Центр Слонима хранит дух прошлого. Глядя на исторические здания, можно представить, как выглядел город Гродненской губернии в составе Российской империи. Или в межвоенное время, когда вместе с другими городами и районами Западной Беларуси отошел к Польше. Но уже 18 сентября 1939 года встречал бойцов Красной армии.
О настроении людей рассказывают фотографии, запечатлевшие лица и эмоции народного воссоединения. Снимки хранит экспозиция, посвященная польскому периоду, в Слонимском районном краеведческом музее имени И. И. Стабровского. Эти кадры не назовешь постановочными: танцы на народном гулянье, беседы с красноармейцами, вывешивание красных флагов.
Жители Слонима беседуют с красноармейцем.Заглянем в местный музей. В начале экспозиции показано, насколько бедно жили люди: на фото босые дети на берегу Щары, крытая соломой хата без дымохода и с проросшим сквозь крышу деревом. Можно увидеть польские деньги, которые ходили в период оккупации, номерные знаки для велосипедов, сермягу — верхнюю женскую одежду, кросна, старинные предметы быта. Ценные экспонаты — из коллекции Иосифа Стабровского, собравшего будущие раритеты «за польскім часам» и открывшего частный музей 20 сентября 1929 года, а впоследствии безвозмездно передавшего свой сбор музею советского времени.
— Люди были недовольны бедностью и урезанием прав белорусов, — проводит экскурсию старший научный сотрудник Елена Сухорукова. — Жители Слонимщины боролись за то, чтобы преподавание в школах велось на белорусском языке. Образовывались кружки «Таварыства беларускай школы». К уникальным экспонатам можно отнести личные вещи поэта, публициста Валентина Тавлая, который отстаивал белорусские национальные интересы: дорожное пальто, его часы и книги. Представлен бюст Тавлая работы известного скульптора, нашего земляка Ивана Миско, картины Антона Карницкого — также из коллекции Иосифа Стабровского.
Экспозиция завершается периодом освобождения Западной Беларуси от польского гнета.
— Праздник отмечается 17 сентября, но слонимскую землю освободили 18 сентября, — продолжает Елена Сухорукова. —
Местное население с большим воодушевлением встречало Красную армию: подносило хлеб-соль, дарило цветы. В этот день в городе проходил митинг по случаю освобождения края.
Польскому периоду посвящена экспозиция в Слонимском районном краеведческом музее имени И. И. Стабровского.
В городе было создано временное управление, в деревнях — сельские комитеты, в состав которых входили местные активисты и представители воинских частей. А уже в 1940 году наши жители участвовали в выборах.
Мирный период длился всего два года. Открывались больницы, в том числе на селе. Распахнула двери первая белорусская школа по улице Красноармейской, которая до воссоединения носила название 3 Мая — в честь принятия польской конституции. Кстати, отец Тавлая, участник освободительной борьбы в Западной Беларуси, пытался создать на Слонимщине школу с белорусским языком обучения, но так и не смог.
Из воспоминаний Ивана Дорофеевича Миско, западнобелорусского писателя, творившего под псевдонимом Анатоль Иверс: «Беларусы, у тым ліку і сланімчане, знаходзячыся 20 гадоў пад акупацыяй пілсудчыкаў, спазналі нацыянальны ўціск і сацыяльную несправядлівасць. Усе беларускія школы былі закрыты, а барацьбіты за лепшую долю сядзелі ў турмах, пераследаваліся паліцыяй. Дастаткова сказаць, што сяляне асцярожна расколвалі запалкі на дзве часткі, рэдка хто купляў цэлую васьмушку махоркі, каб зразумець, якое гэта было складанае жыццё. Таму не дзіўна, што людзі з надзеяй паглядалі на ўсход…»
На дороге, по которой в город входили части РККА, была создана большая арка, украшенная цветами и дерезой, к ней вышло много людей, как тогда писали, встречать «адзінакроўных братоў». Девчата бросали на танки букеты, угощали красноармейцев хлебом. Солнечный день 18 сентября стал для слонимчан настоящим массовым праздником.
Но не только беднота была рада освобождению. Бабушка научного сотрудника музея Сергея Бурсевича бегала встречать Красную армию к Барановичскому мосту.
— Она жила на хуторе возле Слонима, и ее семья относилась к середнякам, — поделился родословной хроникой Сергей Яковлевич. — Уже была замужем и матерью двоих детей. Конечно, воспринимали освобождение по-разному.
Те, кто был сторонником Польши, «паглядалі» косо, а простые люди встречали воинов с надеждой: наконец-то жизнь станет лучше. С коллективным хозяйствованием сильно не разворачивались, а вот землю бывших помещиков раздавали по количеству едоков — в первую очередь беднякам.
Сохранилось фото, как делят землю князя Любомирского. В тот день на стене здания в центре города повесили белое полотно и всю ночь крутили фильмы. До пяти утра 19 сентября устраивали танцы, митинги, шли разговоры о будущем.
Чтобы наступил этот день, боролись простые крестьяне и слонимская интеллигенция, весь цвет которой прошел застенки польской тюрьмы. Комсомольцы принимали участие в забастовках, в работе кружков «Таварыства беларускай школы». До 1930 года на Слонимщине существовало 54 кружка ТБШ. Были открыты библиотеки в Чемерах, Большой Кракотке, Острово и других деревнях.
В 1934-м прошла крупная забастовка на лесоразработках, в которой приняли участие жители более 30 деревень. Крестьяне избрали забастовочный комитет, одним из руководителей которого стал член Слонимского окружного комитета комсомола Сергей Притыцкий. Сестра знаменитого подпольщика Ираида Царюк в книге «Крутые дороги. Сергею Притыцкому посвящается» пишет: «В 1932 г. Сергей стал секретарем нелегального Слонимского окружного комитета КПЗБ. От деревни к деревне, от хутора к хутору он шел, создавая подпольные ячейки партии и комсомола, вовлекая в революционную борьбу десятки, сотни новых борцов. В это время у него появилась подпольная кличка Аркадий».
Находясь на нелегальном положении, Притыцкий был одним из организаторов и руководителей стачки лесных рабочих в Ружанской пуще. Когда эта стачка закончилась победой рабочих, в январе 1934 года ЦК КПЗБ перебросил Сергея Осиповича в Слонимский партийный округ для руководства там аналогичной стачкой. «Не всегда удавалось подпольщикам останавливаться на ночлег в деревне, не привлекая внимания полицейских, — вспоминала сестра Притыцкого. — Тогда, несмотря на время года и погоду, они были вынуждены ночевать в лесу, в стогах сена в поле. Так случилось и с Сергеем, и, готовя забастовку лесных рабочих, он простудился, заболел воспалением легких, но не хотел уходить в деревню. И только после окончания стачки он перебрался в деревню Чемеры недалеко от Слонима, где местные комсомольцы лечили его народными средствами. Здесь 28 апреля 1935 г. его снова чуть не арестовали. Но, предупрежденный товарищами об облаве, он сумел уйти от полицейских».
Пионеры на окраине Костеневского леса зажгли свой первый костер.
— Моя учительница Мария Даниловна Богданчук из деревни Чемеры принимала участие в том собрании пионеров, — приводит еще один интересный факт Сергей Бурсевич. — Поэт Гальяш Левчик собирал у себя в слонимском доме первые белорусские издания, несколько номеров «Мужыцкай праўды», произведения Богушевича, Дунина-Мартинкевича, Коласа, Купалы. Все, что было издано организацией «Загляне сонца і ў наша ваконца», тома Федоровского, которые подарены Левчику автором.
Тем временем в Польше усиливалась реакция. Чтобы задушить революционную волну, правительство применяло карательные экспедиции — пацификацию. Как позже напишет Сергей Притыцкий в своих воспоминаниях, «в деревнях Залесье, Загорье, Сучки, Боровики, Окуниново, Капусты, Русаково Слонимского повета группы полицейских и сыщики врывались в дома, арестовывали жителей. Их жестоко избивали. Причем зверства этих банд не знали границ. Они раскрывали крыши домов, разбивали окна, двери, разрушали печи, опрокидывали посуду с соленьями, высыпали муку, крупу, рожь. Зачастую все это обливали керосином.
Польскими властями практиковалось создание «пастерунков карных» — карательных полицейских участков. В деревнях, где жили активисты и велась подпольная работа, расквартировывалось по 50—100 полицейских. Деревня объявлялась на осадном положении. Крестьянам запрещалось выходить со двора, выезжать за пределы деревни. Кто нарушал это распоряжение, в того стреляли без предупреждения.
Сергей Притыцкий в своих воспоминаниях, опубликованных в книге «Во имя счастья трудового народа», описывает жуткую картину, свидетелем которой он был, когда в марте 1934 года скрывался на явочной квартире в деревне Кокощицы: «В то время там действовал карательный отряд.
Полиция арестовывала мужчин и женщин, загоняла в помещение школы и до потери сознания избивала резиновыми палками. Каратели особенно издевались над молодежью. Девушек подвязывали за косы под потолком, держали в таком положении часами, требуя выдачи коммунистов и комсомольцев».Деревня Кокошицы занимала особое место в революционном подпольном движении. В 1925-м здесь создана ячейка КПЗБ, а спустя четыре года и комсомольская. Молодые люди занимались культурно-просветительской работой. Драмкружок ставил белорусские пьесы. В купаловской «Павлинке» роль шляхтича играл Михаил Добриян, будущий председатель первого колхоза на Слонимщине, образованного в 1940-м.
Встречали цветами и яблоками части РККА и крестьяне из Кокошиц. Патриотический подъем был настолько велик, что все окрестные мальчишки собирались ехать добровольцами в Испанию бить фашистов.
Вскоре всем им предстояло куда более суровое испытание — Великая Отечественная война...
klimovich@sb.by
