приезжает в Минск, где ее до сих пор узнают на улицах и просят автографы. На днях артистка, в 2005–м открывшая счет белорусских побед на детском «Евровидении», снова прилетела в Минск. Повод серьезный — 10–летие Национального центра музыкального искусства им. Владимира Мулявина, где под пристальным присмотром мамы Ксении, Светланы Стаценко, выковываются юные звездочки — будущие покорители славянских и евровизионных Олимпов.
— Не ревнуете маму к воспитанникам? Все–таки под крылом Светланы Адамовны — огромное количество детей, о которых она постоянно думает, заботится. Возможно, времени на собственного ребенка остается не так много, как вам хотелось бы?
— Ни о какой ревности не может быть и речи. Наоборот, это прекрасно, когда человек может сделать что–то полезное не только для своей семьи, но и для других. Возможно, это и есть высшая жизненная цель — приносить пользу обществу. У мамы действительно много детей, проектов, планов... Возьмите, например, шоу «Я пою!», которое уже несколько сезонов собирает у телеэкранов огромную аудиторию. Это большой и очень важный социальный проект, аналогов которому нет в других странах. Мама делает огромную и очень сложную работу, которой я могу только гордиться.
— А почему сами отказались продолжать музыкальную карьеру? Светлана Адамовна, говорят, делала на вас большую ставку...
— Вопреки расхожему мнению это не было идеей жизни моей мамы. Наоборот, она всегда и во всем меня поддерживала. В том числе и тогда, когда я приняла решение уехать в Прагу. Мама согласилась, так как считала, что у меня есть талант не только в музыке. Главное для нее — чтобы я была счастлива и здорова.
Вообще, в музыку она меня не приводила. Более того, была категорически против, чтобы я занималась ею профессионально. А я буквально сходила с ума по пению, просила, чуть ли не умоляла, чтобы она меня взяла к себе. Она долго сопротивлялась, но в конце концов сдалась. Начала со мной заниматься, готовить к конкурсам. Так мы пришли к «Славянскому базару в Витебске», а затем и к «Евровидению».
— Победа в «Евровидении» для артиста — вершина музыкальной карьеры?
— Нет, конечно. Это всего лишь конкурс. Но в Беларуси он почему–то имеет едва ли не сакральное значение. Да, это конкурс международного уровня, колоссальный опыт, ни с чем не сравнимая энергетика. Но сказать, что это вершина карьеры исполнителя... Можно быть прекрасным артистом и не участвовать при этом ни в каких конкурсах. Потому что, если человек состоялся как творческая единица, ему это уже не так необходимо.
— Как изменилась ваша жизнь после победы?
— Очень сильно. Сейчас все успокоилось. А сначала было сложно находиться на улице, в компаниях. Потому что вокруг постоянно были незнакомые люди, которые порой вели себя не совсем корректно.
— Но вам нравилась эта медийность, популярность?
11 лет назад, когда я, по сути, была еще ребенком, меня это сильно огорчало. Я не понимала, почему какой–то незнакомец пишет про меня неправду или что–то не совсем лестное. Почему? Что плохого я ему сделала? Морально и эмоционально было, конечно, очень тяжело.
— Как справлялись с негативом?
— Помогали родители, которые всегда меня очень поддерживали, и друзья. Но в медийности было и много хороших моментов. Незнакомые люди мною искренне восхищались, дарили подарки, поздравляли. Однажды поклонники из Киева презентовали подушку с моим вышитым вручную портретом. Было очень приятно.
— Почему белорусским вузам вы предпочли университет в Чехии? Сбежали от популярности?
— Университет выбрала спонтанно: зашла, понравился, решила учиться. А что касается популярности... Сейчас такой мобильный мир, что сложно уехать и изменить свою жизнь навсегда. Не было такого разрыва: я уехала и начала жизнь с чистого листа. В Праге живет много белорусов, и случалось, на Староместской площади ко мне подходили люди и говорили: «О, вы Ксения Ситник?» А уехала потому, что хотела попробовать свои силы в чем–то новом, получить образование в другой, не связанной с музыкой сфере.
— Но заниматься музыкой продолжаете?
— В конкурсах не участвую, время от времени, бывает, выступаю на концертах в клубах. С музыкой в любом случае не расстанусь, это часть моей жизни. Почему я не получила высшее музыкальное образование? А зачем? Я и так знаю, что могу это сделать. Даже если была бы возможность повернуть время назад, поступила бы точно так же. Журналистское образование, уверена, в будущем мне не помешает.
— Рассчитываете работать журналистом?
— Это интересный вопрос, сейчас не могу для себя на него ответить. Периодически пишу, публикуюсь. Куда отправлюсь после университета, не знаю, я на распутье. Серьезной работы в Праге пока нет. Другая страна, язык, культура... Плюс много времени отнимает учеба. Занятия пропускать нельзя, у нас с этим строго.
— Юра Демидович, представлявший нашу страну на «Евровидении» в 2009 году, в интервью не раз подчеркивал, что петь «Волшебного кролика» больше не будет никогда и ни за какие деньги. А для вас не проблема в тысячный раз затянуть «только вместе мы большая сила...»?
— Не понимаю, честно говоря, к чему такая категоричность. Были, конечно, моменты, когда я уставала от этой песни. Точнее, ее исполнение превращалось в рутину, ежедневный ритуал, который со временем перестал быть для меня чем–то удивительным. На данный момент у меня 2 сольных альбома, могу себе позволить петь что–то другое. Сейчас не исполняю «Мы вместе» каждый день, поэтому большого труда выйти с этой песней снова мне не составляет.
leonovich@sb.by
Советская Белоруссия № 252 (25134). Пятница, 30 декабря 2016
