Михаил Козаков родился в 1934 году в Ленинграде, имя ему дали в честь отца — писателя и драматурга Михаила Эммануиловича Козакова. По имени и отчеству — Михаил Михайлович — Козаков впоследствии получил в киносреде дружеское прозвище Мих‑Мих. Мама Зоя Александровна трудилась в издательстве редактором, жизнь семьи проходила в окружении литераторов. В их доме бывали поэты Анна Ахматова, Анатолий Мариенгоф, писатель Михаил Зощенко, драматург Евгений Шварц, литературовед Борис Эйхенбаум — с раннего детства будущий артист и режиссер проникался любовью к поэзии и подлинной драматургии.
Годы войны Козаков провел в эвакуации — вместе с другими детьми его успели вывезти в деревню под Пермью, где располагался детский лагерь Литфонда. Там он впервые выступал на публике с военными стихами — и до конца жизни поэтическое чтение на выступлениях было одним из его излюбленных занятий. По возвращении в Ленинград он и начал оттачивать эту способность, занимаясь в кружке художественной словесности. Впрочем, его привлекали и танцы, и фехтование, и школьный драмкружок. А еще целый год он провел у балетного станка: влюбился в балерину и на волне чувств отправился покорять вершины хореографии.
Актерская профессия легко и органично легла на его природные склонности, производила впечатление и внешность тонкого красавца с большими глазами и бровями вразлет. Поступил он в Школу‑студию МХАТ, а на последнем курсе дебютировал в кино у легендарного Михаила Ромма. В фильме «Убийство на улице Данте» (1956) Козаков сыграл юношу Шарля Тибо, который по ходу действия становится убежденным фашистом и совершает чудовищные поступки. Он был столь убедителен в образе французского аристократа, что мгновенно приобрел известность.
«После грандиозного успеха фильма «Убийство на улице Данте» прошел слух, что Миша — обрусевший француз, любовник Брижит Бардо, побочный сын Шарля де Голля… — вспоминал драматург и писатель Григорий Горин. — Потом почему‑то стали говорить, что он — итальянец, отсюда, мол, и «улица Данте», и вообще его подлинная фамилия — не Козаков, а Казанов».
После окончания курса Козаков получил предложение остаться во МХАТе и начать свою карьеру. Для начинающего актера — потрясающий шанс. Но он совершил непредсказуемый поступок: ушел в театр им. Маяковского, где режиссер Николай Охлопков с ходу предложил дебютанту мечту любого артиста — воплотить на сцене шекспировского Гамлета. Дело неслыханное, потому что молодым его не давали играть никогда. Во МХАТе поступок Козакова сочли предательством, а роль принца Датского, отданную новичку, — неслыханным попранием устоев. От несостоявшихся коллег Козаков получил волну негодования и даже гневные письма, в которых его в сердцах называли «обученной обезьяной», взявшейся играть Гамлета. И… его дебют произвел фурор.
Кинокарьера и театральные успехи в его жизни шли бок о бок, дополняя друг друга. В героя девичьих грез он окончательно превратился после выхода фильма «Человек‑амфибия», где сыграл главного злодея Педро Зуриту и стал популярен даже более, чем Ихтиандр Владимир Коренев. Козаков вспоминал, как одно время вечера, на которых он выступал с чтением поэзии, собирали недостаточно зрителей, но как только какой‑то ушлый администратор написал на афише клуба «Педро Зурита расскажет о съемках в фильме», зал мгновенно заполнился публикой.
После успеха «Человека‑амфибии» Козаков надолго сделал выбор в пользу театра. Так было ровно до предложения сыграть в трехсерийном телефильме «Вся королевская рать» по роману американца Пена Уоррена, получившего Пулитцеровскую премию и рассказывающего о демагогии, алчности и цинизме в политических кругах США. Съемки велись на «Беларусьфильме». Главную роль политикана‑дельца Вилли Старка сыграл Георгий Жженов, а роль его ближайшего помощника предложили Козакову, который был прекрасно знаком с романом и для себя определил это как роль мечты:
«Прочитав роман Пена Уоррена «Вся королевская рать», я несколько дней ходил под сильным впечатлением. «Какое счастье, — думал я, — сыграть Джека Вердена». И когда через год раздался звонок со студии «Беларусьфильм» с предложением сыграть роль Джека, я, не спрашивая, какой сценарий, кто режиссер, какие условия съемок, сразу дал согласие. Я знал: это была моя роль».Снимать сам Козаков начал в конце 1960‑х, и сперва это были телеспектакли. Первый художественный фильм «Безымянная звезда» с Анастасией Вертинской и Игорем Костолевским в главных ролях вышел в 1978‑м, да и то карт‑бланш на режиссерский дебют ему дал не «Мосфильм», а Свердловская киностудия. На тот момент грандиозного успеха не случилось, и только годы спустя стало ясно: получилось потрясающее классическое кино. Следующими были «Покровские ворота» по пьесе Леонида Зорина — для того чтобы получить разрешение вновь снимать самому, Козакову пришлось трижды сыграть Феликса Дзержинского в фильмах о революции. Потому, когда ему наконец‑то дали работать, на съемках он доводил до ручки и актеров, и персонал, и даже на случайных зрителей рычал, как тигр, если они ему мешали. А на выходе… на выходе снова получился шедевр. И снова известность и признание пришли много позже, через годы после премьеры. Это вообще был крест Козакова‑режиссера: все его последующие работы также оказывались серьезны и не сразу воспринимались массовым зрителем — «Если верить Лопотухину», «Визит дамы», «Тень» сегодня считаются классикой кинематографа.
В своей «Актерской книге» Михаил Козаков писал, подводя итоги:
«Ты можешь обмануться сам, обмануть миллионы людей, получить все звания и премии мира, от грамоты школьной самодеятельности до американского «Оскара», тебя вознесут и коронуют при жизни — но зеркало навсегда сохранит оставленный тобою след, и его уже ничто не исправит и не испортит».ovsepyan@sb.by
