«Был на двух корпоративных экскурсиях: лет 5 назад и в этом году, — пишет Юрий Плахин. — И заметил повторяющиеся и, мягко говоря, не совсем исторически точные штампы. Вот один из таких: «В Тринадцатилетней войне был уничтожен каждый второй белорус».
Нельзя не согласиться с читателем, что недостаточно потрясти экскурсантов понятно из какой аналогии взятыми цифрами. Хотя бы потому, что они (в отличие от реальных наших жертв на алтаре Великой Отечественной) никем пока точно не подсчитаны. У нас и без того достаточно «знатоков», которые громогласно объявляют, мол, «мои результаты дают сто, а может, и все двести тысяч». Но методику своего подсчета не раскрывают. Дабы не уличили. И тогда остается только верить, без доказательств, так же, как экскурсанты обычно верят экскурсоводу. Что, кстати говоря, налагает на того дополнительные как профессиональные, так и человеческие обязательства.
Поэтому непрофессионально, упомянув (а вообще‑то — пожаловавшись) про беды, которые на нашу землю принесла та война 1654 — 1667 гг. между Московским (Российским) царством и Речью Посполитой, забыть сказать важное. Что война та началась как «возвращение» Москвой своих земель, захваченных Польшей в Смуту. И что война та началась «после решения Земского собора о принятии в российское подданство войска Запорожского» по многочисленным просьбам (украинского теперь) гетмана Богдана Хмельницкого.
После чего умный (а уж тем более мудрый) экскурсовод не преминет вспомнить сегодняшнюю международную позицию Беларуси, признанную донором мира в регионе. А про «жаль, что не в те годы», «почему же тогда не смогли» и «непростая судьба у этой земли и ее жителей» неглупые экскурсанты, полагаю, подумают и сами.
Мы часто и с гордостью говорим о белорусской толерантности — не вчера придуманной, а извечной. И славяне, и татары, и жмудины, и иудеи — все на этой земле уживались. Церковь и костел, синагога и мечеть могли мирно стоять (а кое‑где и до сих пор стоят) друг напротив друга. Однако не нужно делать из белорусов безразличных, молчаливых, дефективных, произнося в автобусный микрофон нечто вроде: «Разные лидеры говорили свои проповеди, и кто хотел, к ним присоединялся». Такое наш читатель, к сожалению, тоже слышал не один раз.
Белорусы — вот что важно бы донести до тех, кто к нам приехал в гости, — внутри себя отнюдь не «ўсеагульна млявыя ды абыякавыя». Вспомните реакцию народа на настойчивое ополячивание или насаждение униатства — мало разве примеров в нашей истории? Сами мы притеснять никого не будем, коли вы добрые люди — живите рядом. Но и навязывать нам ничего не нужно, не стерпим. В этом, быть может, и есть одно из существенных отличий белорусов как нации? Пусть бы подумали историки и объяснили заодно экскурсоводам.
И уж совсем негоже рассказывать экскурсантам нашу историю такой, какой ее кто‑то хотел бы видеть. «Немой сейм» Речи Посполитой 1 февраля 1717 года — звучит под сводами гродненских замков — был распущен по приказу русского офицера. Оккупанта, что ли? К тому же экскурсовод, видимо, полагает, что все семнадцатые — они везде одинаково проходят.
Однако тут восстает из недолгого ступора присутствующая здесь же сотрудник Гродненского историко‑археологического музея. И сухо‑кратко доводит до всех, что сейм был короток, потому что на нем польско‑белорусская шляхта (поддержанная, кстати, Петром I), по сути, продиктовала условия своему королю и великому князю Августу II. Каковые он обсуждать не соизволил, а принял молча. Отсюда и «немой сейм». Распустил же всех после законодательной работы, как оно и было положено, маршалок сейма.
Безусловно, с точки зрения экскурсовода, городенские замки разом потеряли интригу. Зато, спасибо музейным сотрудникам, сохранили подлинность.
Наша белорусская история гораздо глубже и сложнее битв и бунтов. В ней столько драматизма, что не нужно никакой театральщины. И достаточно благородства и достоинства (годнасцi), чтобы не стесняться за своих предков ни перед кем.
Осталось только рассказать это туристам. А экскурсоводы, будем надеяться, Юрий, нас с вами уже услышали. Накипело ведь.
mukovoz@sb.by
