![](/upload/iblock/b2b/b2b559d8b9298d922cff13f7bcec17e0.jpg)
Выбрать правильную сосну
Через какую деревню в Лельчицком районе ни проедь — обязательно встретишь несколько хранителей секретов и продолжателей традиционного белорусского промысла. Не зря и речку местную кличут Убортью — не то возле бора течет, не то отсюда видно, как колодами усеяны все окрестные леса.![](/upload/iblock/954/9544f5a17ea6f1d264db9daf8d8b3f68.jpg)
— Этой колоде века полтора, наверное, — показывает Григорий Иванович на конструкцию, которая закреплена на дереве метрах в пяти над землей. — У нас в семье такие вещи по наследству передаются. Если говорить о раритетах, то таких старых у меня 15—20 штук.
Бортью называется та самая часть внутри колоды, где пчелы откладывают мед. Выдалбливают ее изредка и в живом дереве, но чаще в уже спиленном стволе. Одна колода, в зависимости от материала и размера, может весить не одну сотню килограммов, говорит Григорий Борисовец:
— Мы обычно берем сосну с идеально твердой оболочкой, но «трухлой» серединой. Дубовые, например, хуже зимуют, промерзают. Полость в ней выдалбливаем пешней: если ударно поработать, за день вдвоем можно управиться. Какого размера борть? Глубиной — в руку от кисти и до локтя, чтобы удобно было доставать мед.
Как правило, улей оставляли сохнуть на всю зиму, а весной бортники помещали его на дерево, выбор которого — тонкая наука. С одной стороны, до вожделенного меда надо потом долезть, с другой — низко колоду не поместишь. Добраться до добычи могут мыши, куницы и прочие лесные сладкоежки. Свои колоды Григорий Иванович закрывает от «злоумышленников» ветками сосны. На дереве бортники выбирают удобную ветку, на которую можно водрузить конструкцию под углом 10—15 градусов. В идеале положить нужно так, чтобы не пришлось укреплять колоду при помощи дополнительных приспособлений. К тому же на дереве должно быть достаточно крепких веток, чтобы бортник-скалолаз мог добраться до меда. Сверху колоду можно накрыть шифером или досками.
![](/upload/iblock/722/722232810c4ff0b7be05ba59a31047de.jpg)
Древолаз
Весной борть ставится — и больше не открывается! Чтобы не завелась моль. Дальше — дело пчел, которые трудолюбиво весь сезон носят добычу в облюбованное жилище. Плоды их неустанной работы на Полесье собирают в сентябре — октябре.Григорий Иванович в этом сезоне еще колоды не проверял — мы приглашены на старт «уборочной». Останавливаемся чуть поодаль от дерева: если пчелиная семья большая, гул слышен за пару десятков метров.
Первым делом зажигаем дымарь — сосуд со щепками внутри, которые будут давать дым, способный отпугнуть пчел. Григорий Иванович предпочитает жечь дуб — такая щепа медленнее горит и дольше дымит. Дымарь, нож, топор складывает в ведро, на плечо закидывает жень — веревку с «седлом» и крюком — и поднимается по приставной лестнице до первой устойчивой ветки.
![](/upload/iblock/c2e/c2e0403e57273f11a5aaa30ea9eab9fc.jpg)
— Вот жень перекинем, зацепим надежно и подберемся на нем поближе. Сейчас у меня альпинистская веревка, но еще до недавнего времени я пользовался старинным женем, доставшимся мне по наследству. Он сделан из кожи лося, ему под сотню лет. Пользоваться им уже небезопасно, а вот как музейный экспонат вполне сгодится.
На этом этапе медодобычи бортники превращаются в альпинистов-древолазов. Директор школы ловко подтягивается, спускается, перебегает по стволу и в итоге оказывается перед самой колодой.
— Ох, и злые, уже кусанули! — раздается над нашими головами, и в ход активно идет дымарь. — Дикие пчелы злее тех, что на рамочных ульях сидят. И очень настойчивые. Пока не тяпнут, не успокоятся, потому в бортники с аллергией не пойдешь. Вообще, если за сезон раз 30 не укусят, значит, сезон не удался.
Забегая вперед, скажем, что только на одном этом лесном улье Григорий Иванович получил десяток укусов.
![](/upload/iblock/091/091859bf2f589f209e3ebc054600ac92.jpg)
Приметы и угощения
Взбешенные пчелы возмущенно кружат возле мужчины, пока он деловито подбивает гвозди и открывает доступ к борти. Оглядывает рабочее поле с сотами и разочарованно сетует:— Пустовато, плохо потрудились. Ну, это дело непредсказуемое. С одной борти можно взять и килограмм меда, и десять. Пчелы, как и люди: кто-то работает, а кто-то ленится.
Бортник вырезал ножом соты, половина из них были пустыми. Кстати, весь мед из борти никогда не забирается: как правило, по правую сторону от «входа», в голове колоды, — законное имущество самих пчел, которого должно хватить на сытую зимовку.
Григорий Иванович заколачивает улей, спускает ведро с сотами на землю, скидывает следом орудия труда и по-альпинистски ловко «сбегает» с дерева на землю. Пора подсчитывать улов! Опытным взглядом определяет: удалось достать чуть больше двух кило. Не густо, но попробовать хватит. На полянке тут же появляется полотенце с хлебом и местной сладкой выпечкой. Это один из неписаных законов: встретил во время сбора меда кого-нибудь в лесу — обязательно угости, потому и хлеб всегда с собой носят.
![](/upload/iblock/449/4494e15d24051d771c653e7759bae34a.jpg)
![](/upload/iblock/1f9/1f99239f46baf3281c70942cb7cc8296.jpg)
Дикий мед действительно другой: нежнее, свежее, мягче. Под угощение бортник делится с нами еще несколькими стародавними секретами:
— Пьяным нельзя к пчелам подходить, мед давать можно любому, но не давай, если просят на похороны. А еще отцы говорили: весной забудь про женщину, если хочешь, чтобы пчелы пришли. Но тут уж не все соблюдают!
КСТАТИ
Очень важна «начинка», которая помещается внутрь борти для привлечения пчел. У каждого умельца — свой особый рецепт. Григорий Борисовец хитро усмехается, но раскрывать его не спешит: это секретная информация, передающаяся из поколения в поколение:
— Скажу только, что основа — багульник, крушина, ольха, а дальше — особая смесь! Но уверяю, компоненты все натуральные, природные.
В ТЕМУ
Предвестником культурного бортничества было не совсем культурное собирательство. Наши очень далекие предки просто находили пчелиные гнезда в дуплах деревьев, уничтожали пчел огнем и забирали мед. Как промысел бортничество появилось в железном веке, когда человек овладел орудиями, при помощи которых делал бортевые ульи — сначала в стволах растущих деревьев, а после — в колодах. Расцвет промысла пришелся на VIII—XVII столетия. На белорусских землях в то время было более миллиона бортей! Бортничество регулировалось правовыми актами, медом и воском активно торговали, а бортники создавали профессиональные объединения. Постепенно добыча меда трансформировалась до привычной нам рамочной формы.
valchenko@sb.by