Олег Масленников-Войтов: я не хотел испортить Алине жизнь

Олег Масленников-Войтов, который играет в мюзикле «Поющие под дождем» жесткого владельца киностудии Р.Ф. Симпсона, в жизни — добрейшей души человек. Его жена Алина считает, что слишком уж он открытый. Даже пыталась перевоспитать, но после одной ужасной ссоры отказалась от этой затеи.


Олег: Теплым июньским вечером 2008 года Алина отмечала день рождения. Я пригласил именинницу танцевать, обнял — и тут почему-то исчезла музыка и люди. Возникло ощущение, что мы танцуем в столбе света и что мы — единое целое. К ситуации подходили слова из рекламы одного йогурта: «И пусть весь мир подождет». Я не ожидал таких спецэффектов! Мы знали друг друга года полтора: Алина работала продюсером на двух картинах, где я снимался, и у наших рабочих и дружеских отношений не было любовного подтекста.

Алина: Потом мы начали писать друг другу СМС странного содержания, и я не могла понять, что происходит и как меня могло угораздить влюбиться в Олега. Твердила себе: «Только не актер, ну это же смешно!»

Олег: А я себе: «Только не продюсер, это же смешно».

Алина: После недельной переписки он пригласил меня поужинать.

Олег: Сложно было решиться — я и стеснялся, и боялся, и хотел вести себя порядочно, и не хотел испортить Алине жизнь…

Алина: Я была замужем. Мы с мужем уже расстались, но об этом никто не знал, так что у Олега хватало причин для терзаний… Когда он наконец позвал меня на свидание, мы договорились встретиться на Фрунзенской набережной. Он спросил: «Ты на чем будешь?» Там стоянка запрещена, и нужно было понять, где припарковать машину. Отвечаю: «На «шестерке» с водителем». Я как раз себе на день рождения подарила BMW X6. Повисла пауза, после которой Олег сказал: «Надо же. Я тоже на «шестерке». — «Ну хорошо». Олег опаздывает, я стою на набережной, высматриваю «шестерку» — кроме моей, вообще ни одной. И тут перед нами останавливается ржавое нечто, по чему свалка рыдает, и из него вылезает Олежек! Я спрашиваю: «Что это?!» — «Ну «шестерка», «жигули». Я же говорил тебе…»

Олег: Кстати, я на самом деле приехал вовремя, просто искал «шестерку» как у меня. А про новую машину Алины не знал, потому что она ни разу на ней на съемки не приезжала.


— А вы-то почему в 2008 году ездили на «жигулях»?

Олег: У меня сломался джип, и, пока его ремонтировали, я решил воспользоваться древними «жигулями» моих родителей. У них была другая машина, а на «шестерке» они несколько лет не ездили и все ждали, когда же ее заберут родственники. Старушка, несмотря на неказистый внешний вид, исправно функционировала — и вот дождалась своего звездного часа. Я тогда загадал: если Алина сядет в мою машину, все у нас будет хорошо. А если нет — значит, не судьба.

Алина: Он меня считал фифой суринамской, признающей лишь все самое лучшее, смеялся надо мной… А меня такое появление порадовало, я подумала: «Какой забавный, подошел к делу творчески». Однако садиться в его «шестерку» и правда было боязно. Я ­думала, у нее дверь на ходу откроется, и я вылечу.

Олег: Для полноты картины добавлю, что я всегда езжу очень быстро и на «жигулях» не изменил привычке. Так что колеса скрежетали.

Алина: Меня тут же стало укачивать, и я попросила: «Давай далеко не по­едем». Доехали до ресторана около Парка культуры — и с тех пор он у нас один из самых любимых. А мы с того вечера не расстаемся… Для меня такой поворот стал шоком: мы, по идее, несовместимы! Я — знайка, всю жизнь с книжками, у меня все должно быть четко расписано.

Олег: А я, получается, незнайка.

Алина: Ну нет же! Олег — человек, графики и расписания не любящий, вольный и открытый всему новому. Он необычайно добрый, но при этом абсолютно не разбирается в людях! Для него все — братья, все очень хорошие. Раньше мне иногда казалось, что такой позитивный взгляд на мир местами граничит с идиотизмом. Я-то, наоборот, закрытая и мало кого подпускаю близко, но в людях редко ошибаюсь. Бывало, меня раздражали некоторые товарищи, находившиеся рядом с Олегом.

Олег: Алина действительно в людях разбирается. Сейчас в стране кризис, работать и зарабатывать стало намного сложнее, и за прошлый, и за этот год я с частью людей перестал общаться. Есть выражение — «Лишние люди отпали». Но раньше они не были лишними! Мы вместе работали, общались, я был им предан, каждого любил по-человечески — и вроде мои чувства были взаимными. Но да, начались сложности — кто подставил, кто просто исчез, да и друзья ли это были… А ведь жена давно про них говорила.

Алина: Пока его лбом в стену не ударят, он будет считать, что человек хороший.

Олег: С одной стороны, я могу понять, почему кто-то себя со мной повел не так: жизнь загнала в угол. Но, с другой стороны, вспоминаю слова из великой книги: «Предавши единожды, предаст и во второй раз». И думаю, что, наверное, лучше отойти от них. Они мне в очередной раз напомнили, что нельзя быть чересчур открытым и доверчивым. Спасибо им за урок и до свидания.

— Кризис коснулся кино настолько сильно?

Алина: Да. Но мы подумали, что раз сейчас не получается зарабатывать, надо развиваться. И решили попробовать себя в новых профессиях: я впервые выступлю в роли театрального продюсера, а Олег — в роли театрального режиссера. Мы ставим антрепризный спектакль по мотивам произведений Сергея Довлатова, он выйдет в конце марта — в апреле. На днях узнали, что один уважаемый артист говорил: «Господи, куда они лезут? Одна лезет из кино в святая святых. Другой собирается что-то ставить, хотя в режиссуре не смыслит». Но мы отважно «лезем» в эту область.


— Пусть сейчас снимается мало фильмов, зато у вас одна из главных ролей в чудесном мюзикле «Поющие под дождем»…

Олег: Да, я играю директора киностудии Monumental Pictures в эпоху перехода от немого кино к звуковому. У меня драматическая роль, а в финале я вместе со всеми артистами выхожу и танцую под проливным дождем! Брызги долетают до зрителей, и они всегда очень радуются. И сын наш мюзикл обожает. Никита его уже раз восемнадцать смотрел — больше, чем все остальные мои спектакли. Стоило ребенку сходить на премьеру, и я стал каждое утро слышать сквозь сон «Good Morning», «Рассмеши» и другие номера из «Поющих под дождем», где танцуют степ. И топот босых ног, отбивающих нечто среднее между чечеткой и матросским танцем. Начались расспросы из серии «пап, а где артисты занимались степом? а долго надо учиться? а трудно потом попасть в мюзикл? как думаешь, у меня получится?». Думаю, ну ладно, ребенок сейчас под впечатлением от степа, потом увлечется еще чем-нибудь. Три месяца ждал спада интереса, а вопросы и топот все не заканчивались. Тогда я понял, что придется действовать, и повел Никитоса к прекрасному Вячеславу Вячеславовичу Янковскому, который занимается степом с актерами из нашего мюзикла. Заодно и сам решил вспомнить навыки. Но школа, где он преподает, находится на бульваре Дмитрия Донского, на дорогу по пробкам часа три уходит, и, чтобы туда успевать, надо было Никиту раньше положенного забирать с занятий из общеобразовательной школы. Поэтому мы стали ходить к молодой талантливой преподавательнице Лене Кандыбович, у которой школа недалеко от нас. Иногда ребенок один туда ходит, иногда мы вместе. Я тоже с малышами занимаюсь.

— Никиту в «Поющих под дождем» лишь танцы интересуют? А про то, как вы играете Р.Ф. Симпсона, что-то говорит?

Олег: Сыну нравится и мой герой, и все прикольные моменты, ­которые есть в мюзикле. Он их давно выучил наизусть, но не перестает хохотать. А когда приходят наши друзья, он с воодушевлением на весь зал начинает для них дублировать то, что происходит на сцене. И непонятно, на кого публика реагирует, на актеров на сцене или на нашего парня.

— Артист растет!

Олег: Надеюсь, что нет! Мы работаем, чтобы у него была возможность учиться в отличной платной школе, чтобы он преуспел в математике, языках и прочих важных дисциплинах, а потом получил профессию, гарантирующую кусок хлеба с маслом. Но ребенка тянет куда-то в сторону! Я несколько лет преподавал в Школе-студии МХАТ фехтование — и сын пошел по моим стопам, параллельно со степом захотел заниматься фехтованием, недавно школьное соревнование выиграл. Но мы раньше времени не отчаиваемся, и когда ребенок произносит: «Хочу стать артистом», надеюсь, он имеет в виду «Хочу стать юристом». Просто слова похожи, и он их путает. Серьезно, мне было бы за него спокойнее, если бы он выбрал другую профессию.

— Сильно переживаете за сына?

Алина: Не то слово! Мы его опекаем, Олег вообще как наседка! Когда Никита вырастет, ему придется ходить на свидания с папой. Упрекает нас: «Вы мне шагу ступить не даете! Я с вами не женюсь никогда». Мы говорим: «Как же! Женишься и уедешь». — «Да. Но папа уедет со мной».

Олег: Постараюсь держать себя в руках, но гарантировать ничего не могу. Никита — это счастье такое. Я его еще в школу не отвез, а уже по нему скучать начинаю.

Алина: Господи, как же я счастлива, что так сложилось, что мужу так нравится общаться с ребенком. Помню, когда Никите было года три, мы втроем гуляли по Парку культуры. Тогда вышел сериал «Маргоша», где Олег играл Калугина, и его часто узнавали на улице. И вот они катаются на карусели — на одной маленькой лошадке Никита, на другой — Олежек, а люди переговариваются: «Видишь, артист из «Маргоши» скачет как сумасшедший!» А я смотрю, как они вместе дурачатся, и радуюсь. Меня ничем материальным поразить нельзя, а вот эмоции, которые Олег дарит, — они драгоценные.

Олег: Круче всего мы в парижский Диснейленд съездили. Нас там везде пропускали без очереди, потому что я был на костылях.


— Почему?!

Олег: Участвовал в программе «Большие гонки». Поехали на съемки во Францию втроем, потому что там было два выходных дня и я хотел показать Никитосу Диснейленд.

Алина: После съемок мы планировали отправить ребенка в Москву и уехать в Венецию, чтобы романтично отпраздновать там годовщину совместной жизни…

Олег: И в первый же день игры я вышел на конкурс «Бой с быками» вместо неудачно упавшего друга. Мне надо было прыгать на маты в огромной маске льва — а их, оказывается, сдвинули, и я приземлился не на ровную поверхность, а на излом. Сломал ногу, но в крови бурлил адреналин, и я смог со сломанной ногой отбегать до конца конкурса. Не знаю, как мне это удалось! У меня высокий болевой порог, я боли не чувствую, но чтобы до такой степени… Погрузили меня в скорую. Знаете, мы нашу медицину ругаем, а там неотложка может лишь как такси работать: не врачи, а стажеры, аппаратура у них не включается. Мне давление и сердцебиение с помощью секундомера измеряли. А игра тем временем к концу подходила. Предлагаю: «Давайте подождем, я узнаю, что наши выиграли, — и сразу в больницу поедем». На меня посмотрели как на сумасшедшего.

Алина: Та самая любовь к друзьям и команде, которая граничит с глупостью!

Олег: Так 10-15 минут оставалось, они роли не играли. Ну вот, Алина прибежала, сказала, что наши выиграли, и я на всю скорую закричал «ура». Врачи забеспокоились, но она объяснила: «Это не приступ боли, это мы, русские, так радуемся». И мы поехали в госпиталь, где мне два дня не начинали делать операцию, потому что разбирались со страховой компанией. Ситуация была серьезная: осколок мог оторваться и попасть куда угодно. К моему счастью, такого не произошло. Мне поставили три штифта, которые и по сей день со мной: кость сломалась в таких неудобных местах, что их лучше не снимать. Но решил: в любом состоянии поеду с ребенком в Диснейленд — я же ему обещал, и он так ждал! И на третий или четвертый день мы всей семьей катались на аттракционах. Костыли нам сослужили хорошую службу: к каждому аттракциону были очереди, как в советские времена в Мавзолей, но нам нигде и минуты стоять не пришлось, меня везде сразу пропускали: «Мсье, проходите».

Алина: А потом мы отвезли ребенка в Москву и вдвоем полетели в Венецию.

Олег: Там было поудобнее ходить. Улочки узкие, и когда костыли разъезжались, можно было упереться в стену рукой или костылем. Я как Спайдермен был!

Алина: Я хотела облегчить Олегу жизнь и взяла напрокат коляску, но в первый же день, толкая ее, ужасно отбила себе ногу. В итоге мы ходили как два комика: он на костылях и в гипсе, я с лангеткой, причем хромали на одну ногу. Сели в гондолу покататься, говорим гондольеру: «Сфотографируйте нас, у нас романтическая поездка». А он жестами уточняет: «С ногами снимать?» Конечно, мы и в гондоле, и в ресторане, и на улицах фотографировались с ногами. Ребенок, разглядывая дома наши снимки, сказал бабушке: «Посмотри, как они без меня зажигали!»

— С Никитой определенно не соскучишься.

Алина: Когда мы с Олегом ругаемся, а делаем мы это весьма темпераментно, хотя по большей части и шепотом, Никита приходит к нам и успокаивает: «Дети мои, на сегодня ругани уже достаточно». Он наш обожаемый миротворец. На самом деле мы сейчас и поругаться толком не можем — через час или Олег, или я идем мириться.


— Слово «сейчас» свидетельствует о том, что так было не всегда…

Алина: У нас первые года три-четыре были совершенно райские отношения, а потом обострились противоречия, все сложные черты и несовпадения вылезли наружу и становились все заметнее и заметнее. И каждый считал делом принципа настоять на своем. Апогей был полтора года назад — тогда мы месяц не виделись, и я боялась, что Олег домой не вернется. Нет, «боялась» — слишком мягкое слово, не передающее мои тогдашние чувства. Мне было очень больно, не понимала, зачем есть, ходить, говорить, от стресса похудела на 12 кг…

— Что тогда случилось?

Алина: Девушки очень любят Олега и, бывает, принимают его доброту и открытость за мужской интерес. Вешаются ему на шею. А он, вместо того чтобы жестко поставить их на место, ведет с ними интеллигентные беседы. Таких случаев было много, и я от них устала. Накопились и другие проблемы — и все вместе вылилось в грандиозный скандал. Не пойди я на принцип, мы бы помирились через день. Но я твердо стояла на своем. Олег устал от моих претензий, заявил, что ему нужен тайм-аут, — и уехал на съемки в другой город. Мы не виделись, а в письмах и телефонных разговорах жестко ­язвили, причем я в миллион раз сильнее — к сожалению, я это умею. Но как директор Олега функционировала в штатном режиме: страдания у меня отдельно, а работа отдельно.

Олег: А я так разделять не могу. Алина для меня в первую очередь любимый человек. Мне тяжело было на тех съемках. Все время думал, как там Алина, как Никита. Злился на жену и очень переживал за нее. У меня к ней чувства не отболели, а ссора помогла понять, что жить я без нее, без Никиты не могу.

Алина: Мы оба поняли, что можем потерять друг друга, — и оба предпочли отказаться от принципов. Мне всегда нужно контролировать ситуацию, и кажется, что если я хоть что-то выпущу из-под контроля, то все полетит в тартарары. Но с тех пор стараюсь расслаб­ляться, напоминаю себе, что Никите нужно расти и учиться жить самостоятельно, а Олег и подавно большой мальчик и сам со своими проблемами разберется, тем более что после нашей ссоры он как-то сильно повзрослел. И все стало гораздо проще.

Олег: Правда, глупо же носиться с претензиями, подсчетами обид. Если любишь, надо уметь прощать и принимать друг друга такими, какие мы есть, и идти навстречу своим любимым.