Экспансия на белорусские земли
Сразу следует оговориться, что к самому польскому народу никаких претензий быть не может. Это наши братья и соседи. Мы высоко ценим общие славные страницы истории. Разве можно забыть подвиг наших предков на Грюнвальдском поле? Или то, что как раз на белорусской земле приняла свой первый бой с нацизмом дивизия имени Костюшко? Мы по праву гордимся тем, что под Новогрудком родился великий польский поэт Адам Мицкевич. Да, он стал одним из идеологов польского национализма, но масштаб его творчества, сила поэтического слова превзошли любые политические рамки. К сожалению, этими светлыми эпизодами наши взаимоотношения не ограничиваются.Период польского господства в Западной Белоруссии после Рижского мирного договора (с 1921 по 1939 год) стал апофеозом той шовинистической политики, которую правящие круги соседнего государства проводили в отношении восточных соседей на протяжении столетий.Польские феодалы и ранее совершали походы на древнерусские земли, но до поры до времени это было не более чем участие в феодальных междоусобицах, обычных для того времени. К системной экспансии на восточнославянские земли Польша перешла в XIV веке. В Кракове решили воспользоваться геополитической сумятицей, сложившейся там после монгольского нашествия. Полувековая война за галицко-волынское наследство закончилась присоединением этих княжеств к Польскому королевству.
Начало экспансии на белорусские земли связано с Кревской унией 1385 года. Она предполагала восхождение на польский престол (благодаря браку с королевной Ядвигой) великого князя литовского Ягайло. Взамен князь сам принял католичество и крестил языческую Литву. Поначалу всего лишь династический союз обернулся постепенной полонизацией всего ВКЛ. И это был совсем не стихийный процесс. При королевском дворе выработали целую стратегию подчинения литовско-русского государства. Ее основателем по праву можно считать многолетнего епископа Кракова, первого кардинала польского происхождения и фактического руководителя польского государства в первой половине XV века Збигнева Олесницкого. Ближайшим его сподвижником был известный хронист Ян Длугош. Линия Олесницкого заключалась в последовательном понижении международного статуса ВКЛ, оформлении его вассального подчинения польской короне. Наиболее ярко это проявилось в тексте Городельской унии 1413‑го. Олесницкий приложил немалые усилия для того, чтобы Витовт не получил королевскую корону.
В XVI веке теоретическое обоснование геополитических амбиций Польши продолжил Мартин Кромер, крупный историк и деятель католической церкви. Тогда при дворе короля Стефана Батория популярными становились идеи польской исключительности, постепенно формировалась концепция мессианства. Она тесно связана с периодом контрреформации, наступлением католицизма после шокового удара Реформации. Польша стала восприниматься как аванпост западного мира. Кромер формулирует ее историческую миссию — «просвещение варварских Литвы и Руси».
Уже в XVII и XVIII веках шовинистические речи стали обычными для сеймов и сеймиков по всей Речи Посполитой. Любое проявление «непольскости» воспринималось как акт предательства.А равенство прав шляхты ВКЛ с «панами-братами» польской короны стоило полного отказа от своей этнической идентичности. Эта тенденция ярко проявилась в решениях Всеобщей конфедерации сословий Речи Посполитой 1696 года. Тогда в государстве осталось только два государственных языка — польский и латинский. В итоге в XVIII веке белорусский язык был маргинализирован, то есть вытеснен из литературы, искусства, стал «простай» или же «мужицкой» мовой.
Политика этноцида
Разделы Речи Посполитой вовсе не остановили процесс полонизации. В некоторые периоды он даже усиливался. Польские деятели, лишившись государственности, считали, что утверждение собственного национального доминирования в восточных областях бывшей Речи Посполитой является непременным условием восстановления своей державы. Это хорошо прослеживается в программе восстания 1794‑го. Тадеуш Костюшко ревностно относился к любым проявлениям «сепаратизма». Например, стоило только Якубу Ясинскому, руководителю восстания в Литве, проявить самостоятельность, его тут же отстранили от командования. Михаил Клеофас Огинский, предлагая Александру I планы по восстановлению ВКЛ, считал это первым шагом по возрождению польской государственности. Другой сподвижник царя Адам Ежи Чарторийский, став попечителем Виленского учебного округа, осуществил тотальное ополячивание всей системы образования.Программы восстаний 1830 — 1831‑го и 1863 — 1864 годов ставили своей главной целью возрождение Речи Посполитой в границах 1772 года. Белоруссия виделась как часть этого государства, которую следовало вернуть к «национальному» (то есть польскому) началу.Так что Юзеф Пилсудский и его политическое окружение являлись не какими-то самодурами. Они опирались на длительную историческую традицию польского шовинизма. Правда, осознавая политические реалии, прежде всего начавшееся белорусское национальное возрождение, Пилсудский вынужден был поначалу маневрировать. Это хорошо заметно по его риторике в 1919‑м. Тогда белорусам обещали и автономию, и права на самостоятельное культурное развитие. Ни одно из этих обещаний не было исполнено. Более того, польские власти нарушили даже положения Рижского мирного договора, который гарантировал право на свободную самореализацию народов, оказавшихся под властью Второй Речи Посполитой. Реальность польского владычества была совершенно иной. В 1934 году Юзеф Бек, типичный представитель «режима полковников» (младших последователей Пилсудского), на заседании Лиги Наций открыто заявил, что Польша отказывается от гарантий, данных ранее национальным меньшинствам.
Последовательно ополячивалась система образования. В 1919‑м на территориях, занятых польскими войсками, действовало 359 белорусских школ, пять гимназий и две учительские семинарии. Уже через пять лет большая их часть была либо закрыта, либо переведена на польский язык. А к 1939 году не осталось ни одной белорусской школы.
Сознательно тормозилось развитие любых учебных заведений. К сентябрю 1939‑го почти 130 тысяч детей не было определено вообще ни в какую школу. В отличие от БССР в Западной Белоруссии не создавались высшие учебные заведения. А в Виленский университет могли поступить считаные белорусы — действовали специальные квоты.Системным гонениям подверглась православная церковь. На наших землях около 500 православных храмов было превращено в католические. И это при том, что среди верующих превалировало именно православие.
Есть все основания утверждать, что польские власти сознательно придерживали экономическое развитие Западной Белоруссии в интересах польских этнических территорий. 80 процентов местных предприятий представляли собой мелкие производства с числом работников не более 20 человек. Тяжелая промышленность отсутствовала в принципе. Наши земли рассматривались исключительно как сырьевой придаток. Беспощадно эксплуатировались природные богатства. Так, почти вся экспортная фанера (70 процентов) производилась из белорусского леса. Были введены специальные льготные железнодорожные тарифы для вывоза сырья из Западной Белоруссии и завоза сюда готовой продукции.
Соответствующим было отношение и к местным работникам. В 1935 году средний размер заработной платы в Западной Белоруссии был примерно на четверть ниже среднего в Польше, а в Новогрудском воеводстве — более чем в два раза. В марте 1933‑го отменили 46‑часовую рабочую неделю. Огромных масштабов достигла безработица. В условиях мирового экономического кризиса в начале 1930‑х годов закрылось более 230 предприятий, а число рабочих сократилось на 46 процентов.
Не лучше было и положение в сельском хозяйстве, где более половины земель принадлежало крупным помещикам. Большая часть крестьянства была лишена возможности пользоваться сервитутами, то есть общими с помещиками сеножатями, выгонами и пашнями. Власти пытались проводить определенные реформы. Но у нас нет достаточных оснований говорить, что они улучшили положение дел. Цифры эмиграции свидетельствуют как раз об обратном. К 1939 году на постоянное жительство за рубеж выехало до 120 тысяч уроженцев Западной Белоруссии.
Перечисленные факты демонстрируют отношение властей Второй Речи Посполитой к западнобелорусским землям как к своей колонии. Различного рода административные меры были направлены на максимальную хозяйственную эксплуатацию в интересах Центральной Польши.
Проводимая национально-культурная политика может быть охарактеризована как этноцид, то есть сознательное уничтожение любых форм и проявлений этнической самобытности белорусов. Более того, подобная политика являлась частью большого проекта по реализации польского империализма на протяжении многих столетий.В последнее время мы много пишем и говорим обо всем, но, без сомнения, предстоит еще немало сделать для осмысления сути польско-белорусских отношений, а главное, выработки наиболее приемлемой формы межгосударственных связей. Но этот процесс может быть успешным только в том случае, если польская сторона осознает свою историческую ответственность за допущенные ошибки, а зачастую и преступления.
Рисунок Олега КАРПОВИЧА.
