Сага о Соловье

70 лет назад Белоруссия хотела создать фильм о собственном Чапаеве

...Казалось бы, красный командир Александр Соловей — не менее легендарный, чем Чапаев и Щорс, и должен стать главным героем нового фильма, постановка которого была поручена киностудии «Советская Беларусь». Но согласен ли с таким мнением товарищ Сталин?

О том, как происходил поиск кандидатур, достойных экранизации белорусского Чапаева, мы рассказали в 1–й части нашего архивного расследования.

Далее события приобрели еще более драматический накал...

(Окончание. Начало в № 7.)

Второе письмо Сталину — за подписью одного Голодеда — датировано 15 июня и написано на бланке «Старшынi Совета Народных Камiсараў Беларускай Совецкай Соцыялiстычнай Рэспублiкi».

Вот его текст:

«Многоуважаемый тов. Сталин!

Обращаюсь к Вам с убедительной просьбой — примите меня на несколько минут. Так сложились обстоятельства, что мне обязательно нужно с Вами поговорить.

Я подавал заявление через тов. Поскребышева, на прием к Вам после Пленума ЦК ВКП(б)Б, но вы были заняты.

Еще раз прошу Вас, т. Сталин, не откажите мне в приеме. Желательно на днях. Приеду в любое время».

Ставшие достоянием архивистов письма позволяют сделать и еще один вывод: то ли у Сталина пропал интерес к будущей ленте о белорусском герое, а может, сами просители слегка поднадоели, уже попав в намечающуюся на горизонте тень будущей расправы, но он не подсказал руководителям БССР кандидатуру белорусского Чапаева. Наоборот — позволил тучам окончательно сгуститься над всеми действующими лицами этой истории.

5. Беспризорная киностудия

Николай Голодед еще наверняка дожидался ответа на свой запрос в Кремль, а вместо него прозвучал весьма тревожный звоночек. В газете «Правда» 2 июля 1936 года появилась разгромная статья «Беспризорная кино–студия». В ней в резкой форме критиковалась работа студии «Советская Белорусь», размещавшейся в те далекие годы в Ленинграде.

Следовало срочно разбираться с возникшей ситуацией.

21 июля 1936 года из Главного секретариата Главного управления кинофотопромышленности при СНК БССР за подписью Б.Шумяцкого и В.Усиевича на имя секретаря ЦК КП(б)Б Н.Гикало отправляется «с коммунистическим приветом» в конце письмо, составленное по всем правилам партийного эпистолярного жанра. Преамбула его состоит из бодрых заверений в том, что киностудия «имеет все возможности дальнейшего роста и развития». Доказательство чему — уже снятые ленты: «Искатели счастья», «Девушка спешит на свидание», «Концерт Бетховена». А также находящиеся в производстве: «Днепр в огне», «Соловей» (абсолютно другой, не имеющий отношения к нашему военному герою А.Соловью фильм. — Прим. авт.), «Дивизион славы». Перечисляются сценарии и запланированных на 1937 год картин: «Адам Мицкевич», «Черная тень», «Молодой человек».

В этом перечне есть и безымянная лента «о борьбе белорусских рабочих и крестьян за Советскую Белоруссию, которую должен ставить заслуженный деятель искусств Ю.Тарич».

Про белорусского Чапаева, как видим, ни слова, но, скорее всего, это тот самый фильм, который нас интересует.

Перечислив заслуги, челобитчики переходят к жалобам и просьбам. Первым делом взваливают всю вину за развал работы на трест «Белгоскино» и его управляющего товарища Галкина, из–за которого «не только нет внимания и любви к кино–студии, но в отдельных случаях имеет место дергание студии». После чего взывают о ...партийном руководстве, кадровом пополнении, увольнении начальника Галкина и «сценарии юбилейного фильма для режиссера Тарича».

Чуть позже, 10 августа 1936 года, начальник управления по делам искусств при СНК БССР Пасюкевич адресует на имя Н.Гикало и Н.Голодеда собственную докладную записку.

В ней еще больше нареканий в адрес обретающихся в Ленинграде кинодеятелей.

«Основные вопросы работы кино–студии, национальные кадры и тематика на протяжении 10–летнего своего существования совершенно не разрешены. Всего в кино–студии 81 творческий работник: из них 10 режиссеров по художественным фильмам — один белорусс некто т. Бахар и тот уже 3–й год в простое и Оршанский родом из Белоруссии, знающий БССР (еврей). Из 8 художников — ни один не знает Белоруссии. Из 14 операторов нет ни одного белорусса, а знающих Белоруссию 1 — 2 человека. Из 20 актеров имеется 10 белоруссов, которые получены сейчас из выпуска кино–техникума в Ленинграде (Белорусское отделение), еще нигде не снимались и по мнению руководства студии никуда негодны, как актеры».

В конкретных примерах нет недостатка. «В штате кино–студии числится актером КМИТ, но ни в одной картине «Советская Белорусь» он не снимался, а Ленфильм взял его в картину «Чапаев», где он играет Петьку (ординарец Чапаева), дает прекрасный образ и получает звание заслуженного артиста СССР; в картине Мосфильма «Семеро смелых» тоже ряд актеров белорусской кино–студии, как ОЛЕЙНИКОВ (повар Молибога) и др., а у себя они не использовались. В чем же дело? Дело в том, что режиссеры не хотят, якобы, рисковать и не берут молодых не опробованных актеров, а руководство фабрики в этом отношении было беспомощно, чтобы заставить их использовать молодежь».

«Из готовящихся сейчас двух фильмов на белорусском материале «Днепр в огне» и «Соловей» Бядули — оба проваливаются, особенно первый. На эту картину приглашен почему то старый режиссер (пенсионер) Сабинский,.. уволенный 6 лет тому назад из Ленфильма. Директором бригады назначен некто Ульман, на которого имеется материал, что он рассказывал антисоветские анекдоты, хвалил Троцкого и др. ...В производственном плане кино–студии нет недостатка в так называемых национальных темах, но качество их исполнения весьма низкое... Особенно наглядно, эти пороки все видны в запрещенной Гуфком к выпуску картине «Инженер Гоф». ... Колхозники в этой картине почему то все изображены «дедами», при чем один хромой, другой слепой, третий глухой, одеты в какие то уродливые одежды, у каждого на шее какое то грязное тряпье. (Исходили, очевидно, из старого какого нибудь буржуазного учебника о белоруссах, как весьма отсталом и диком народе)».

А вот и горький пассаж, который напрямую касается запланированного год назад фильма. «В вопросе с белорусским «Чапаевым» дело обстоит исключительно плохо. Сценария пока готового как следует нет, герой тоже не определен. Я считаю, что не надо брать только историческую личность, ибо Чапаев один в Союзе, Щорс на Украине. Нам надо дать художественный обобщающий образ, отображающий борьбу белорусского народа за свое освобождение, при помощи других народов в Союзе и Красной Армии. Режиссер ТАРИЧ уже подает второе заявление об освобождении от работы и тов. Тамаркин мне заявил, что если мы ему не дадим работу сейчас, он его освобождает».

Поворот ситуации с «белорусским Чапаевым» весьма показателен: конкретный национальный герой Белоруссии, год назад еще очень злободневный, вроде бы уже и не нужен. Так долго искали — и все напрасно?

Любопытен и еще один документ — отправленная тогдашним заместителем наркома финансов БССР Матусевичем 17 августа 1936 года докладная записка в адрес Н.Гикало и Н.Голодеда, после поездки в Ленинград с проверкой финансово–хозяйственной деятельности удаленной от Минска киностудии. Увы, совсем нелицеприятный портрет отечественных кинодеятелей из нее вырисовывается!

«По картине «Днепр в огне» съемочные работы в Лоеве неорганизованы, натура выбрана неудачно, например, плоты леса для съемок приходится буксировать специально в Лоев, т.к. там сплавного леса не оказалось, в то время когда в БССР достаточно много леса на реках.

По картине «Соловей» для съемки замка — экспедиция выехала в Киев (дом ВУЦИК), полагаю, что и в Белоруссии можно найти соответствующее здание в одном из бывших имений».

При такой постановке работы, резюмирует проверяющий, перерасход средств к концу года составит полтора–два миллиона рублей. Поскольку даже при длительных в два и более месяца простоях на постановочных площадках отдельным актерам платят по 3.000 рублей в месяц.

Заметим по ходу: такие зарплаты не снились даже стахановцам СССР, которые в те годы начали ставить свои трудовые рекорды.

И случилось то, что и должно было случиться. 17 сентября 1936 года Совнарком БССР и ЦК КП(б)Б приняли постановление «О работе Белгоскино и кино–студии «Советская Белорусь» в Ленинграде», в котором признали «совершенно правильной» критику в «Правде». Получил выговор и лишился должности допускавший «грубое отношение к творческим кадрам» и «создание семейственности в аппарате Белгоскино» его директор Галкин. Директор же киностудии Матусов и его заместитель с подозрительной фамилией Зиновьев, не сумевшие «по большевистки наладить производство высоко–художественных фильмов на национальной тематике» и допустившие «засорение классово–чуждыми, консервативными и рваческими элементами режиссерского и актерского состава, а также... растранжиривание государственных средств» были сняты со своих постов. Правда, в отличие от Галкина, допустивших «преступно–бесхозяйственное обращение с государственными средствами» Матусова и Зиновьева (последний, к примеру, три раза получил деньги за один свой сценарий), убрав из студии, отозвали «в распоряжение ЦК КП(б)Б».

Этим же документом было принято и назревшее решение об ускорении постройки в Минске собственной кинофабрики: «Чтобы к концу 1937 года... здания кино–студии, особенно производственные помещения, и их оборудование были бы закончены».

6. В бой вступает «железная» Феофания

Между тем наступил 1937 год и в самом Истпарте, где «разрабатывали» кандидатуру будущего белорусского Чапаева, тоже начались великие разборки–чистки. Первый и главный удар достался самому директору. 19 октября 1937 года — через два года после посвященного «белорусскому Чапаеву» партийного заседания, Феофания Новикова, бывшая в то время завотделом школ и науки ЦК КП(б)Б, направила секретарям ЦК КП(б)Б т.т. Волкову и Левицкому докладную записку, которую назвала очень просто: «Об Институте Истории Партии при ЦК КП(б)Б». Начало ее тоже очень лапидарно и полностью в духе эпохи: «Органами НКВД вскрыт и арестован как враг народа бывший директор Института истории партии при ЦК КП(б)Б Поссе. После его ареста в Институте проделана некаторая (мы традиционно сохраняем орфографию исторических документов. — Прим. авт.) (первая еще) работа по вскрытию его вредительских действий и по вскрытию людей, замешанных в них. ...Во главе Истпарта при ЦК КП(б)Б, начиная с 1923 года, всегда сидели враги народа (Жилунович 1923–24 г.г., Стасевич, Сербенто, Левков, на Западном секторе Капутский, расстрелян по делу БКЦ и т.д., работая до осени 1933 года), Левин, арестованный органами НКВД, Поссе. В Институте в разное время работали к/р (контрреволюционеры. — Прим. авт.) троцкисты–фашисты: Югов, Прусилин, Поташ, Майзель, Иванов, исключенные из партии Левкова, Плоткина, ныне арестованные, как враги народа...»

Бдительная Феофания Архиповна прекрасно знала, какого рода «стиль» от нее требуется: «Сейчас совершенно ясно, что одной из причин такой тяги всей этой контрреволюционной фашистской банды к Истпарту было желание подобраться к партийным архивам и попытаться уничтожить ряд документов, уличающих врагов народа».

Во враги она без обиняков и душевных колебаний отнесла «Голодеда, Шаранговича, Червякова, Бенека, Левкова и других». По ее словам, именно Шарангович и Поссе «расхищали важнейшие документы партийного архива». И особенно — «копии приказов Западного фронта за подписью товарища Сталина и одно дело — телеграммы об образовании БССР также за подписью т. Сталина...»

Увы, совсем не помогло многомудрому С.Поссе проявленное два года назад при поиске прототипа «белорусского Чапаева» дипломатичное желание угодить Иосифу Виссарионовичу, побудив красных командиров вспомнить героические эпизоды из боевого прошлого «отца народов» на территории Белоруссии.

Все заслуги перед лицом обвинения были забыты. Согласно доносу Феофании Новиковой, Поссе «сознательно сорвал изучение истории партии и особенно послеоктябрьского периода», вредительски подбирал аспирантов, из–за чего 8 из 12 претендентов не добрались до научного финиша, дошел с молодыми учеными в научном разборе лишь до VI съезда ВКП(б)Б, и то лишь «по отдельным вопросам». А еще в придачу имел неосторожность родиться в Лондоне и начать свою карьеру в Питере инструктором Комиссариата земледелия, где явно якшался со всякими злостными оппортунистами.

Вот так и был приговорен Сергей Владимирович Поссе — вместе с обвиненным в шпионаже в пользу Англии Н.Гикало, «польским агентом» М.Левковым и «врагами народа» Н.Голодедом и А.Червяковым — к высшей мере наказания — расстрелу, который был приведен НКВД БССР в исполнение.

Остальным работникам Истпарта досталось меньше. Но все равно досталось. Поскольку в своей записке Феофания Новикова круто замесила антипартийные обвинения с абсурдно–бытовыми упреками. Например, такого рода. Член ВКП(б) с 1917 года, бывший директор Партархива Иван Петрович Васильев имеет подлинную фамилию Дашкевич Казимир Иванович, получил в 1932 году от сестры, работницы цветочного магазина, ныне арестованной НКВД, 15 рублей золотом и потратил их в Торгсине. И вообще, «связи его идут по линии врагов народа Богуцкого, Кнорина, Славинского и других». Значит — «явный польский шпион».

Феофания Новикова добилась своего: 17 декабря 1937 года на Бюро ЦК КП(б)Б было принято специальное решение «Аб лiквiдацыi вынiкаў шкоднiцтва ў Iнстытуце гiсторыi партыi пры ЦК КП(б)Б». В нем новым руководителям института предписывалось «утварыць канчатковую ачыстку Гiстпарта ад стаўленнiкаў ворагаў народа, падабраўшы ў якасцi навуковых работнiкаў Гiстпарта правераных таварышаў». А еще чуть позже — 16 июля 1938 года бюро ЦК КП(б)Б даже приняло постановление о ликвидации местных истпартов. Потом они, правда, возродились — и Ф.Новикова к 1950 году сама возглавила белорусский Истпарт.

В 1958 году, когда встал вопрос о восстановлении добрых имен репрессированных белорусских вождей, Феофания Архиповна была еще жива. И по свидетельству доктора исторических наук, профессора С.Почанина (которое он, кстати, обнародовал в белорусской прессе еще на заре перестройки, в 1988 году), будучи вызванной для объяснений на заседание Бюро, без зазрения совести заявила: «Я выполняла указания Сталина». Вали, дескать, на умершего Иосифа Виссарионовича, он все вывезет... Состоявшийся 29 октября 1958 года Пленум ЦК КПБ вывел Ф.Новикову из состава членов ЦК КПБ. Но умерла она в своей постели, в отличие от жертв доноса. Оклеветанные ею люди были посмертно реабилитированы.

Да, практически все действующие лица этой истории, чьи судьбы сложились трагически, впоследствии были реабилитированы. Голодед, Гикало, Шарангович, Червяков... Максим Левков был посмертно реабилитирован 21 сентября 1957 года. Восстановлено также доброе имя бывшего директора Истпарта С.Поссе. Правда, если полистать белорусские энциклопедии, то данных о нем почти нет — проще отыскать сведения о его сыне — В.С.Поссе, который впоследствии также работал в Истпарте...

Ну а что с фильмом? Юрий Тарич ни про рудобельского героя Александра Соловья, ни про «обобщенного» героя гражданской войны ленту так и не снял. Хорошо еще, что сам уцелел. Ибо когда белорусских вождей репрессировали, их кинематографические портреты, запечатленные в третьей части первого белорусского художественного фильма «Лесная быль», были вырезаны.

P.S. Когда материал был подготовлен к печати, мы обратились за консультацией к знатоку истории белорусского кино и творчества Тарича в частности, доктору искусствоведения, профессору А.В.Красинскому. Анатолий Викторович — спасибо за содействие — рассказал, что в 1927 году в «ЛiМе» был опубликован отрывок из сценария Анатолия Вольного и Рыгора Кобеца под заголовком «Паўстанне гневу — Памяцi беларускага партызана Алеся Салаўя».

Пришлось вновь сесть за изучение старых подшивок и документов. Нужный номер «Лiтаратуры i мастацтва» удалось отыскать в отделе редкой книги Президентской библиотеки, а русскоязычная машинописная копия 11–страничного фрагмента сценария двух названных авторов нашлась в Национальном архиве Беларуси. Больше того, обнаружилось и весьма любопытное приложение к сохранившемуся отрывку — адресованная в редакцию разгромная рецензия на сценарий: судя по подписи, А.Александровича. Коллега по перу ругает Вольного и Кобеца за историческую недостоверность материала, фактические натяжки, ходульность образов, непозволительный вымысел. По большому счету, он прав — идиллические картинки взявшихся опоэтизировать образ Александра Соловья авторов далеки от подлинной героики и исторических реалий.

Но и это еще не все. В номере газеты «Звязда» за 26 июля 1935 года была опубликована крошечная заметка под заголовком «Мастацкi гукавы фiльм аб беларускiм Чапаеве». Текст ее стоит привести полностью: «Беларускi совецкi пiсьменнiк Лынькоў, заслужаны дзеяч мастацтва А.Вольны, маскоўскi пiсьменнiк Чэкiн i ленiнградскi кiнодраматург Недеброва па заданню Белдзяржкiно працуюць над кiносцэнарыем аб партызанскiм руху ў БССР у гады белапольскай акупацыi». Если верить хронологии, неизвестные журналисты прознали о готовящемся фильме задолго до «строго секретного» заседания Бюро ЦК КП(б)Б, на котором было постановлено создать фильм о белорусском Чапаеве. А точнее, за три месяца до него.

Так что не исключено, что впереди нас еще ждут новые архивно–исторические находки, которые позволят вернуться к сюжету 70–летней давности.