Франциск наш общий

В этом году, когда мы празднуем 500–летие белорусского книгопечатания, Франциска нашего Скорину вспоминаем не только мы. Ведь, как ни крути, он не только для Беларуси первопечатник. Для Литвы, например, тоже. Язык, на котором он писал свои предисловия и послесловия, можно называть и старобелорусским, и староукраинским, ведь в 1517 — 1525 годах, когда Франциск наш общий Скорина издавал свои книги, разницы между этими языками еще практически не было. Но правильнее, говорят многие (но не белорусские) исследователи, называть его западнорусским. А в качестве аргумента (полагают, неопровержимого) приводят самого Скорину, который так и напечатал: «Библия Руска».


Знаете, сколько усилий понадобилось белорусской диаспоре в Чехии, чтобы добиться изменения названия праздничных мероприятий в Национальной библиотеке Чехии? Первые плакаты говорили: «500–летие издания в Праге Франциском Скориной Библии Руской». В итоге сошлись на «500–летии издания Скориной пражской Библии». И если мне кто–то скажет, что в этой и других дискуссиях вокруг данной темы нет политики (или идеологии — как вам больше нравится), я и удивлюсь, и не поверю.

«Кажется, в стране возникает культ. Но культ такого великого интеллектуала, может быть, это и не плохо», — говорит доктор исторических наук, профессор кафедры истории и теории культуры Российского гуманитарного университета Константин Ерусалимский, припоминая, что и в России такой культ имеется: культ Михаила Васильевича Ломоносова. Проблема с этими культами (пусть и великих интеллектуалов) в том, что за ними живой человек теряется. К тому же про купеческого сына Франциска Скорину по сравнению с архангельским мужиком Михайлой Ломоносовым мы знаем гораздо меньше, документов сохранилось не так много, как нам хотелось бы. А потому поле для домысливаний необъятное. Но, как говорит профессор Сергей Темчин из Вильнюса, давайте опираться на книги и тексты Скорины, ведь они — «почва более устойчивая и твердая».

О книгах, текстах и фактах биографии Скорины в этом году говорят на многочисленных научных конференциях и «Скориновских чтениях» по всему миру. Вот, например, прямо сейчас на филологическом факультете БГУ проходят очередные такие чтения — хорошо проходят, с размахом, с учеными из разных стран. Что, несомненно, и приятно, и справедливо: Скорина — личность куда большего масштаба, чем исключительно белорусская. Но многих, как выясняется, это задевает: ведь в этом случае Скорина как будто не только нам принадлежит. Помню, как началось мое интервью в Праге с доктором наук из Карлова университета Ильей Лемешкиным для проекта «Исторические прогулки с Франциском Скориной».


— Давайте поговорим о Франциске нашем Скорине...

— Почему только вашем? Скорина получается таким общим на всех. Его случай уникален в этом отношении, потому что его книги считают своими и чехи, и белорусы, и литовцы, и украинцы. И делают это совершенно на полном основании и правомерно.

Вот в течение одной лишь недели о нашем общем Скорине говорили на двух достаточно различных конференциях (это если не считать «Скориновских чтений» на филфаке БГУ). В Минске прошла вторая научно–практическая конференция «Франциск Скорина: жизнь, труды и время». Организовала ее, между прочим, церковь христиан адвентистов, которая, как и все реформаторские церкви, очень ценит то, что Скорина был первым нашим соотечественником, который перевел Библию на «народный язык». А буквально через пару дней в пражском Карловом университете прошла конференция «Франциск Скорина и его пражская Библия». Причем эту конференцию провели на деньги ЕС и под патронатом посольства Литвы. На белорусской конференции не было чешских или литовских ученых, на пражской не было ученых из Беларуси. И то и другое — жаль, хотя справедливости ради хочу отметить, что в научный комитет чешской конференции белорусский историк — доктор наук, директор Центральной научной библиотеки имени Якуба Коласа НАН Беларуси Александр Груша — входил. Среди рабочих языков конференции в Праге белорусский был, хотя термин «старобелорусский» там практически не использовался. И только посол Беларуси в Чехии Валерий Курдюков, обращаясь к собравшимся, отметил, что разговаривает на «мове, якой Скарына пiсаў свае творы».

Масла в огонь дискуссии в социальных сетях о языке Скорины и его белорусскости подлил профессор Сергей Темчин из Вильнюса (и с ним интервью для проекта «Исторические прогулки с Франциском Скориной» я делала): «Франциск Скорина очень важен для литовской национальной культуры, потому что это первопечатник, действовавший на территории Великого Княжества Литовского, выросший здесь и вписанный в историческую литовскую традицию. Поэтому представители разных литуанистических центров в Европе собрались в пражском университете для того, чтобы почтить память этого великого гражданина старой Литвы». В его словах все — правда, но для многих из нас звучит как–то... обидно, что ли. Но нужно ли на самом деле обижаться?

Нам показалось странным, когда Литва не захотела видеть у себя поставленный в Минске балет «Витовт»: какое, мол, отношение их князь имеет к Беларуси? (Читала я такую информацию в наших СМИ.) А ведь имеет, самое прямое. Так и наш Скорина имеет самое прямое отношение и к Литве, и к Чехии. И мы — белорусы, литовцы, чехи — имеем полное право говорить про Франциска нашего общего Скорину и почитать его как великого сына земли белорусской, литовской или чешской. Уверена, он был бы не против.

sbchina@mail.ru

Фото Михаила ПЕНЬЕВСКОГО и автора.