— Первая часть фильма рассказывает о попытках автокефального раскола Белорусской православной церкви в годы Великой Отечественной войны. До вас, насколько знаю, эту тему никто не поднимал. Как вы на нее вышли?
— Начну с того, что в профессиональном плане эта картина стала для меня одной из самых сложных. В первую очередь из‑за того, что, действительно, до нас о поползновениях объявить Белорусскую православную церковь автокефальной в медийном поле широко не говорили. Реализовать этот проект должны были агенты Абвера — члены Рады БНР. После Великой Отечественной за это взялись уже спецслужбы нескольких западных стран, в том числе ЦРУ. Практически никаких научных исследований на эту тему, сами понимаете, не существовало. Кроме того, моей задачей было подать информацию максимально корректно, чтобы не перейти тонкую грань между автокефалистами и канонической церковью. В первой части расследования мы по полочкам разложили, кто такие автокефалисты, каким образом они пытались реализовать проект раскола Белорусской православной церкви и кто за всем этим стоял. Сейчас снимаем продолжение. Но акцент будет сделан уже на священниках‑патриотах, людях, которые в годы Великой Отечественной помогали партизанским отрядам. Часто они выступали связными, создавали подпольные госпитали в храмах, спасали от уничтожения евреев, выписывая им, например, метрики о крещении. Во второй части проекта речь пойдет в том числе о священнике Иоанне Навроцком, служившем в Ружанах. Расскажу такой факт: когда оккупационные власти запретили хоронить убитых красноармейцев, отец Иоанн пошел в военную администрацию — мол, если мы не захороним мертвых, начнется эпидемия… И это сработало. Часть погибших удалось похоронить, часть людей — вызволить: при храме был организован госпиталь. Среди спасенных оказался и медик Виктор Лукомцев. Впоследствии он спасал будущего Героя Советского Союза Кирилла Орловского, который был тяжело ранен: Лукомцев ампутировал ему правую руку.
— Вся ваша работа проходит при содействии Комитета госбезопасности. Насколько легко сотрудники этой достаточно закрытой структуры идут на контакт?
— Когда речь идет о правде и переписывании истории, получить информацию уже не проблема. Более того, некоторые проекты они же и инициируют. В частности, речь идет о цикле «Без срока давности», создающемся при поддержке Комитета государственной безопасности. Его центральный архив — кладезь по‑настоящему ценной информации. В основе всех наших фильмов лежат первоисточники — документы, которые до нас, по сути, видело всего несколько человек: люди, заводившие эти дела, и люди, их хранившие.
Уверена, что, если мы хотя бы немного приоткроем завесу тех или иных дел и покажем аудитории всю правду, многие вопросы отпадут сами собой. Особенно это важно сейчас, когда чуть ли не ежедневно предпринимаются попытки переписать историю, отнять у Советского Союза победу в Великой Отечественной войне и оспорить геноцид белорусского народа.— В вашем последнем (или крайнем, как говорят телевизионщики) фильме «Батальон смерти» речь шла о 118‑м полицейском батальоне, уничтожившем Хатынь. На тему Хатыни сказано, снято и написано, кажется, уже все. Как у вас получается каждый раз находить новые факты?
— В этом и заключается моя задача как журналиста: когда берешься за тему, которую до тебя делали уже тысячу раз, найти что‑то, о чем еще не говорили. Как о той же Хатыни. Всем, казалось бы, известно: 149 жителей Хатыни были сожжены или расстреляны. Но мы рассказали о том, что была и 150‑я (и в то же время первая) жертва хатынской трагедии. Девушка из соседней деревни Мокрадь, погибшая, по сути, от шальной пули. Когда в Хатынь пришел 118‑й украинский карательный батальон, перед ним не стояла задача уничтожить партизан — им дали спокойно уйти. Целью было уничтожить именно мирное население. Эта девушка (ее звали Нина Белякова) случайно оказалась в поле рядом с Хатынью, просто не в то время и не в том месте. Мы разыскали жительницу Мокради — уже старенькую бабушку, которая ходила с хатынцами в одну школу. Так вот она сказала, что до сих пор с момента трагедии не была в Хатыни, потому что по‑прежнему слышит там крики, которые слышала в марте 1943‑го… Что касается фильма «Батальон смерти», мы говорим в нем не только о том, что 118‑й украинский батальон шуцманшафта причастен к уничтожению Хатыни. На его совести несколько десятков, если не сотен населенных пунктов по всей Беларуси. Это и деревня Дальковичи Логойского района, и деревни Осовы, Вилейка и Новая Вилейка современного Докшицкого района, а также огромное количество мест на территории Гродненской области…
Был момент, который меня особенно впечатлил, когда я знакомилась с делом. На территории Налибокской пущи бойцы батальона нарвались на землянки евреев. Одну нашли самостоятельно, другие им выдали. Так вот, эти землянки они просто забросали гранатами. А потом спустились туда и среди человеческих останков начали искать ценные вещи. Вырывали зубы, подбирали монеты… Когда читаешь протоколы подобных допросов, кровь стынет...Но об этом нужно говорить, это наш неоспоримый аргумент. Мы показываем в фильме реальные документы, страницы, где нелюди сами признаются в своих преступлениях. Советский Союз, а после и независимая Беларусь не раз писали запросы в Канаду с требованием выдать одного из самых разыскиваемых нацистских преступников Владимира Катрюка, служившего в 118‑м украинском полицейском батальоне. Но канадское правительство все эти просьбы проигнорировало. Более того, живя в Канаде, Катрюк даже получал так называемую пенсию Гитлера! То есть Германия, по сути, финансировала безбедную жизнь нацистского преступника.
— В следующем году исполняется 25 лет с того дня, как вы пришли в Белтелерадиокомпанию. И начинали, насколько помню, далеко не с военной тематики. Как получилось, что она стала для вас ключевой?
— Мне всегда была интересна Великая Отечественная. Еще в школе я зачитывалась книгами о войне, смотрела кино. Постепенно, уже работая в АТН, начала делать сюжеты по этой теме, затем появились фильмы, которые оказались востребованы. При этом я никогда не считала, сколько документальных картин подготовила за эти годы. Знаю только, что в проекте «Без срока давности» вышло уже 11 фильмов‑расследований, причем в «Карателях Дирлевангера» было три серии.
— Тему Хатыни и многие другие вы активно обсуждаете с молодежью во время дискуссионных площадок. Интересуется новое поколение исторической правдой, что скажете?
— Безусловно. После просмотра фильма «Они сжигали Хатынь» с признательными показаниями карателей Хатыни у молодежи был всего один вопрос: почему того, что показали в фильме, нет в учебниках истории? И ведь действительно десятилетиями на первый план в теме освещения событий Великой Отечественной выходила героическая тематика: подвиги героев, судьбы партизан… Тема коллаборационизма, как правило, замалчивалась. Это объясняется и политической идеологией, когда люди (в том числе попавшие в плен) приравнивались к предателям Родины. Предателями Родины называли и тех, кто в годы войны пропал без вести. Нашей семьи эта история тоже коснулась. Мой дед, отец отца, пропал без вести во время Сталинградской битвы. Бабушка, оставшаяся одна с пятью детьми, не получала никакой помощи, поскольку дед долгие годы считался предателем... Раньше об этом не принято было упоминать, в Советском Союзе всегда освещали более парадную сторону войны. А сегодня пришло время поговорить о предателях — коллаборационистах, преступниках, уничтожавших своих соотечественников, соседей, часто двоюродных и троюродных братьев и сестер…
Когда мы снимали фильм о Тоньке‑пулеметчице, удалось выйти на людей, которые с ней работали. И все твердили: «Ой, да что про нее говорить, давайте лучше про героев». Извините, но о героях мы говорили 70 лет. Теперь давайте поговорим и о том, что совершили предатели и что делал Комитет госбезопасности десятилетиями, сколько труда его сотрудники вложили и сколько сил потратили, чтобы найти преступников и назвать их по именам.— Какая история из рассказанных в фильмах произвела на вас самое сильное впечатление?
— В основу второй серии «Карателей Дирлевангера» легло уголовное дело одного из карателей батальона. После войны он вернулся на родину, работал учителем в школе. Чуть позже на него вышли сотрудники КГБ и вызвали в Минск в качестве подозреваемого до тех пор, пока ему не будет предъявлено обвинение. Все это время он писал жене, что находится в командировке, живет недалеко от работы, остановился в гостинице «Минск»… В общем, ни слова о том, почему он в городе на самом деле. Когда предатель узнал, что в Минск на допрос везут его сослуживца, он написал жене последнее письмо: мол, береги сына и, что бы ни случилось, не приезжай. В тот день он выбросился из окна и скончался чуть позже в больнице. Человек прекрасно понимал, что за все свои поступки придется отвечать. При этом он добросовестно работал в школе — учил доброте, состраданию и справедливости. Это меня поразило больше всего.
— Таким людям можно найти оправдание?
— В Великой Отечественной войне погиб каждый третий белорус. По последним данным, было уничтожено около 12 тысяч населенных пунктов. Вы можете себе представить, сколько детей не стали взрослыми? Сколько людей не стали мужьями, женами, отцами, матерями?.. Может, это покажется жестоким, но все предатели должны ответить за свои поступки. Наказание обязательно должно быть. Тем более на момент совершения преступлений они прекрасно понимали, что делали. Такому оправдания нет.
Документальные фильмы Елены Бормотовой, а также все серии цикла «Без срока давности» можно посмотреть на официальном YouTube‑канале Агентства теленовостей.leonovich@sb.by
