Пятнадцать лет назад Президент России Владимир Путин попробовал эту тенденцию (она уже тогда достаточно четко прослеживалась) переломить — его знаменитую «мюнхенскую речь» многие политики и эксперты считают началом новой холодной войны, которая, грозили нам последние недели, вот-вот перерастет в горячую. «В Европе идет война, и сейчас есть угроза большого военного конфликта», — сказал председатель Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер, представляя доклад о состоянии дел в мире. В этом году его назвали заковыристо — «Вернуть волну. Разучиться беспомощности». «В Европе и вне ее пределов нарастает чувство беспомощности», — констатирует Ишингер.
Доклад Мюнхенской конференции утверждает: несмотря на значительное экономическое могущество, Европа теряет веру в свою способность влиять на глобальные события. Сегодня европейские инициативы по преодолению общих глобальных угроз — редкость, и то ли поэтому, то ли еще по каким-то причинам, но «Европа выглядит политическим карликом на мировой арене». И то, что Россия предпочитает разговаривать о внутриевропейских проблемах с Вашингтоном, а не Брюсселем, тому подтверждение. Хотя 15 лет назад Владимир Путин пытался здесь, в Мюнхене, достучаться до всех сразу.
«Односторонние, часто нелегитимные действия не решили ни одной проблемы. Более того, они стали генератором новых человеческих трагедий и очагов напряженности… Мы видим все большее пренебрежение основополагающими принципами международного права. Более того, отдельные нормы, да, по сути, чуть ли не вся система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединенных Штатов, перешагнули свои национальные границы во всех сферах — и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере — и навязываются другим государствам. Считаю, что для современного мира однополярная модель не только неприемлема, но и вообще невозможна, — говорил тогда Владимир Путин. — Думаю, очевидно: процесс натовского расширения не имеет никакого отношения к модернизации самого альянса или к обеспечению безопасности в Европе. Наоборот, это серьезно провоцирующий фактор, снижающий уровень взаимного доверия. И у нас есть справедливое право откровенно спросить: против кого это расширение? И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора?»
Вам тоже эти слова кажутся цитатами из тех самых документов о гарантиях российской безопасности, которые Москва в декабре передала в Вашингтон и Брюссель? Когда эти слова звучали впервые в Мюнхене, вспоминает Вольфганг Ишингер в интервью газете «Коммерсант»: «Я тогда сидел в зале и очень внимательно слушал эту речь. Но я признаю, что и я сам, и многие мои коллеги, видимо, тогда не осознали ее политическое и историческое значение, а потому не сделали правильных выводов. Особенно США ее недооценили. Иначе они бы в 2008 году не предложили инициировать процесс принятия Украины и Грузии в НАТО. Мне было тогда очевидно, и канцлеру ФРГ Ангеле Меркель было очевидно, что этот шаг нарушает российские красные линии».
Но они их все равно нарушили. Поэтому сегодня Россия говорит о своих красных линиях по-другому — с позиции силы, по-другому, к сожалению, не слышат. И не едет в Мюнхен — в надежде, что там заметят ее отсутствие.
«Украинский кризис», как его называют на Западе, станет одной из главных тем Мюнхенской конференции по безопасности.
