Биатлонистка Анна Сола о детстве в деревне, разнице в тренировках и мечтах, о которых не принято рассказывать

Этой осенью Анна Сола говорила: «Я очень жду нового сезона, рвусь в него. Столько изменений произошло, и мне очень интересно, как все сложится. Не знаю, ждет меня хорошее или плохое, но очень хочу стартовать». Начало получилось на загляденье: уже на втором этапе Кубка мира она завоевала бронзу в спринте и серебро в эстафете. А на прошлой неделе в Хохфильцене Анна добавила в свою коллекцию наград первое в карьере золото в спринте и серебро в гонке преследования.

— Аня, ты ведь выросла не в городе — в деревне?

— Да, в Завязье, что километрах в шести-семи от Шумилино. С детством связаны очень теплые воспоминания. У меня дружная семья — мама, сестра Вика, которая старше меня на два года. Жили небогато, но в семье каждый был готов отдать своим последнюю рубашку.

— Хозяйство держали?

— Было бы странно, если бы в деревне его не было. Конечно, приходилось помогать, но я никогда не боялась работы. Еще в детстве понимала, что маме приходится очень много работать, поэтому нам не казалось сложным сделать что-то по хозяйству — испытывали удовлетворение от того, что можем ей чем-то помочь. Бывало, заигрывались с друзьями, но куда чаще они предлагали свою помощь, чтобы мы все быстрее освободились… Наверное, потому у меня такие классные воспоминания о детстве. Мы были семьей с большой буквы, я росла в теплой атмосфере. Но при этом помнила о дисциплине: четко знала, что можно, а что нельзя.

— Какие развлечения были в детстве?

— У меня были лыжи, коньки, ролики — кто-то из знакомых отдал. Сестра не горела желанием заниматься спортом, а я активная с детства: уже тогда неплохо бегала кроссы, да и другими видами было где заниматься. Например, когда зимой проходила машина, чистившая снег, после нее получалась хорошая дорога, чтобы кататься на лыжах коньковым стилем. А для «классики» вытаптывала себе лыжню в полях. Ну и учительница по физкультуре, видя, что мне интересно, давала задания — пробежать кросс или отжаться сто раз за день. Мне все это нравилось.

— Твоя школа находилась в Завязье?

— Нет, я училась в Язвино. Сейчас школа там закрылась — детей мало. Мы в свое время добирались до нее три километра. Иногда подвозили на машине, но чаще — своим ходом. В теплую погоду ездила в школу на велосипеде, в холода — пешком. И это не было проблемой. В сильные морозы многие ученики не ходили в школу, но это не о нас — в любую погоду шли.

— Как тебя заметили тренеры?

— Затем — завоевание золота в эстафете, много интервью, телестудий и так далее. Но после успеха в «Раубичах» результаты не пошли вверх…

— На тренировках были очень большие нагрузки. Я выполняла задания и не думала о том, что нагрузки могут мне навредить. Выходила на кроссы — выкладывалась по максимуму. Вечером после тренировок, разговаривая по телефону, все равно делала какие-то упражнения — на равновесие или что-то еще, могла пойти на прогулку, вместо того чтобы отдыхать. Короче, тренировалась много, но не восстанавливалась так, как нужно. Усталость накапливалась, а результата не было…

— Те годы, что ты боролась с последствиями перетренированности, были трудными?

— Да, но вспоминается и много хороших моментов. То, что результатов не было, давило, но я всегда чувствовала поддержку со стороны семьи, друзей — она помогала. Переломный для меня момент случился в олимпийском сезоне, перед Играми в Пхенчхане. Мы тогда сидели в «Раубичах» и никуда не выезжали. ­Соревнований тоже не было. Я понимала, что время проходит впустую, а чтобы что-то изменить, надо что-то делать. Поняла, что больше не хочу так.

— Уехала домой?

— Да. Хотелось отключиться, чтобы обо мне забыли и просто не трогали. Думала о том, что нужно отходить от спорта, заниматься чем-то другим. Тогда и столкнулась с вопросом, который, считаю, нужно поднимать и решать: чем заниматься спортсмену после карьеры, куда идти? Через это ведь рано или поздно все проходят. Я не стала исключением. Вообще не знала, чем хочу заняться. Первое время отдыхала, много думала. Успела поработать в прокате лыж. Потом батутную арену организовали, они как раз только появлялись у нас. Меня все равно тянуло к тому, чтобы и новое дело было связано со спортом. А потом позвонили из федерации биатлона, предложили поехать в Новополоцкое училище олимпийского резерва, поработать с молодыми спортсменами — где-то им что-то подсказать, где-то самой потренироваться. Я говорила, что не хочу кататься, но все же поехала. И очень быстро загорелась работой с детьми. Это оказалось очень полезно: когда видела, какие ошибки они допускают, обращала внимание, как то или иное движение выполняла сама — проверяла себя во многих моментах. Тогда же пообещала себе, что, если у меня еще один год по результатам будет хуже предыдущего, завяжу со спортом.

— Когда ты находилась в Новополоцке, в Пхенчхане наши биатлонистки боролись за олимпийские медали. Следила за соревнованиями?

— Хотелось абстрагироваться от всего, но за девчонок все равно переживала — свои ведь. Хотелось, чтобы они максимально хорошо выступили, смотрела гонки, но не как спортсменка, а как простой болельщик, знакомый с биатлонистками.

— Для тебя было ожидаемым, что Дарья Домра­чева и другие опытные спортсменки закончат карьеру?

— Я предполагала, что так будет, ведь мы общались. Но когда позвонили из федерации и сказали, что пора возвращаться, я почему-то не хотела в национальную команду. Не была уверена, что пойдут результаты. Надломило, что раньше работала много, но не получалось ничего. Задавалась вопросом: а если так будет продолжаться и дальше? Потому на одной чаше весов был вариант попробовать вернуться, а на другой — уже совсем иная жизнь, в которой мне стало хорошо и комфортно. За те три месяца, что я провела в училище, очень понравилось тренировать детей, и расставаться с ними было сложно. В Новополоцке я чувствовала себя, как дома. Если честно, даже думала о том, чтобы тренироваться не в национальной команде, а в Новополоцке индивидуально. Но решила попробовать — уезжала со слезами на глазах. Сейчас понимаю, что руководство и специалисты нашей федерации нашли лучший вариант, как вернуть меня в спорт. Я приехала, прошла тестирование, а потом меня отправили на неделю во Францию. Поработала там с тренером и удивилась тому, насколько другое у него мышление. Слова «надо» будто не существовало. Вся работа строилась так, что именно я говорила: «Мне это нужно». Мы проводили объемные тренировки, во время которых мне практически не меняли технику. Тренер говорил, что я все делаю правильно. Мне было интересно, и я чувствовала, что прогресс есть. Статистика стрельбы тоже была хорошая. Этот опыт оказался очень полезным.

— И все же первый сезон после возвращения получился не очень удачным.

— Рост был. Я это чувствовала. Пришли и успехи. Сначала медаль на чемпионате Европы в смешанной эстафете, затем — четвертое место в спринте на Кубке мира, потом и бронза на чемпионате мира. Каждое из этих достижений напоминало мне, что весь путь не зря, и не позволяло опускать руки.

— Когда женскую команду возглавили Райнхард Гесвайнер и Олег Рыжен­ков, их методика работы казалась необычной?

— Сначала, если честно, казалось, что мы что-то не то делаем. На то, как работает Олег Владимирович, я обращала внимание еще тогда, когда он тренировал парней. Он проводил собрания, на которых всегда находил слова, чтобы мотивировать команду. Мне это нравилось. У Райнхарда Гесвайнера сразу почувствовался европейский подход. Но мысли, что мы как-то недорабатываем, все равно появлялись. Я привыкла пахать, а тут тренеры говорят: «Девочки, вы уже давно должны были закончить! Что вы до сих пор здесь делаете?!» Это совершенно противоположно тому, что было раньше. Первое время мы даже пытались добавлять себе нагрузку на зарядке, а после комплексной тренировки вместо маленького кросса бегали по полчаса. Короче, перестраивались непросто. После весны, лета и осени работы в таком режиме мы не могли в полной мере оценить, в какой форме находимся. Да, результаты тестирования удивляли: сложно поверить, что за такое короткое время могут быть такие улучшения. Уже когда пробежали контрольную тренировку с австрийками и увидели, что бежим в одни ноги с той же Лизой Терезой Хаузер, поняли, что готовы. В прошлом сезоне показывали очень хорошие скорости. Но в горах было тяжело. Если на равнине мы одни из первых, то на высоте… Вспомнить хотя бы чемпионат мира в Поклюке. Если бы он проходил на равнине, думаю, у меня в спринте была бы не бронза. А там на последнем круге я просто не могла ни ускориться, ни потерпеть.

— Главным стартом в этом сезоне будут Олимпийские игры в Пекине. Чего ты ждешь от них?

— Сейчас сложно сказать, как мы перенесем условия, в которых они будут проводиться. Все же высота большая. Но перед прошлым сезоном нам тоже много говорили: мол, вы никуда в горы не выезжали, как выступать будете и все такое. Но получилось неплохо. Поэтому зачем сейчас волноваться раньше времени? Надеюсь, все будет хорошо. Наверное, каждый спортсмен мечтает об олимпийском золоте. Я тоже. Но опять же — ничего не загадываю. Пока думаю только о том, как хорошо провести тренировку, как правильно отдохнуть. Но точно знаю, что сделаю все для того, чтобы добиться максимального результата.

— В этот раз ты уехала в сезон еще и от мужа. То, что вы оба спортсмены (муж Анны — велогонщик Станислав Божков), упрощает жизнь?

— Как вы познакомились?

— Начинали общаться в интернете, хотя могли познакомиться и задолго до того — наши общие друзья пытались этому посодействовать. Когда между нами завязалось общение, сразу появилось чувство, что мы уже очень давно знакомы. А поняла, что все серьезно, когда Станислав спустя три месяца приехал ко мне на новогодний сбор, проехав почти две тысячи километров на машине. Ему тогда только-только сняли гипс, и я была уверена, что он шутит, когда сказал, что собирается приехать!

— Провести девичник в «Раубичах» было твоей идеей?

— Я даже не знала, что он будет! Девчонки приготовили мне сюрприз. Накануне сказали, что у одной из девочек день рождения и имениннице будет приятно, если мы все оденемся в белое. Когда я вышла в белом и увидела, что все остальные в черном, растерялась. Потом заметила фату у девчонок и все поняла. Получилось здорово: была фотосъемка, конкурсы — очень весело. Сейчас я понимаю, что мы даже больше, чем команда. Без Иринки Кривко, например, для меня это была бы совсем другая сборная. В прошлом году, когда и у нее был очень непростой сезон, она всегда очень поддерживала меня, если что-то не получалось. Даже не знаю, откуда у нее столько сил.

— Ирина после прошлого сезона все же сменила свою девичью фамилию на фамилию мужа. А ты останешься Сола или будешь Божковой?


past@sb.by