Те, кто работал с ним, уже пенсионеры. Ведь сто лет исполнилось со дня рождения дирижера, народного артиста СССР Ярослава Вощака, а 2 марта будет 32 года со дня его смерти.
Он называл их «детоньки», а они его «папа». Потому что это была семья, и были в ней не только оркестранты, но и певцы, и концертмейстеры – все, с кем он работал.
Перед «Карминой Бураной» они по приглашению руководства Большого театра Беларуси собрались в дирижерской, чтобы вспомнить, порадоваться, погрустить.
– Это было золотое время! – говорит бывший инспектор оркестра Большого театра, солист-концертмейстер группы фаготов, а ныне профессор Академии музыки, заслуженный артист БССР Владимир Будкевич.
Сказал и встрепенулся:
– А разве сейчас плохо? Блестящее помещение, блестящие коллективы, солисты!
– Да-да, – согласно загудели все, – театр в отличной творческой форме!
– Но был в те времена гениальный директор – Николай Пантелеймонович Шевчук. Смотрите, кого он пригласил! Елизарьева, Вощака, главного хормейстера Когадеева. А Вощак создавал оркестр, при всем уважении к остальным замечательным дирижерам. К нам приезжали такие классные ребята! Ярослав Антонович их прослушивал и говорил: «Володя, мы этого парня не возьмем». Я спрашиваю: «Почему?» – «Он испортит тембр оркестра!»
Да, тогда у главного дирижера, у директора был громадный выбор. Набирали со всего Советского Союза. Это было и хорошо и плохо, ведь порой создавалось впечатление, что в БССР не хватает своих кадров.
С другой стороны, как подчеркивает Будкевич, «к нам в оркестр очередь не стояла». Условия труда были очень тяжелые. 27 спектаклей в месяц, а по утрам репетиции. Работа почти без выходных, напряженная, нервная, особенно у солистов в оркестре. Не дай Бог напортачишь в ответственном соло – стыда не оберешься. А Ярослав Антонович Вощак, хоть и добр был до невозможности, вытаскивал из музыкантов все жилы, чтобы добиться нужного звучания.
– Такого пиано, как добивался Вощак, никто не мог добиться. Мы стонали, но работали, – вспоминал Владимир Будкевич.
Они гордились своим дирижером. Они разделяли его страсть к музыке. Причем вспоминают, что он никогда не кричал, у него лишь грозно шевелились усы.
Человек живой и горячий, он мог сбить их с толку нарочитой заумью, чтобы они ломали голову, чего он хочет и как это можно сыграть.
– Мы играем с Ярославом Антоновичем «Дон Карлоса», второй акт, – рассказывает бывший солист-концертмейстер группы валторн, а ныне доцент Академии музыки, заслуженный артист Республики Беларусь Владимир Тарашкевич. – Играем, играем, и вдруг он говорит: «Детоньки! Здесь должна быть тотальная мобилизация звуковой экспрессии путем рафинированного звука!» Мы долго думали, что это такое, и до сегодняшнего дня не можем понять. Оказалось, нужно было играть, как один человек! Это было здорово – он задал нам такую установку…
 |
 |
– Когда мы в Большом театре Союза ССР отыграли вступление к «Дон Карлосу», вдруг ни с того ни с сего из зала раздалось: «Браво, валторны!» – и зал встал! – продолжает свой рассказ Владимир Тарашкевич.
Вы слышали когда-нибудь, чтобы зал стоя аплодировал валторнам из оркестра?
Я нет! И это сделали наши валторнисты и наш великий дирижер Ярослав Антонович Вощак!
А еще вспоминают невероятный правительственный концерт в стенах Большого театра Беларуси. Оркестр играл знаменитый вальс Хачатуряна из музыки к драме Лермонтова «Бал-маскарад» – событие само по себе беспрецедентное по тем временам. В зале присутствовал Петр Миронович Машеров.
–То, что сделал Вощак на репетиции, было похоронено и забыто, – рассказывает Владимир Будкевич. – Это была совсем другая интерпретация. Такая свежесть, такой грандиозный замысел, такая трагедия разыгрывалась в музыке! Пока мы играли, в зале была мертвая тишина. А когда закончили, зал встал и аплодировали стоя!
Много веселого и интересного рассказали артисты в этот вечер. И о том, как Ярослав Антонович лихачил за рулем, и о том, как разговаривал с гаишниками, и о том, как его любили в Москве и многих других городах необъятного Советского Союза…
Но все же главный разговор был о музыке.
– А как он с вокалистами работал! А как он нас научил фразу длинную играть! – восклицает Будкевич. – Это все потом со временем приходит, и ты начинаешь анализировать и думаешь: «Какие же мы были глупые, не все взяли, что могли!»
Маэстро любил повторять: «Музыка не терпит суеты». Всей своей жизнью он учил: музыка требует самоотдачи. Не все усвоили этот урок. Но те, кто усвоил, каждый день поднимаются все выше и выше в своем искусстве на радость себе и людям.
