Дорожковичи, Гоенка, Круча, Тетерино, Березка… Это далеко не полный список деревень Круглянского района, полностью или частично сожженных в годы Великой Отечественной войны. На месте некоторых остались лишь памятники с именами тех, кто родился и трудился на этой земле, тех, кто так и не успел сделать по ней свои первые шаги. Их жизни оборвала война, но о погибших земляках, о злодеяниях, что творили тут фашисты, помнят живущие ныне…
Трагедия Гоенки
В затерянной среди леса Гоенке нет живых хат, заезжают сюда лишь дачники. А до войны было 35 дворов и 184 жителя. 68 сельчан (по другим данным — 72) 80 лет назад уничтожили нацисты.В октябре 1942 года Гоенка попала под карательную операцию «Карлсбад», проводимую в Беларуси немецко-фашистскими оккупантами против партизан и мирного населения. Узнав, что к ним послан отряд эсэсовцев, местные жители успели скрыться в лесу. Только вот спастись большинству не удалось.
Из воспоминаний чудом уцелевшей Анны Саплюковой:
— Мы покинули деревню одними из первых. Я вела за руку младшую сестричку Надю, а самую маленькую, Дусю, мама несла на руках, та хныкала от страха, голода и холода. Когда отыскали в лесу группу односельчан, те сказали маме: «Уходи со своими в чащу, а то кто-то из них заплачет — всех нас выдаст». Мы и пошли вглубь через болота. А спустя время услышали лай собак, крики, стрельбу. На рассвете узнали: в тот день погибли 68 наших земляков.
Ирония судьбы: выдал сельчан именно плач ребенка. Об этом поведал еще один спасшийся — Иван Сосновский:
— К обеду посреди болота, которое из-за ржавого цвета воды называли Рудьем, собралось почти все село. Увидев немцев, люди затаились. А когда решили, что опасность миновала (те прошли мимо), заплакало чье-то дите. В одно мгновение поляна была окружена… Сельчанин Тихон Досевич, который прошел Первую мировую войну, знал немецкий язык, защищая женщин и детей, попытался объяснить фашистам, что мы — мирные жители. Но те и слушать не стали: выстрелили в него в упор. Затем открыли огонь по остальным… Меня, кинувшегося бежать, остановила не автоматная очередь, а корч, о который споткнулся. Один из фрицев со всей мочи ударил меня, лежащего, ногой в живот. Но пулю не стал тратить, посчитав, что я уже труп… Я же, придя в сознание, увидел: трупами усеяна вся поляна. Судя по стонам, несколько женщин еще были живы, но появилась другая группа карателей, пришедшая добивать уцелевших…
13-летнего мальчишку, находившегося поодаль, изверги не заметили. В забытьи он провел ночь, а утром отправился в сторону деревни искать живых. По пути встретил соседку, которая спросила, не видел ли он троих ее ребятишек. Ваня отрицательно помотал головой. Хотя знал: они там, на болоте, мертвые. Уже в селе, сожженном дотла, подросток повстречал старика-соседа, с которым прожил несколько дней, пока ему не рассказали, что его мама жива. Ее, раненую, нашли в лесу сельчане из Белыничского района, граничащего с Круглянским.
Девочку спасли… мертвые
— Среди убитых было 25 детей в возрасте от трех до 12 лет, — вздыхает Нина Антонова, жительница деревни Шепелевичи, от которой до Гоенки километров шесть. — В 1967-м на месте трагедии установили памятник из бетона, три года назад его заменили на новый — из черного гранита.
Библиотекарь и краевед из деревни Шепелевичи Нина Антонова много лет собирает сведения о том, что творилось на ее малой родине в годы Великой Отечественной.На нем фамилии: Авсиевичи, Блинковы, Дасевичи, Лаппо, Неведомские, Сосновские… Целые семьи…
— Одно имя лишнее, — акцентирует Нина Антонова. — Однофамилицу Вани Сосновского — Анну, которой в ту пору было 14 лет, спасли… мертвые. Раненая, она рухнула в яму, на нее попадали убитые сельчане. Когда изверги добивали выживших, девочку, на которую стекала кровь лежавших сверху, сочли застреленной. А она проползла три километра до соседнего села, где жила родня. Самых близких: мать, троих сестер, двух братьев она потеряла там, на болоте… Анны Архиповны уже нет, но прожила она немало — 96 лет.
Хранители истории
Библиотекарь и краевед Нина Антонова много лет пишет летопись деревень, что находятся в зоне обслуживания их библиотеки-клуба, собирает воспоминания земляков о войне. От нее узнаем: на памятнике в Гоенке нет имен сестер Чайковых:— Подростков Таню и Галю, отец и брат которых были партизанами и погибли, немцы схватили, привезли в Гоенку, жестоко над ними издевались, а затем живыми кинули в одну из горящих хат. Мать похоронила своих девочек на местном кладбище. После войны она не вышла замуж, жила в селе, работала, ухаживала за могилкой. Приезжал на малую родину из России и ее сын — единственный из уцелевших детей Чайковых.
В Круглянском районном историко-краеведческом музее есть экспозиция, посвященная теме геноцида. На стене — карта сожженных деревень, поименные списки погибших в огне земляков, а также расстрелянных, угнанных в немецкое рабство… Хранятся здесь и документы военных лет, свидетельствующие о зверствах нацистов.
— В Зеньково каратели взорвали 20 землянок, где ютились мирные жители, расстреляли 11 человек. Из протокола допроса военнопленного 122-го охранного батальона 286-й охранной дивизии Эрнста Дершеля знаем, что в 1943-м в ходе карательной операции сожжены Дорожковичи: около ста дворов, погибли 33 человека. Житель села Еркович в 1948 году свидетельствовал, как немцы грабили дома, избивали людей, открывали по ним огонь. Всего в районе полностью или частично уничтожено 59 деревень, — уточняет младший научный сотрудник музея Дмитрий Шелковский. — Некоторые из них увековечены в Хатыни на «символическом дереве жизни» сожженных белорусских сел.
Младший научный сотрудник Круглянского районного историко-краеведческого музея Дмитрий Шелковский: «За годы войны в Круглянском районе фашистами сожжено, расстреляно, повешено, угнано в немецкое рабство 2 тысячи 365 наших земляков».Загубленная Березка
В акте № 25 о сожжении оккупантами Березки, составленном комиссией под председательством сержанта госбезопасности Чигина, значится: «В ночь с 19 на 20 октября 1942-го одно из подразделений дивизии СС, ворвавшись в деревню, зверски расправилось с местным населением. 42 человека заперли в хате колхозника Тихона Дроздова, подожгли. Среди погибших — Еркович Соломей 70 лет, Дроздова Анастасия 72 лет, Крицкий Иосиф 65 лет, дети Дроздовой Натальи — 8-летний Игнат, 4-летний Володя, 6-месячный Гриша и другие сельчане. Все постройки также уничтожены».Согласно списку сожженных деревень Круглянского района жертв в Березке было больше — 58.
Вот как рассказывала о тех событиях жительница села Мария Протасевич, в девичестве Дрозд:
— Узнав, что идут немцы, люди укрылись в лесу. Мне шел шестой год, сестричке Наде — четвертый, братику Васе был годик. Через сутки многие отправились по домам — раздобыть еды. Когда мои бабушка и тетя не вернулись, мама забеспокоилась. Пошли мы за ними следом, а на окраине села почувствовали запах жженого мяса. От голода у нас животы сводило. И я, обрадовавшись, защебетала: «Котлеты жарят!» Мама закрыла мне рот рукой, приказала всем молчать. Она-то поняла — случилась беда: небо над деревней застилал черный дым…
В Березке заживо сгорели бабушка и тетя Марии. Ее отец Петр Иосифович не вернулся с фронта, не пережил войну и маленький Вася.
— Всего в Великую Отечественную войну фашистами сожжено, расстреляно, повешено, угнано в немецкое рабство 2 тысячи 365 наших земляков. И это, вероятно, не окончательная цифра. В следующем году в районе будут работать поисковики клуба «Виккру» и 52-го спецбатальона Министерства обороны. Возможно, с их помощью мы откроем новые страницы военного прошлого, — подытожила директор районного музея Вииа Гапаева.
kislyak@sb.by
