Свидетели геноцида. Незабытые хутора Булатовщины

Это настоящий геноцид

Проект ИД «Беларусь сегодня» при поддержке Генпрокуратуры

До войны в Несвижском районе был хутор, урочище Булатовщина, недалеко от деревни Ужанка. Сейчас там — памятники мирным жителям, убитым в мае 1943‑го фашистскими полицаями. В одной из могил захоронены Казимир Ганкевич с женой Яниной и детьми Антоном и Ядвигой. Там же — Магдалена Тыдрыш (ей было 82 года) с внучкой Софией (19 лет)… Какой-либо иной информации об обстоятельствах их гибели до недавнего времени не было установлено, это следственная группа выясняет сейчас.


В июне запланированы раскопки захоронения жителей Булатовщины.
 
В книге «Память. Несвижский район» про эту историю всего несколько слов: названы фамилии и указано, что расстреляны фашистами. «И мы в 2021 году начали расследовать этот случай», — говорит мне прокурор Несвижского района — прокурор следственной группы по делу о геноциде белорусского народа в годы Великой Отечественной войны старший советник юстиции Виталий Голубович. Первый опрошенный свидетель по делу, местный житель Георгий Москалик, пересказал прокурору слова матери, которая жила на одном из хуторов Булатовщины и смогла избежать страшной судьбы. Однако тогда, в 2021‑м, документальных свидетельств тех событий не было. Не так давно начали рассекречивать архивы КГБ и российских коллег. Так несвижские специалисты нашли уголовное дело 1950 года, связанное с убийствами жителей Булатовщины.

…В годы гитлеровской оккупации в местечке Городея (Несвижский район) была создана «Служба порядка», комендантом назначили Болеслава Мацкало, под кураторством которого были замучены тысячи советских граждан (в конце 1943‑го Мацкало был ликвидирован советскими партизанами в Столбцовском районе).

О преступлениях городейских полицаев подробно рассказывал на допросах в 1950 году один из карателей — Василий Романейко. В полицаи он добровольно пошел в сентябре 1942‑го, его участки — Городея, Гансовщина, Зауша. В мае 1944‑го откомандирован в Минск, зачислен в немецкую воинскую часть, в составе которой в июне выехал в Германию, где был присоединен к 2‑му «белорусскому» саперному батальону (создан из таких же предателей, как Романейко). Принял присягу на верность фашистской Германии… Неоднократно убивал людей в карательных операциях, массовых расстрелах в Несвижском районе (в августе 1950‑го Романейко военным трибуналом Белорусского военного округа был приговорен к высшей мере наказания, приговор приведен в исполнение 10 ноября).

Тогда на допросе Романейко показал, что знает 15 человек, служивших в Городейском полицейском участке. Среди них унтер-офицер Болеслав Мацкало. Антон Хмель, осенью 1942‑го прислуживал секретарем у полицаев. Янчевский, за активную службу был повышен до старшего полицейского, ефрейтор (зимой 1943‑го убит советскими партизанами на мельнице в деревне Крутой Берег). Петр Воронкович, полицейский, осенью 1943‑го был переведен в имение «Зауша», где служил около трех месяцев. Владимир Михнер, полицейский на участке местечка Городея. Осенью 1943‑го был переведен в имение «Зауша», служил там около трех лет, затем направлен в Несвиж. Полицейский Александр Сень в мае 1944‑го командирован в Минск, где зачислен в воинскую часть, в составе которой в июне 1944‑го выехал в Германию и зачислен в 11‑й «белорусский» саперный батальон, предназначенный немцами для сооружения инженерно-оборонительных укреплений против наступающей Красной армии. В феврале 1945‑го был при данном батальоне, арестован. Среди предателей — Кунец, Конюшек, Бартошевич, Хиневич, Макаревич, Глобаж, Проков, Гурко, Жигалко. Прислуживали фашистам в Городее, Несвиже, Ганасовщине…

Из акта комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их соучастников, совершенных в Несвижском районе, 4 февраля 1945 года.

Из протокола допроса обвиняемого Романейко: «В июне 1942 года комендант полиции Мацкало и полицейские Кудлач, Сень, Кунец, Конюшек, Янчевский, Хиневич, Бартошевич, Маскалин и Чухлей участвовали в массовом расстреле советских граждан еврейской нацио­нальности, проживавших в м. Городея Несвижского района. Тогда немецкие каратели из числа литовцев с участием названных полицейских зверски расстреляли около 1500 человек. Расстрел производился за м. Городея, около кладбища на опушке леса».

Полицаи Мацкало и Кудлач рассказывали, что лично у ямы расстреливали советских людей. «В марте 1943 года я вместе с полицейскими Кудлач, Гурко, Сень, Макаревич, Хиневич, Бартошевич, Маскалин, Чухлей и Белькевич под руководством коменданта полиции Мацкало выезжали на борьбу против советских партизан на Лысицкие хутора, Несвижского района, где на одном хуторе мы обнаружили скрывавшегося бывшего председателя Лысицкого с/совета Бука Антона, которого около дома Мацкало в упор выстрелом из пистолета зверски расстрелял. Затем вывели хозяйку дома, где скрывался Бука, и ее трех малолетних детей и зверски около дома расстреляли. Во время таких зверств один мальчик, постарше двух других, бросился бежать, но один полицейский выстрелом из винтовки расстрелял этого мальчика. После чинимых зверств над мирными советскими гражданами мы подожгли дом и после сожжения в погребе обнаружили шесть трупов советских партизан.

В мае 1943 года в местечко Городея приехал комендант районной полиции Сенько, комендант городейской полиции Кандыбович и 4 жандарма вместе с полицейскими. На эту автомашину сел Мацкало, а я и полицейские Сень, Воронкович, Махнер, Янчевский, Голубко, Хиневич, Гурко, Жигалко и другие сели кто на велосипеды, кто на автомашину и поехали на Булатовские хутора с целью обнаружения и уничтожения советских партизан.

По приезде туда партизан мы не обнаружили, тогда с целью мести за убитых полицейских мы, полицейские, оцепили три хутора, которые один от другого находились на расстоянии не более пятидесяти метров, а кольцо окружения, где находился я и названные мной выше полицейские, от хуторов было около ста метров. После того как нами были оцеплены хутора, Сенько, Мацкало, Кандыбович и четыре жандарма зашли в один дом, откуда, видно было, они вывели мужчину и женщину (жильцы дома) и их обоих в упор из пистолетов около дома зверски расстреляли. Затем пошли на второй хутор, откуда вывели мужчину, женщину и малолетних детей, сколько детей, не помню, но все они были в возрасте до семи лет, которых около дома расстреляли из пистолетов зверскими выстрелами. Таким же путем пошли на третий хутор, где около дома зверски расстреляли семью.

Всего расстреляно три семьи, в количестве одиннадцати или тринадцати душ, мужчин, женщин и детей, и сожжены их дома и надворные постройки».

В довоенное время урочище Булатовщина находилось между местечком Городея и деревней Ужанка. В урочище располагались хутора. По документальным данным, в 1943 году были уничтожены три хутора Булатовщины.

* * *

А вот что рассказывали свидетели. Из протокола допроса от 11 апреля 1950‑го жителя местечка Городея Николая Швако (1918 г. р.): «В апреле 1943 года полицейскими м. Городея был пойман один советский партизан, где именно, я не знаю, но когда его привезли в м. Городея, то полицейскими было собрано много населения на площадь, где этого партизана показательно повесили. Я видел, что его вешал полицейский Кудлач Александр, а Романейко Василий и другие полицейские принимали участие в охране советского партизана во время повешения».

Свидетель продолжил: «Летом 1943 года немцы и городейская полиция в массовом порядке расстреливали еврейское население, находившееся в гетто, откуда забирали на автомашины по 30 — 40 человек и вывозили за один километр в поле, где заранее были выкопаны еврейским населением рвы, и там их расстреливали. Как мне известно, немцами и городейской полицией было расстреляно в то время более двух тысяч человек, в том числе женщин и детей».

Из протокола допроса от 12 апреля 1950‑го жителя д. Горная Городея Несвижского района Ивана ­Скачко (1907 г. р.): «В апреле 1943 года я сеял ячмень в одном километре от хуторов Булатовщины. Примерно в 11 часов утра мимо меня прошли 10 или 12 человек полицейских из городейского участка полиции, в том числе Романейко Василий Константинович, в направлении хуторов Булатовщины, а часа через три на хуторе Булатовщины началась большая стрельба из винтовок и автоматов, вскоре поднялся большой пожар, который мне было видно. В тот же день на поле мне стало известно, что полицейские на хуторе Булатовщины вели бой с советскими партизанами, которые убили полицейского Москалик Николая, проживавшего в деревне Горная Городея, после чего партизанам удалось скрыться. Городейская полиция с целью мести за убитого полицейского расстреляла около десяти человек мирного населения, в том числе женщин и детей, а их дома и постройки поджигали, как мне потом стало известно, полицейскими было сожжено три дома и несколько надворных построек… В этот же день убитого полицейского Москалик привезли домой в д. Горная Городея и я ходил его смотреть, то среди других полицейских находился и Романейко, которые привозили Москалик домой».

Свидетель Михаил Тыдрыш (1920 г. р.) из деревни Малая Ужанка сообщил следователю, что жил на хуторе Булатовщины Несвижского района и работал в своем хозяйстве, а потом был арестован городейскими полицаями «за связь с советскими партизанами» и полтора месяца сидел в тюрьме Несвижа:

«В момент моего ареста на хуторах Булатовщины находились полицейские Конюшек, Маскалин, Чухлей, Хиневич, Янчевский и другие, фамилий которых я не помню. Когда я был отправлен в Городею, то полицейские Маскалин, Чухлей и Хиневич зашли на мой хутор. Советские партизаны, находившиеся в лесу в 100 — 150 метрах от моего хутора, перед этим, узнав, что меня арестовали, открыли огонь по этим полицейским. Были убиты Маскалин и Чухлей, а Хиневич скрылся.

После чего вся городейская полиция выехала на хутора Булатовщины, в числе которых был вышеуказанный Хиневич, Конюшек, Янчевский, Романейко, комендант полиции Мацкало и другие. Но в это время советские партизаны скрылись, поэтому вышеуказанные полицейские с целью мести начали расстреливать мирное население, подозреваемое в связях с советскими партизанами».  

Тогда были убиты бабушка и сестра свидетеля, жители хутора Булатовщины Черенкевич Владимир, его жена Ольга, Шарамет Игнат с женой Яниной и тремя маленькими детьми, Ганкевич с женой Яниной и двумя малышами… Всего в тот раз предатели расстреляли тринадцать человек.

Видел это и житель хутора Булатовщины Константин Янчик (1901 г. р.), он же вывозил трупы убитых полицаев в Городею. Из протокола допроса свидетеля: «Полицейские вначале провели проческу лесного массива на предмет обнаружения и уничтожения советских партизан, но последних не обнаружили. После этого в порядке мести за убитых Чухлей и Маскалин полицейские оцепили три хутора и стали зверски расстреливать мирных, ни в чем не повинных советских граждан. Вначале полицейские вывели из дома и зверски расстреляли Шарамета Игната Николаевича, его жену Янину и трех малолетних детей, а затем на втором хуторе также вывели из дома и зверски расстреляли Ганкевич Казимира Казимировича, его жену Янину и двух маленьких детей. Таким же путем на третьем хуторе около дома расстреляли Тыдрыш Альбину, ее дочь Соню, Черенкевич Владимира Ан… (нечитаемо. — Прим. авт.) и его жену. Всего было расстреляно 13 человек и сожжены их дома. В момент чинимых зверств со стороны немецкой полиции на Булатовских хуторах я скрывался в лесу».

Из показаний Кутаса Михаила Михайловича (1928 г. р.):

«В Городее была комендатура, в деревне был староста, ну а школа, ну там вёска, школа есть, там стояли полицейские, жили в основном. Ну вот и какая власть, власть такая непонятная... Хотя мне было 13 лет, в памяти кое-что осталось. Расстрелы евреев… Расстреливали их не сразу, только партиями по 100, по 120 человек примерно. Потому что яму… Человек 15 привозили сюда, и они сами копали яму, эти евреи… Выкладывали их, потом с автомата очередь — раз и все. Следующих ложили на них. И так 3 — 4 ряда. Потом сверху присыпали их, и на этот день работа закончена. И так вот на следующий день или через два дня. И так дня 4 — 5 было примерно».

Убивали, говорит свидетель, мужчин, женщин и детей разного возраста: «Всяких. И грудных. Но грудных так не стреляли, их в яму кидали. Стреляли только тех, кто на ногах стоял».

Вопрос следователя: «Обелиск или каким-то образом помечено это место, где расстреливали людей?»

Ответ Кутаса: «Памятники около самой дороги, дорога идет на Мир… Люди приходили посидеть… Сначала должны были уничтожить евреев, потом должны были народ просеивать, здоровых ребят выгоняли в Германию. У меня брат тоже — в Германию. У нас каждому старосте была задача: такого-то числа приводить в Городею, со всей округи. Там сидит комиссия, немцы пару человек, на вокзале вагоны. Староста подводит всех людей, оформляет документы и вагон — и все, готов уезжать».

С лета 1941 по июль 1942 года в поселке Городея Несвижского района было гетто. Утром 17 июля 1942‑го фашистские полицаи оцепили территорию Городейского гетто, узников (1137 человек) согнали на привокзальную площадь. Приказали лечь на землю лицом вниз и стали ездить по ним грузовиками. Выживших отвели в песчаный карьер на окраине Городеи и расстреляли... Стреляли в людей и комендант полиции Мацкало, и полицейский палач Кудлач. Последний за активность был назначен замкоменданта тюрьмы в Несвиже. Лично в 1942‑м вешал партизан. Активным карателем был и Куликовский, который был послан специально в партизанский отряд, пробыл там примерно год, а потом выдал около 30 граждан, связанных с партизанами. Последние были зверски замучены в лагере Колдычево…

gladkaya@sb.by

t.me/lgbelarussegodnya

---

Без права на забвение

Тем временем в Беларуси продолжает работу созданная распоряжением Премьер-министра межведомственная рабочая группа по изучению сведений, полученных в ходе расследования уголовного дела о геноциде в годы Великой Отечественной войны. Историки, архивисты, представители Министерства образования, ведущих вузов страны, работники прокуратуры анализируют собранную информацию о каждом пострадавшем населенном пункте. Как рассказал «СБ. Беларусь сегодня» заместитель директора по научной работе Института истории Национальной академии наук Павел Трубчик, главная задача — уточнение новых сведений о сожженных, разрушенных и пострадавших населенных пунктах, полученных Генеральной прокуратурой в ходе расследования уголовного дела:


— Мы учитываем все наработки, которые были сделаны ранее, еще в советское время, и плотно взаимодействуем с Национальным архивом Беларуси, с сотрудниками Генеральной прокуратуры, областных прокуратур. Они нам предоставляют информацию, мы ее верифицируем. Учитываем, конечно, и свидетельские показания.  

В результате сложной комплексной работы поднимаются ранее недоступные документы, выявляются новые факты, которые свидетельствует о том, что масштабы трагических событий Великой Отечественной войны намного шире, чем считалось ранее.

Для сравнения, если на момент возбуждения уголовного дела о геноциде было известно о 9,2 тысячи сожженных белорусских сел и деревень (186 из них повторили трагическую судьбу Хатыни, то есть были полностью уничтожены вместе с жителями и не возродились), то с учетом проведенной работы на 2 мая этого года общее количество пострадавших населенных пунктов — не менее 12 348, в том числе «хатынский список» — 288 населенных пунктов.

По словам Павла Трубчика, работа группы будет продолжена, поскольку поступают новые данные, полученные в результате расследования уголовного дела. Наш долг — сделать все возможное, чтобы не осталось белых пятен о той трагедии, которую пережили наши предки в годы Великой Отечественной войны.

konon@sb.by