— Будем откровенны: ты не похожа на типичную гимнастку. И я имею в виду не только роскошные формы, но и некую раскрепощенность во время выступлений, не свойственную другим спортсменкам. Как ты свыклась с новыми правилами, обязывающими гимнасток больше взаимодействовать с предметом и увеличивать сложность?
— О том, что ты боец, говорят и тренеры, и твоя биография. В частности, операция на сердце, которую сделали в 15 лет, чтобы ты могла продолжать заниматься гимнастикой. Но при этом ты говорила, что по‑доброму завидуешь гимнасткам, которые могут бесконечно работать и не устают. Ты разве не из их числа?
— Мне нагрузки даются намного тяжелее, чем кому‑либо из наших гимнасток. До операции я была вообще невыносливая. Сейчас чуть лучше, но, например, пробежать кросс для меня хуже некуда. Уж лучше прыгнуть с моста (смеется). Иногда наши 9‑часовые тренировки настолько тяжело выдерживать, что у меня бывают эмоциональные и физические провалы. Я как бы одновременно в сознании и нет, просто выпадаю из реальности так, что банально нет сил поднять руку. В таких случаях беру выходной на восстановление. Не могу сказать, с чем это связано — сначала как будто что‑то ломается внутри, а потом душевная боль передается на тело. Вот сейчас немного побаливает спина, из‑за нее пришлось сняться с личных упражнений на тестовом турнире. Это, конечно, не очень хорошо, но все, что нужно было проверить, я успела.
— Знаешь, я смотрела документальный фильм о россиянке Маргарите Мамун, которая выиграла в 2016‑м Олимпиаду в Рио. И у нее, кажется, была похожая эмоциональная ситуация. На что небезызвестная тренер Ирина Винер сказала: «Не береги силы — не сдохнешь». Как ты относишься к такому подходу и поддерживает ли тебя Ирина Лепарская?
— Сразу скажу: с Винер мы бы не сработались. Я не понимаю и не принимаю такую жестокость к девочкам, рукоприкладство и мат, который проскакивал в фильме. Все мы равны, и никто не имеет права унижать чужое достоинство. Ирина Юрьевна тоже бывает жесткой, но до рукоприкладства никогда не доходило. Да, Винер растит чемпионов, с этим не поспоришь. Но какими способами? Просто Россия — большая страна, там куча гимнасток: одна сломалась, можно быстро заменить на другую, третью. Но девочки понимают, что в сборной большая конкуренция, поэтому терпят все, лишь бы не вылететь.
— Совсем скоро в Минске пройдут II Европейские игры. А чем тебе запомнились первые в Баку?
— Я тогда влюбилась в атмосферу Олимпийской деревни, много общалась со спортсменами. Такая совместная тусовка — это кайф. Ну и сами Игры прошли позитивно, все было хорошо организовано, красиво, весело, новые объекты. Хотя мне было непросто, потому что от страны в финале могла выступать только одна гимнастка — ею стала Мелита Станюта. Но для себя я выступила хорошо.
Екатерина Галкина на соревнованиях в Минске.
— Ты говорила, что на I Европейских играх так волновалась, что не помнишь, как шла к ковру. Как собираешься бороться со стрессом перед серьезным стартом в Минске? — Волнение должно присутствовать всегда. Если его нет — это говорит о безразличии спортсмена. Но главное, чтобы не было страха — он на пользу никому не идет. А легкое волнение для лишнего адреналина не помешает. Я просто стараюсь абстрагироваться: представляю, что стою в своем зале на обычном тренировочном прогоне.
— Многим спортсменам при своих болельщиках выступать сложнее, чем за границей. А тебе как?
— Это одновременно и особенная ответственность, и сильная помощь. Я чувствую поддержку этих людей и знаю, что не могу их подвести. Наши болельщики горячо поддерживают, спасибо им за это. Мне еще очень нравится выступать в Испании — на чемпионате Европы в Гвадалахаре я практически не слышала музыку, так громко кричали испанки. Это было невероятно! Я чувствовала, как арена ловила со мной булаву. По идее, они должны болеть исключительно за своих, но точно так же сильно переживали и за нас.
— Мне кажется, ты в последние год‑полтора стала куда более дерзкая и уверенная в себе. Многие связывают это с уходом из команды предыдущего лидера — Мелитины Станюты. Что скажешь?
— Это вообще неправда. Такой меня сделали жизненные обстоятельства и разные люди, не только связанные со спортом. До лет 15 я была ангелом и воплощением наивности. Но меня постоянно разочаровывали и предавали… Это были и молодые люди, и друзья, и даже самые‑самые близкие. Я безоговорочно всем верила, но когда оказывалось, что люди врали, не могла понять, за что они так со мной. Сейчас я часто слышу фразы вроде «а такой хорошей девочкой была». Вот мы с тобой раньше не были знакомы. Скажи, какое впечатление я произвожу — очень злая, пафосная? Кто?
— Я бы назвала слово «опасность». Если что‑то не понравится — можешь вежливо указать на дверь, но если человек твой, будешь с ним добра.
— В точку! Обязательно об этом напиши. Люди и обстоятельства меня ломали, и в конце концов сделали такой, какая я есть. Теперь у меня есть свое мнение, на которое я как взрослый человек имею полное право. Больше никто не посмеет меня обидеть.
— Очень сложно после таких заявлений говорить о спорте, но все же. Ты чувствуешь конкуренцию со стороны Алины Горносько и Насти Салос? На тестовых они выступили мощно.
— Конечно, и это нормально. И я вовсе не считаю себя самой крутой в спорте. Да, в Беларуси я сейчас номер один, но в мировой гимнастике очень много имен и чемпионов. Что касается Алины — она весь прошлый год пропустила, ее не было на арене. А большой спорт так устроен, что в нем невозможно выйти, «выстрелить» и надолго задержаться в топе. Нужно много раз упасть и подняться, сразу звездой стать невозможно. В том числе и эти девочки меня мотивируют быть сильнее.
— Еще одна тема, о которой мы не говорили, — твои соцсети. У тебя была фотосессия в Монако на яхте за 50 миллионов долларов с украшениями на 2 миллиона. Как ты себя чувствовала в тот момент?
— Здесь должно быть нецензурное слово (смеется). Чувствовала себя великолепно! Да, я тянусь к роскоши, и у меня есть в этом потребность. Я родилась в обычной семье и никогда не жила богато. Помню свои ощущения, когда в Украине мы заселились в гранд‑отель — от всей этой позолоты и дорогущего мрамора было не по себе. Но когда раз‑два побываешь в дорогом обществе, быстро понимаешь, что возвращаться в прежнюю жизнь нет желания. И такой уровень мне помогает поддерживать не только спорт, но и то, что я всем интересуюсь, знакомлюсь с людьми.
— Ты в 2020 году планируешь закончить карьеру. Но этому событию предшествует, наверное, главный старт в твоей жизни — Олимпиада в Токио. Часто думаешь об этом турнире?
— Каждый должен понимать, что спортсмен высокого класса стремится к самой высокой награде. Было бы здорово поставить яркую точку в карьере, привезя с Олимпиады медаль.
— Что будет с Катей Галкиной после ухода из спорта? Еще не передумала становиться имиджмейкером?
— Я уже ни в чем не уверена, сейчас в мыслях хаос. Скажу так: чем ближе завершение карьеры, тем больше сомнений. Вообще, я очень сомневающийся человек внутри. Не знаю, как это выглядит со стороны, может, окружающие не замечают. Но внутри меня всегда борьба. Мне кажется, что будут какие‑то обстоятельства, которые дадут мне понять, чем нужно заниматься. Быть просто красивой женой состоятельного мужчины для меня не перспектива, но и быть на доминирующей позиции тоже не хочу. Я 18 лет пахала, поэтому хотелось бы после завершения карьеры уже наконец начать наслаждаться жизнью и принадлежать себе, а не спорту.
— Сейчас ты знаменитая и многими любимая титулованная спортсменка. А хотелось ли тебе когда‑то все бросить?
— Конечно, много раз. Первый переломный момент произошел, когда я еще даже не попала в юниорскую сборную. К тому времени я проделала много работы, но при этом было понятно: я еще никто и зовут меня никак. Постоянно останавливалась на мысли: «А что я буду дальше делать?» Ходить в школу, как обычные дети, — это было однозначно не мое, я бы не смогла реализовать все свои амбиции. У меня их много и по сей день, а спорт помогает достичь всего. Еще один непростой период в моей жизни — когда я была вторым номером в сборной. По старым правилам, как бы ты ни старался, все равно не смог бы взойти на пьедестал — нужно было отстоять очередь. В то время я часто задумывалась над тем, чтобы все бросить, но, к счастью, пережила эти моменты и стала только сильнее.
— А если бы о тебе снимали документальный фильм, какие три сюжетные линии его бы пронизывали?
— Операция на сердце, борьба с собой и, наверное, дорога, потому что путь еще не закончен. Все впереди.
glushko@sb.by
