машинами. Когда происходил штурм дворца Амина, рота получила задачу блокировать афганскую 8–ю пехотную дивизию. Мне было сказано примерно следующее: «Не дай бог хоть один танк этой дивизии войдет в Кабул...» В составе 8 ПД был танковый батальон на Т–34.
— Подождите, а как одна рота способна блокировать целую дивизию да еще с танками?
— Дело в том, что был выбран выходной день, когда в дивизии остались только дежурные силы. Плюс мы расположились грамотно, сумели не попасть в противотанковую засаду, организованную для нашей встречи. Еще бы 300 метров — и могли бы быть серьезные потери. Но за ту операцию полк не потерял ни одного бойца... А спустя ночь Кармаль уже объявил, что революция произошла, и противостояние наших и афганских частей завершилось.
— Что было самым тяжелым в Афганистане?
— Первые потери. До сих пор помню первого погибшего — наводчика–оператора БМД, молодого парня, только пришедшего из учебки. Хотя, надо сказать, больших потерь у нас не было, после 1980 — 1981 годов быстро научились соображать.
— Чему конкретно научились?
— Мы ведь прилетели из Белоруссии, горы видели только на картинках. А там совсем другая тактика, абсолютно не те климатические условия, что на равнине. Познавали все это на практике. Учились и выживать, и побеждать. Наставления по боевым действиям в горах писались, к сожалению, кровью. Те, кто выжил и вернулся, составляют сейчас костяк движения воинов–интернационалистов.
— Вы возглавили в этом году Белорусский союз ветеранов войны в Афганистане. Какие задачи ставите перед собой?
— Задачу поставил Президент: принять, так сказать, эстафету у ветеранов Великой Отечественной войны. Занять ту нишу в обществе, которую занимали они. Думаю, это очень верно. Почему? Война — это тяжелая мужская работа, сопряженная с постоянным смертельным риском. Те, кто прошел войну, — особенные люди: человек, понюхавший пороху, ощутивший хрупкость жизни, по–другому воспринимает ее ценность. Поэтому сейчас «афганцы» в большинстве цельные, состоявшиеся личности. Кому, как не им, брать на себя лидирующую роль в решении ответственных государственных задач?
— Однако и государство в таком случае должно уделять большее внимание проблемам «афганцев»...
— Я вижу, что на самом верху власти предпринимают правильные, хорошие начинания в отношении воинов–интернационалистов. Но из–за инертности бюрократического аппарата они потихоньку затухают... Сами по себе «афганцы» не могут представлять серьезную экономическую силу, а помочь не особо изъявляют желание некоторые руководители министерств и ведомств. Иногда приходится ходить в роли просителя, обивать пороги... Есть вопросы и к нашей организации, которая не совсем наступательно заявляет о себе. Собираемся активно привлекать новых членов — сейчас в БСВВА состоит только треть воинов–интернационалистов страны. При этом нередко некоторые «афганцы» вспоминают об организации, только когда им нужна ее поддержка. С таким потребительским отношением будем бороться.
— Возвращение «афганцам» некоторых социальных гарантий тоже входит в ваши задачи?
— Да, я считаю не совсем верным, например, исключение «афганцев» из числа тех категорий граждан, на которые распространяется льготное кредитование. Получается, кто 20 лет мирно прожил в общежитии, имеет право на льготный кредит, а тот, кто в 20 лет воевал, — не имеет. По–моему, органы, которые готовили этот указ Президента, поступили неправильно. БСВВА обратился в Министерство труда и соцзащиты, было обещано, что в ближайшее время наш вопрос будет рассмотрен. Не оставим без внимания и другие жизненные проблемы воинов–интернационалистов.
Командир полка
— Приходилось слышать, что звание полковника вы получили на два года раньше срока, что было весьма редким явлением для Советской Армии. Этому способствовали какие–то особые заслуги?
— Тогда я командовал полком 76–й воздушно–десантной дивизии, мы постоянно принимали участие в масштабных учениях, показывали отличные результаты в боевой подготовке. Видимо, поэтому командование сочло меня достойным досрочного присвоения звания.
— А я думал, что это явилось оценкой ваших действий во время Ошских событий, где полк оказался фактически меж двух огней...
— В самом деле, в Оше во время этнического конфликта нам пришлось стать своеобразным буфером между сторонами, чтобы не допустить жутких событий, которые происходили до прибытия полка. Вырезались целые семьи — от младенца до старика... Потом были другие «горячие точки» бывшего СССР. Можно сказать, мы оказались свидетелями агонии великой страны. Даже и сегодня об этом горько вспоминать... До сих пор считаю, что если бы у руководства страны оказалось достаточно политической воли, можно было бы избежать десятков тысяч погибших и миллионов обездоленных советских людей...
Командир бригады
— Расскажите о такой вехе вашей службы, как командование 5–й отдельной бригадой специального назначения в Марьиной Горке.
— Эта бригада всегда была на передовых позициях как в белорусских Вооруженных Силах, так и во времена СССР. Вся новейшая техника, образцы вооружений первыми поступали в 5–ю бригаду. Мало кто знает, например, что мы первыми приняли на вооружение такую достаточно экзотичную технику, как дельтапланы. Они были двухместными и использовались для оперативной разведки в глубоком тылу противника, для заброски разведчиков. Также у нас впервые была создана особая офицерская рота, проходившая уникальную подготовку.
— В чем заключалась уникальность?
— Рота могла применяться практически в любых условиях: офицеры отрабатывали как высадку с подводных лодок, так и действия в горах. Умели совершать парашютные прыжки ночью, на лес, на воду, при любой погоде. Впрочем, все бойцы бригады проходили серьезный и динамичный тренинг. Скажем, курс молодого бойца у нас заканчивался 100–километровым разведывательным маршем, причем надо было так пройти по району разведки, чтобы группа осталась никем не замеченной. Можно сказать, что 5–я бригада явилась своеобразной кузницей кадров для белорусских силовых структур: многие из ее солдат и офицеров сейчас служат в «Альфе», «Алмазе», СОБРе, других специальных подразделениях.
— Использовался ли опыт, наработанный в этой бригаде, во внутренних войсках?
— Да, было взято достаточно много в плане боевой подготовки. Особенно при формировании 3–й бригады спецназначения внутренних войск. Это дало неплохой результат, о чем можно судить по соревнованиям наших и российских спецподразделений ВВ. На фоне россиян, опыт которых постоянно пополняется реальными боевыми действиями, наши ребята выглядели весьма неплохо.
Можно сказать, что переняли мы и опыт передачи войсковых традиций от ветеранов к молодому пополнению. Да и «краповое» братство внутренних войск сродни братству «голубых беретов». Такой же культ высокого боевого духа, патриотизма, морально–волевых качеств. Причем некая элитарность «краповиков» касается не только их причастности к особому делу. Я всегда говорю им: «Хотите быть элитой — будьте элитой во всем. Как в службе, так в жизни».
Командующий внутренними войсками
— Валерий Владимирович, как вы оцениваете сегодняшние условия службы, которые созданы в Беларуси для офицеров внутренних войск? Особенно в сравнении с вашим жизненным опытом.
— Мы стараемся делать все, чтобы офицер мог сосредоточиться на своих непосредственных обязанностях. Чтобы его не отвлекали жилищные и прочие бытовые проблемы. Постоянно строим служебное жилье для военнослужащих, сейчас вот запланирован дом на 130 квартир исключительно для молодых офицеров, которые только–только окончили учебу. Конечно, в мое время об этом приходилось только мечтать.
— Когда вручаете ключи от этих квартир, вспоминаете собственную офицерскую молодость?
— Вспоминаю, как мы жили тремя семьями в одной квартире, где на всех были один туалет и один кран без горячей воды. Приходилось занимать очередь, чтобы помыться, а перед этим дровишек наколоть, чтобы согреть воду. Нормальную квартиру я получил, будучи уже командиром полка. Сейчас у нас уже командиры взводов получают специально–служебное жилье. Думаю, прогресс очевиден...
— Будучи командующим, вы возглавили Белорусскую федерацию кикбоксинга и таиландского бокса. Только–только в Лондоне завершились летние Олимпийские игры. Как считаете, может быть, в следующей Олимпиаде смогут принять участие ваши подопечные?
— Если бы две федерации в Таиланде объединились, тайский бокс давно бы уже стал олимпийским видом спорта. Дело в том, что одну возглавляют армейские офицеры, вторую — полицейские, и вот они никак не могут найти общий язык. Хотя у нас есть альтернатива Олимпиаде: сейчас проводятся Всемирные соревнования всех видов единоборств, своего рода маленькие Олимпийские игры. Впервые они состоялись на следующий год после Олимпиады в Китае, думаю, будут проводиться и через год после Лондона. И у нас там неплохие шансы, если вспомнить, что два чемпионских титула белорусские тай–боксеры привезли из Пекина. А пока готовимся к чемпионату мира в сентябре в Санкт–Петербурге.
— Я знаю, что тайский бокс во внутренних войсках имеет то же признание, что и рукопашный бой. По какой причине?
— Потому что это единоборство, которое делает упор на ударную технику, но вместе с тем не предполагает серьезных травм, способных привести к летальному исходу. Согласитесь, одно дело — нокаутировать, другое — покалечить. Поэтому мы и сконцентрировались на этих видах боевых искусств. Я вообще считаю, что этот спорт соответствует духу внутренних войск, которые чаще встречаются с нарушителями порядка, а не борются с закоренелыми преступниками. Нарушителя достаточно лишь обезвредить, не причинив ему серьезных травм. А вот что касается СОБРа, то там уже другая подготовка: они обеспечивают силовое прикрытие сотрудников милиции во время спецопераций, сталкиваются с опасными бандитами, тут не до церемоний.
Отец
— Знаю, что у вас трое детей и три внучки. Дети пошли по вашим стопам?
— Только одна из дочерей служит во внутренних войсках, сейчас она в декретном отпуске: моей младшей внучке всего полгода. Вторая дочь работает в социальном страховании. А сын трудится механиком на 1–м гормолзаводе. Десантником он не стал по состоянию здоровья, но один прыжок с парашютом все–таки совершил!
Справка «БП»
Валерий Владимирович Гайдукевич родился 19 января 1953 года в поселке Бегомль Докшицкого района Витебской области. Окончил Рязанское высшее воздушно–десантное училище, основной факультет Военной академии им. М.В.Фрунзе, Военную академию Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, Академию управления при Президенте Республики Беларусь.
Командовал парашютно–десантным взводом, затем разведывательным взводом разведывательной роты 350–го гвардейского парашютно–десантного полка 103–й гвардейской воздушно–десантной дивизии. В 1978 году Валерий Владимирович Гайдукевич назначен командиром парашютно–десантной роты. А в 1979 году 350–й гвардейский парашютно–десантный полк был введен в Афганистан в составе ограниченного контингента советских войск.
После окончания Военной академии им. М.В.Фрунзе командовал парашютно–десантным батальоном, парашютно–десантным полком. В 1990 году награжден орденом «За службу Родине в ВС СССР» III степени.
В 1992 году возглавил 5–ю отдельную бригаду специального назначения в г. Марьина Горка Минской области.
В 1994 году ему присвоено воинское звание «генерал–майор».
С 1999 года Валерий Гайдукевич служит во внутренних войсках МВД.
До 2003 года занимал должность заместителя командующего внутренними войсками — начальника оперативной и боевой подготовки.
2 декабря 2003 года генерал–майор Валерий Владимирович Гайдукевич назначен заместителем министра внутренних дел — командующим внутренними войсками.
В 2012 году избран председателем Белорусского союза ветеранов войны в Афганистане.
Возглавляет Белорусскую федерацию кикбоксинга и таиландского бокса.
