На месте деревни теперь памятник.Партизанская зона
— Моя малая родина — деревня Евсеевичи Глусского района. Места лесные. В детстве, да и позже ходили за грибами-ягодами. Знала, что раньше в окрестностях были деревни, которых уже нет на карте, но по-настоящему заинтересовалась их историей относительно недавно, — рассказала Ирина.
Ирина Шимчик потратила немало лет на поиски деталей трагедии деревень своей малой родины.Краевед искала информацию в интернете, исторических материалах, общалась со старожилами — и судьбы трагически погибших (вместе с жителями) деревень обретали новые штрихи. Одна из таких сестер Хатыни — бывшая деревня Парщаха. До войны здесь было 24 дома и жили 83 человека. Немецкая оккупация изменила привычную жизнь как этого села, так и соседних — все они попали в партизанскую зону. Ирине удалось пообщаться с уроженцем деревни Мосты Иваном Мачковским, который рассказал, как и чем жили земляки в довоенное время. Она расспросила, что он знает про горе, обрушившееся на его и соседние села зимой 1943-го. Ивану Ивановичу тогда было всего восемь, но детская память сохранила многое. Мало того, он помнит (и из рассказов близких), как жили и в конце 1930-х. Оказалось, очень бедно: «В нашем доме даже керосинки не было. В печи сбоку всегда встраивался «коминок», и там жгли лучины, чтобы было светло. Еще делали самодельную лампу: в банку наливали керосин, закрывали металлической пластиной и вставляли самодельный льняной фитиль, а затем поджигали. Работали в колхозе, держали и собственное небольшое хозяйство. А еще — верили, что светлое будущее не за горами».
«Я — партизан»
Парщаха находилась в зоне партизанского движения.Запомнил Иван Мачковский и тот день, когда сожгли Парщаху. «Это был второй день Крещения 1943 года. Мы, дети, вместе со своими матерями гуляли в доме Курсихи в деревне Мосты. Утром на трех броневиках приехали немцы. Достали карту и стали рассматривать, поговорили между собой и быстро уехали. Деревенские женщины потом говорили, что на карте красными кружочками были обведены деревни Парщаха и Осы —Колёса. Через некоторое время видим большой столб дыма со стороны Парщахи, а эта деревня находилась в двух километрах от Мостов. И все жители Мостов, прихватив в спешке кое-какие теплые вещи, побежали в лес. Эту ночь, проведенную в лесу на 30-градусном морозе, я помню всю свою жизнь. Сидели под елями, нарубили веток, пытались спать, но мороз не давал», — вспоминал старожил.
Татьяна Семенчук вместе с мужем погибли первыми.
Как стало известно позже, фашисты окружили Парщаху ранним утром. Отделили девушек и юношей от всех остальных, а затем устроили публичную казнь жителей деревни. Партизан-разведчик Антон Викентьевич Семенчук и его жена Татьяна Васильевна пытались трагедию предотвратить. Их сыновья Николай и Евгений ушли в партизаны, а родители остались в деревне, но были связными. Ирина Шимчук рассказала:
— Антон Викентьевич вышел из толпы и сказал: «Я — партизан. Берите меня, отпустите людей». Но фашисты повесили его и жену на глазах у земляков и дочери Антонины. А потом согнали всех в колхозный телятник, заколотили двери и подожгли.
Пошла и не вернулась
Всего в пламени погибли 72 человека, из них 46 детей. В числе погибших была и 19-летняя Катя Лисеменкова. Девушка, как рассказали очевидцы, накануне отправилась в Парщаху из Мостов в гости к родственникам и назад уже не вернулась. А одна из жительниц Парщахи (по воспоминаниям старожилов), наоборот, в тот день ушла к родным в Евсеевичи. Узнав, что немцы подожгли ее деревню, побежала домой, где оставались дети, хотя близкие и пытались удержать. Когда женщина вернулась, дома в селе уже полыхали. В одно из горящих зданий бросили и ее…Когда истории сожженных деревень обрастают конкретными именами-фамилиями, информацией о судьбах погибших, масштаб трагедии становится еще более чудовищным. Краевед призналась: расследовать истории про сожженные деревни ей было очень трудно. «Я чувствовала боль матерей и их бессилие, ужас в глазах деток, которые шли со своими матерями на мучительную смерть», — поделилась Ирина. Женщина несколько раз останавливала начатое и опять бралась за перо, руководствуясь очевидным: если не она, то кто же?
— В Парщахе была сожжена сестра моего деда — Софья Максимовна Лыч. На момент гибели ей было немногим за 30, в огне она погибла вместе со своей трехлетней доченькой. А двое старших детей спаслись, так как фашисты их отобрали в обоз, чтобы гнать стадо коров в Осиповичи.
…До Германии юношей и девушек из Парщахи тогда не догнали. По словам одного из очевидцев, кто-то из немцев сказал: «Когда обоз начнет двигаться, разбегайтесь». Так и произошло. Сопровождающие колонну фашисты стреляли поверх голов, и молодежи удалось скрыться.
Только за один день, 20 января 1943-го, фашисты вместе с Парщахой сожгли семь деревень в округе. Большинство — вместе с жителями.
|
|
|
Имена на обелиске
После войны Парщаха так и не сумела оправиться от нанесенной травмы. Ее трагическую судьбу полностью или частично только в Глусском районе разделили 14 деревень. В 1970 году в память о загубленных жизнях невинных жителей Парщахи был установлен обелиск, где высечены имена Антона и Татьяны Семенчуков. А в 2015-м появился еще один памятник — гранитная плита от внуков и правнуков Семенчуков. Начальник отдела идеологической работы, культуры и по делам молодежи Глусского райисполкома Елена Самуйлик уточнила, что всего в районе более 90 памятников и захоронений героям и жертвам Великой Отечественной войны:— Все они закреплены за школами, предприятиями, организациями и находятся в зоне постоянного внимания. Мемориалы благоустраиваются, а в канун памятных и иных дат к их подножию возлагают цветы и венки. Это — память и боль, напоминание о том, какую цену мы заплатили за Великую Победу. И предостережение будущим поколениям о том, что несут войны и почему они не должны больше повторяться.
markova@sb.by
