 Алла Камлюк. |
 Вероника Сердюк. |
 Ольга Беседина. |
 Лилия Волина. |
Л.Волина: Стоит заметить, что у нас в итоговую цифру включаются еще и естественные прерывания беременности — выкидыши. А это около 20% случаев. То есть реальное число абортов еще меньше. В целом с каждым годом эта цифра продолжает падать.
«СБ»: Это все благодаря широкому информированию женщин, психологической поддержке и предабортному консультированию, доступности средств контрацепции и лекарств, улучшившейся социально–экономической ситуации, государственной поддержке молодых семей?
А.Камлюк: Это совокупность всех факторов.
Л.Волина: Не последнюю роль сыграла и доступность медицинской помощи.
А.Камлюк: Когда только возникали центры, дружественные подросткам, я была тренером и участвовала в подготовке персонала: мы касались вопросов планирования семьи, контрацепции, женского и мужского репродуктивного здоровья. И мне кажется, улучшаться ситуация стала именно с началом тесной работы с подростками. Сейчас уже выросло новое поколение — грамотных и осведомленных девочек. Но на это потребовались годы...
В.Сердюк: Бытует мнение, что если мы сейчас вручим женщинам средства контрацепции, то проблема абортов исчезнет сама собой. Данные исследования американских ученых, проведенного в 2000 — 2001 годах на выборке 100 тысяч женщин, между тем показали неэффективность подобных методов. Выяснилось, что к прерыванию беременности чаще обращались те, кто использовал контрацепцию (53,7%), чем кто ее не применял (46,3%). Мы были удивлены такими результатами и провели похожее исследование у себя. Получили еще более удручающую статистику.
«СБ»: Надо ли напоминать о вреде абортов?
А.Камлюк: Сейчас ученые и медики стараются делать акцент уже не только на физиологических последствиях для здоровья, но и на психических, психологических. В начале 2000–х каждая третья бесплодная пациентка была после аборта. Впрочем, сегодня на первый план выходят другие причины бесплодия.
«СБ»: Последствия медикаментозного аборта, который проводится у нас с 2011 года, менее серьезны?
А.Камлюк: Только в 3% случаев после такого способа прерывания беременности бывают осложнения. Нам удалось избавить женщину от многих возможных последствий хирургического вмешательства: наркоза, травм детородной системы, гормонального стресса для организма.
О.Беседина: Но в любом случае это серьезнейшая психологическая травма для женщины, которая может преследовать ее всю жизнь, и никогда не знаешь, когда она проявится!
А.Камлюк: Отдельная проблема — это частные медцентры, куда в подобных случаях предпочитают обращаться немало женщин. Скажем, в ходе проверки одного коммерческого центра мы узнали, что у них в месяц производится около 30 вакуумных абортов, тогда как была реальная возможность заменить их медикаментозными. Но это было бы не так выгодно, ведь услуга стоит на порядок дешевле. На мой взгляд, назрела необходимость урегулировать этот вопрос и оставить хирургические аборты только государственным медицинским учреждениям — с высококвалифицированной помощью, с предабортным консультированием. Хочется, чтобы доля таких прерываний беременности свелась к минимуму.
«СБ»: Выходит, о предабортном консультировании в частных медцентрах речи не идет?
А.Камлюк: Министерство здравоохранения подготовило документ, согласно которому все учреждения, проводящие аборты, будут обязаны также проводить такое консультирование. Мы разработали его алгоритм из двух частей: медицинской (врач объяснит все возможные последствия аборта) и психологической, где уже психолог проведет беседу с женщиной.
В.Сердюк: Это большой шаг. Кстати, до недавнего времени у нас вообще не было единой статистики по абортам от частных медцентров. А в скольких из них перед столь тяжелым решением с женщиной готов побеседовать психолог? Вопрос риторический: коммерческие центры в подавляющем своем большинстве заботятся о получении прибыли, зачем им отговаривать женщину от услуги, которую они могут оказать?
Л.Волина: Так, может, это одна из причин, почему женщина старается избежать посещения государственной женской консультации? Ведь там ей предстоит обязательно пройти предабортное консультирование. Давайте учитывать то, что когда мы говорим о такой консультации, то все–таки имеем в виду медицинскую услугу. А значит, женщина вправе выбирать как саму процедуру, так и врача и психолога, которые ее проведут. Если же мы говорим о предабортном консультировании как об обязательном этапе, то мы навязываем пациенту медицинскую услугу. Это уже нарушение прав.
А.Камлюк: Женщина вправе отказаться от консультации. Ей обязаны предложить помощь психолога, но никто не заставляет ею воспользоваться.
Л.Волина: По закону в медучреждениях должны быть обеспечены условия для проведения предабортного консультирования. Главное, чтобы обязанность предложить эту услугу не переходила в обязанность ее пройти. Женщине должны говорить, что она имеет право отказаться, чего зачастую в некоторых поликлиниках не происходит.
А.Камлюк: Но многим женщинам и вовсе не помешало бы послушать ту информацию, которую им хотят донести. Увы, даже об элементарных особенностях своего женского здоровья далеко не все осведомлены.
О.Беседина: Мне кажется, что любая заботящаяся о своем здоровье женщина не отказалась бы узнать о том, что ее ожидает. Ведь речь идет о хирургическом вмешательстве.
Л.Волина: Но когда такое консультирование скрывает в себе другие цели, например, снизить статистику абортов по стране или продвинуть ценности противников абортов, то где здесь забота о женщине, индивидуальное отношение к ее проблемам и уважение ее выбора?
В.Сердюк: Замечу, психологу очень сложно работать в предабортном консультировании. В любом другом случае на беседу со специалистом приходит мотивированный клиент, настроенный на изменения. В наших же случаях — это женщины чаще всего с готовым твердым намерением избавиться от малыша. Психолог никогда не отговаривает, иначе он уже не профессионал. И это ни в коем случае не манипулирование. Незапланированная беременность — большой стресс для женщины, она находится в тоннельном суженом сознании, где нежеланный ребенок видится источником всех бед. Психолог помогает отделить проблемы от ребенка, его задача — максимально глубоко понять мотивы беременной, помочь выявить свои ресурсы, принять осознанное решение.
Л.Волина: Если женщина решается на такой шаг, значит, у нее есть на то серьезные причины. И предабортное консультирование не всегда может повлиять. Если девушка не планировала беременность, у нее финансовые трудности, проблемы с отцом ребенка или же она попросту психологически не готова к его появлению, то она может не изменить своего мнения даже после беседы с психологом. Тут нужна другая работа, так сказать, на предотвращение ситуации: более осознанное отношение к планированию семьи.
«СБ»: Наверняка беседа с беременными девочками–подростками как–то принципиально отличается...
О.Беседина: Детям надо очень бережно преподносить информацию. Но нам приходится беседовать не только с девочками, но и с их родителями. И будем честны, новость о ранней беременности их ребенка становится шоком. Хорошо, если подростки знают, что есть центры, которые могут им помочь. А если нет? Боясь вызвать гнев родителей или осуждение общества, они могут решиться на страшные необдуманные поступки...
Л.Волина: Один из факторов, который оценивается ВОЗ в вопросе абортов, — это отношение к ним в обществе. Насколько тема табуирована, происходит ли стигматизация женщин после такого поступка. В нашем обществе на слуху такие выражения, как «аборт — это убийство», и женщина чаще всего рискует испытать осуждение, порицание, непринятие. Она даже потом эту тему не может с кем–то обсудить!
В.Сердюк: Это еще один из плюсов консультирования с психологом — очень часто только с ним и можно об этом говорить. Независимо от принятого решения, женщины всегда благодарят наших специалистов за беседу. К тому же им могут помочь и после аборта. Тем более благодарят нас, если ребеночка сохраняют.
«СБ»: Интересно, что число абортов среди несовершеннолетних ежегодно снижается, а вот женщин за 30 в такой статистике — по–прежнему подавляющее большинство.
А.Камлюк: Да, если еще 10 лет назад на 20 абортов среди девочек приходилось 10 родов, то сегодня на 12 родов — 10 абортов. С 2006 года острота проблемы снизилась втрое. А вот на предабортное консультирование часто приходят взрослые женщины, у которых уже по 2 — 3 ребенка, и семейные пары.
«СБ»: Но почему?
В.Сердюк: Причины разные, но основные две: жесткая репродуктивная установка (такой своеобразный стандарт в обществе — иметь не более двух детей, от которого мы еще несильно отошли) и шаткие или незарегистрированные отношения с отцом ребенка, отсутствие уверенности в будущем с ним. Если на консультирование женщина приходит с мужчиной — это хороший сигнал, очень бы хотелось, чтобы такая практика распространилась. Ведь за рождение ребенка ответственны двое. Часто, когда мужчина узнает о медицинской стороне аборта, он поддерживает решимость женщины рожать.
Л.Волина: Женщине предоставляется право самой решать вопрос о материнстве. И этот выбор нельзя забирать, нельзя давить.
А.Камлюк: Около 10% женщин решили сохранить ребенка после предабортного консультирования. А если сравнить этот факт с числом абортов за прошлый год, то представьте: столько детей могут вместить в себя две, а то и три большие школы!
«СБ»: Периодически выдвигается идея о «принудительной стерилизации людей, ведущих асоциальный образ жизни». Ваша точка зрения?
В.Сердюк: Категорически против! У человека всегда должен быть выбор, он может измениться и пересмотреть свою жизнь.
Л.Волина: Еще в 2002 году принудительная стерилизация была трактована ООН как преступление против человечества. Тут встает и вопрос репродуктивных прав женщины: как мы можем их нарушать?
В.Сердюк: С семьями, относящимися к категории СОП, всегда непросто. В любом случае лишать ребенка права родиться только потому, что его мать ведет неправильный образ жизни, никто не вправе. Мы всегда стараемся помочь такой категории людей и как можно дольше оттянуть тот момент, когда лишают материнских прав. Женщинам, решившимся сохранить беременность, предоставляем одежду, питание, все необходимое.
Л.Волина: Конечно же, гуманитарная помощь важна, но это не решает проблему планирования семьи! Вот к нему надо относиться более осознанно, тогда число абортов будет снижаться и дальше.
«СБ»: И как можно свести проблему к минимуму? Чего еще не хватает на данном этапе?
А.Камлюк: Пока у нас нет единой системы. Здесь все взаимосвязано, одна проблема вытекает из другой. Ведь мы видим, что на аборт приходит женщина, у которой есть семья. Она решается на этот шаг, потому что, как правило, у нее уже есть несколько детей. Тут добавляются проблемы с жильем, финансовые трудности. То есть решение сформировавшееся, на которое уже повлияла целая совокупность факторов. Совершенно избавиться от абортов, на мой взгляд, невозможно. Но если уж женщина обращается, наша задача сделать все как можно более безопасно и щадяще.
В.Сердюк: Думаю, нужно ставить вопрос о нравственных установках и воспитании подрастающего поколения. Ответственность за свои поступки должна прививаться мальчикам и девочкам еще с детского сада, где им будут говорить о роли семьи, рождении детей, об осознанности такого выбора. А пока, увы, у нас деторождение воспринимается отдельно, брак — отдельно, любовь — отдельно. Пришла пора вернуться к прежним идеалам: абсолютной ценности человеческой жизни, целомудрию, чадолюбию.
О.Беседина: Совершенно согласна. С очень раннего возраста нужно разговаривать с ребенком на темы, касающиеся семейных отношений. Надо говорить о ценности жизни и в первую очередь — о его собственной ценности. Объяснять, что он важен уже тем, что родился. Что имеет право на очень многие вещи: выбрать партнера, не спешить, понимать себя в отношениях, прежде чем идти на близость, не бояться остаться одному, отказать своему партнеру, если что–то не нравится. Конечно, мы не сможем остановить внебрачные половые связи, но если это есть, то подросток должен позаботиться о своем здоровье. Начинать надо издалека. И если ребенок с раннего возраста усвоит такие установки, будет ценить и уважать себя как личность, то и к вопросам создания и планирования семьи станет относиться серьезнее.
Л.Волина: Все понимают, что решить такую проблему только запретами отнюдь не получится. Нельзя здесь фанатично преследовать цель уменьшить статистику и снизить число абортов. Наоборот, это приведет к еще более страшным последствиям: подпольным операциям, высокой смертности среди женщин, отказам от детей, детоубийствам... Что бы ни говорили, но аборт — это выбор женщины и тоже метод планирования семьи. Хотя никто не говорит, что это хорошо. Но главное, дать женщине сделать выбор самой, без давления. Как пример — запрет абортов в Польше, из–за чего в этой стране появилось такое понятие, как «абортный туризм». Или Чили, где законодательство об абортах одно из самых строгих в мире: там и высокая смертность из–за нелегальных прерываний беременности, и детоубийства. Надо идти другим путем — информировать и формировать ответственный подход к планированию семьи как у женщин, так и у мужчин.
В.Сердюк: Женщина должна знать, что она может рассчитывать на помощь в кризисной ситуации. Сейчас в каждом областном центре действуют общественные организации, которые готовы оказать юридическую и психологическую поддержку, помочь с вещами первой необходимости и даже временным жильем в приюте для мам. У нас в 6 областях в каждой епархии открыты центры поддержки детей и материнства, работают «горячие линии», волонтеры. Женщине надо дать понять, что она не одна, поддержать, успокоить. И тогда есть большая вероятность, что она сможет иначе взглянуть на ситуацию.
savitskaya@sb.by
akostyukevich@sb.by
Фото Александра КУЛЕВСКОГО.
