– Стас, какие воспоминания остались у вас о тех временах, когда вы начинали музыкальную карьеру?
– Недавно об этом думал и понял, какое время я всегда боялся потерять, – нулевые. 1990-е не так сильно, потому что я еще не понимал, что происходит в жизни. А вот в нулевые все понятно, у меня появилась самая настоящая любовь, я влюбился в Юлю тогда, у меня были настоящие хорошие друзья. Мы сидели, проводили вечера на кухне в съемной квартире. Такая обыкновенная маленькая кухонька, где мы собирались вечером, шесть квадратных метров, стремные обои… На коллектив «Чай вдвоем» у нас были две съемные квартиры, у Дениса жили музыканты, у меня – танцоры. Мы приходили домой и всю ночь включали на репите какую-нибудь прелюдию Баха, пили чай, смеялись, рассказывали анекдоты. И я помню, что очень сетовал, что это когда-нибудь закончится, потому что это было невероятное время безумной беззаботности и любви к жизни. Хотя любовь к жизни никуда не исчезла, но тогда особенно хотелось, чтобы это никогда-никогда не кончалось.
– Чем вспоминается гастрольная жизнь «Чая вдвоем», вторая половина 1990-х и двухтысячные?
– Вторая половина 1990-х вспоминается сложными, тяжелыми гастролями, но очень интересными. Это такой университет повышения квалификации, даже не повышения, а просто квалификации. Первые гастроли у нас были с Михаилом Захаровичем Шуфутинским, у нас не было сольных концертов, мы ездили с ним, и он нам очень помогал, в том числе и хорошо платил. А деньги требовались на раскрутку проекта. Но все равно это были сложные концерты. Сейчас у Михаила Захаровича другая публика, а в 1990-е она была специфической, с определенными жизненными понятиями. Это всегда был как выход к тиграм в вольер, а половина концертов проводилась в цирках. Мы выходили в середине концерта, Шуфутинский отправлялся переодеваться, и мы должны были как-то продержаться три песни. Публика понимала, что их обманывают: вышли какие-то два пацана, которые тянут время, зачем они вообще нужны... И вот за этот промежуток, 15–20 минут, нам надо было влюбить публику в себя. И знаете, чему всегда удивлялся Михаил Захарович? Он всегда говорил: «Как так, они всегда уходят под крики «браво!» И мы действительно уходили так, но как это давалось… Мы рассказывали какие-то анекдоты, пели, находили такие крючки к публике, которыми пользуюсь по сей день. Могу сказать, что поставить меня сейчас в какую-то неловкую ситуацию, наверное, невозможно. И невозможно только потому, что мы с Денисом прошли эту фантастическую школу жизни.
– В двухтысячных более лайтово все было?
– Тогда произошел переломный момент, потому что до двухтысячных мы ездили без хитов. А в нулевых написали «Ласковую», и это был первый наш мегахит, за который получили «Золотой граммофон», и это первая песня, которая зазвучала из всех автомобилей – бизнесменов, политиков, их жен, везде звучала «Ласковая». Мы попали в ту струю, о которой мечтали. У нас было готово шоу, было понимание, как общаться со зрителем. И родился хит. Это очень хорошо! Потому что если бы сначала появился хит, а потом понимание, как происходит у многих, то… хит становится хитом, а артист так и не появляется. И когда у нас появились «Ласковая», «День рождения», «Желанная», мы точно знали, как вести себя с публикой, и наши концерты были достаточно хороши.
– Что для вас сейчас в приоритете в работе?
– Все! Дело в том, что сегодня в моде мультисистемность. И об этом нам говорил еще режиссер-постановщик Саша Ревзин, когда только появился «Чай вдвоем». Он сказал, что в XXI веке уже не будет артиста, который просто поет. Там должен быть артист, который поет, ведет, который может одеться, раздеться, сыграть роль, вот такой мультисистемный. Поэтому я развиваюсь именно таким путем: ведением передач, пытаюсь быть интересным в шоу, пусть это будет элемент фрика, может, элемент мачо… Это все сегодня в топе. И каждый находит в себе то, что ему нравится. И это заинтересовывает. Многие стараются быть идеальными, но не я, потому что точно уверен: полная рафинированность, такой хрустализированный продукт мало кому интересен.
– Вы сторонник здорового образа жизни. Как расслабляетесь?
– Я расслабляюсь в спортзале: нагружаю организм по полной какими-то упражнениями, пробежками. Полчаса занятий, а через полчаса – полная нирвана! Но! В прошлом году мы с моим большим другом взяли мотоциклы и поехали в Геленджик. То есть сначала добрались до Воронежа, а там поняли, что можем доехать до Ростова-на-Дону. И за один день осилили 1200 километров. Так вот, когда вы едете на мотоцикле в шлеме, у вас звучит какая-то музыка, играет Dire Straits... И вокруг поля с подсолнухами, солнце восходящее, и ты ни с кем в течение шести часов не разговариваешь, изредка останавливаясь на заправке – это фантастика! То самое состояние, которое я просто обожаю.
– Было что-то, что подтолкнуло к здоровому образу жизни? Или вы изначально весь такой положительный?
– У меня все идет, наверное, из семьи и семейных неурядиц. Мой папа джазовый музыкант и много потреблял в свое время… И мне страшно было смотреть на человека, который из потрясающего музыканта, спортивного человека превращался в совершенно незнакомого и чужого. Для нас с мамой это была трагедия. И я понимал, что точно не хочу, чтобы мои дети видели меня в таком состоянии. Не дай бог! А чтобы этого не случилось, я просто не хочу употреблять алкоголь вообще, собственно, и не употребляю.
– Я расслабляюсь в спортзале: нагружаю организм по полной какими-то упражнениями, пробежками. Полчаса занятий, а через полчаса – полная нирвана!– То есть у вас практически на генетическом уровне такое отрицание с детства отложилось?
– Да. Я и не курил никогда, всегда берег голос, очень боялся его мутации. Я был не самым одаренным ребенком в школе, но появились хор, детский музыкальный театр, где меня отметили. И я понял, что голос – это все, что у меня на сегодняшний день есть. А мне кто-то сказал: «Подожди, голос будет ломаться, и этого у тебя тоже не будет!» А как этого избежать? Понять, что это происходит, и точно не курить. То есть сигареты убьют твой голос сразу же. И ночью, если мне снился сон, что я курю, я просыпался в холодном поту! Честно.
– Я вас поздравляю с недавно случившимся юбилеем. Вы ведь 20 августа отметили 50-летие…
– Давайте назовем это опять 25!
– Женщины обычно грустят по этому поводу, а у вас какие мысли, ощущения?
– Мне некогда было грустить. И знаете, я что понял? У артиста нет возраста! Они поэтому дурачатся, как дети, например, Энтони Хопкинс, который и сегодня дурака валяет, а ему 80… У артиста есть только одно – ресурс. То есть ты выходишь на сцену и понимаешь: я больше не могу, я больше не хочу. Или ты выходишь на сцену и понимаешь: вообще готов рвать дальше! Поэтому не измеряю жизнь годами, а измеряю ресурсом, что я могу.
– А как отметили юбилей все-таки?
– Да никак. Мой день рождения всегда проходил в Одессе, 20 августа, когда я гостил у бабушки с дедушкой. Дедушка занимался арбузами, бабушка продавала их, мама помогала, а я был предоставлен сам себе. Но 20 августа мама переставала помогать бабушке, брала меня, и мы шли с нею в луна-парк и куда-нибудь в цирк. Вот такой был день. Больше никого не было – мама и я.
– У вас ведь еще один юбилей был, 22 июля – 15-я годовщина свадьбы с Юлей. Можно сказать, что свою судьбу вы встретили только с третьей попытки?
– Слушайте, катастрофа! Так и есть! Хотя когда-то я думал, что это не навсегда, ведь мы и ссорились, и скандалили… Да все разводятся, и я каждый раз говорю: «Все! Развод! Мне надоело, я устал! Мне надоел твой характер!» «А мне – твой! – говорит Юля. – Найди себе кого-нибудь другого». Но она сделала все возможное, что я не хочу никого находить! И вообще не хочу больше ни с кем общаться. На самом деле она просто идеальная для меня. И я после очередного нашего скандала понял и ей сказал: «Ты понимаешь, что другой просто не может быть?» То есть я могу быть совсем один. Наверное. И то это не факт. Или только с ней.
– Кто у вас в паре за романтику отвечает?
– Наверное, стараюсь я это делать, ведь если этого не делаю, мне сразу втык! Юля часто говорит, что я перестал ее водить в ресторан и просто дарить цветы. Приглашаю в ресторан, дарю цветы, она сразу спрашивает: «А что случилось?» Вот она, женская логика...
– А совершали безумства типа серенад под окнами, миллиона алых роз? Как вы Юлю покоряли?
– Ну, я покорял Юлю весьма своеобразно. Решил, что буду каждый день покупать новую одежду. И каждый день приходил в новом, мне казалось, что это произведет впечатление. А она и не заметила. Потом пригласил ее в кино. Причем пригласил, знаете как, со всем коллективом! То есть угадать, что я пригласил ее, было невозможно. Я тогда пригласил всех танцоров. Потом просто домой ее отвез. Вот такое было ухаживание. Потом купил билеты в Турцию, и вот с этого, наверное, и началось…
– А Юля вас может удивить сюрпризом?
– Юлька да. Она всегда что-то такое придумывает. Какие-то интересные вещи, вкусняшки, типа торт внезапный. Знаете, что меня покоряет в Юльке по сей день? В разгар пандемии, когда у нас вообще не было денег, когда я одалживал у мамы, которой всегда стараюсь помогать, Юля все последние деньги тратила на детей. Для нее нет ничего важнее их яркого и беспечного детства. Тут я просто преклоняюсь. Что касается отношения к детям, она просто сумасшедшая мама. И это меня всегда в ней покоряет, она последнее отдаст детям.
– С жизненным опытом вы поняли, в чем секрет счастливой семьи?
– Я знаю точный рецепт, и он прост – вы не должны быть одинаковыми. В жизни у мужчины есть элемент пресыщения. А пресыщаемся мы, к сожалению, всем, поверьте мне. Садясь в машину за 15 миллионов российских рублей, ты уже через неделю не испытываешь первоначального восторга. А вот чтобы не было пресыщения, мы должны быть всегда разными.
Юлька – Близнец, тот человек, который всегда разный. Она всегда разных цветов, разных гамм, и это тебя всегда заинтересовывает. Она ребус, который надо постоянно разгадывать. И, казалось бы, я все понял, все разгадал, я знаю, кто ты. Но Юля все время меняется! И думаю, что это тот самый рецепт, который позволяет браку держаться долго.
С сыновьями Мартином, Богданом и Мироном– Когда успеваете заниматься воспитанием сыновей?
– С сыновьями поступаю просто. Мы однажды договорились, что я не папа, я друг. Мы общаемся, как друзья, можем рассказывать друг другу самые непристойные анекдоты. Старшие сыновья приходят из школы, рассказывают мне все, показывают видосы из интернета. И я смеюсь и не делаю вид: «О, перестань! Не надо это никому рассказывать!» Такого ханжества у нас нет. Нет того, что они не могут рассказать, потому что я всегда подскажу и помогу.
– Вы говорили, что были двоечником. В этом плане гены проявились? Или тут ребята молодцы?
– Гены проявились бы, если б не мамы. Что касается Мартина, мама Оля очень много и сил, и средств отдала, в том числе репетиторам, чтобы пацан развивался, окончил хорошо школу. То же самое с Богданом, Юля очень хорошо все контролирует.
Человеческий мозг – это специальное программное обеспечение, и как вы его будете программировать, уже ваше дело. Богдану было тяжело, очень сложно давалась школа. Но Юлька нашла преподавателей, которые научили его учиться. И он здорово учится, хоть и не скажу, что беспроблемно. А проблема в том, что он сильно творческий, занимается анимацией и хочет рисовать мультфильмы. Богдан хорошо рисует, начал заниматься по каким-то ютьюб-урокам, сегодня смотрю, он составляет анимашки, очень крутые.
– Но ни один из сыновей не помышляет о профессии артиста?
– Почему же? Для этого у нас есть младшенький! Мирон здорово поет, интонирует ритмически все. Ну ладно «Черный бумер», там просто. Но когда он исполнят Славу Мерлоу, я просто в восхищении: «Да елки-палки, как ты это поешь?!» Потому что там мелодически очень сложно. Хотя наша мама-спортсменка говорит: «Этот точно будет олимпийский чемпион!» Окей, мама хочет, пусть будет чемпион. Она его в бассейн отдала, он классно плавает, все такое. Ну не будет же он чемпионом до 40 лет – до 20–22, а потом все равно будет петь! Юля: «Ну, хорошо, давай так и поделим».
Стас КОСТЮШКИНЛика Брагина (специально для «ЗН»), фото из личного архива Стаса Костюшкина
Родился: 20 августа 1971 года в Одессе
Образование: Ленинградское музыкальное училище имени Н. А. Римского-Корсакова. Петербургская консерватория (отделение вокала)
Семья: женат на чемпионке мира по акробатике, бывшей танцовщице группы «Чай вдвоем» Юлии Клоковой (Костюшкиной). Сыновья: Мартин (18 лет), Богдан (14 лет), Мирон (5 лет)
Карьера: певец, телеведущий, экс-участник дуэта «Чай вдвоем», создатель проекта A-Dessa
