Имперский идеализм
Империи родились не вчера. И даже не позавчера. Как и соответствующие амбиции. Характер их менялся в зависимости от времени и пространства, но возникновение супердержав всегда протекало под сенью вполне четкой идеи, почти сакральной по своему содержанию. Правда, реальность оказывалась далека от благородных теорий, тем не менее, благие намерения присутствовали. И были весьма обоснованны и актуальны для своего века. Испанские инквизиторы захватывали Америку под эгидой распространения христианства. Несомненно, профессиональных военных – конкистадоров больше интересовала нажива. Но ведь немало и искренних миссионеров отправлялись в Новый свет. Кстати, в 15-16 веках Испания действительно являлась буквально оплотом католичества. Кому же, как не ей было страдать за веру. Британцы раскинули свои колонии по всему земному шару, прикрываясь благородным порывом принести неразумным туземцам блага промышленной цивилизации. Опять же, на деле все получалось не всегда красиво. Но надо отдать справедливость: определенные зачатки промышленности англичане по белу свету распространили. И в 17-18 веке в деле индустриализации они были впереди планеты всей.
Российская империя в прошлом, при всей своей многонациональности и разноконфессионности, во главу угла ставила православие и его защиту. От всех – католиков-папистов, мусульманской Турции. Вовлекая другие государства в свою сферу влияния, Москва несколько веков обеспечивала им охрану от притязаний соседей. А во времена частых региональных вооруженных конфликтов, спокойная жизнь являлась синонимом процветания и благоденствия. И, надо отдать должное Романовым, свои обязательства православных царей перед славянами они выполняли всегда. Международный престиж и имидж радетелей за веру подчас ставился даже выше, собственно говоря, российских интересов. Например, в результате именно русско-турецкой войны 1877-1878 годов Болгария получила статус автономии в Османском государстве – первый шаг к ее независимости. А в первой мировой София выступила протии своего защитника на стороне Германии и Австро-Венгрии. Кстати, в первую мировую Россия тоже вступила по причине своих братских привязанностей и обязательств перед безответственной, но амбициозной, Сербией.
В прошлом веке дело обстояло еще интереснее и драматичнее. За господство соперничали не просто две державы – США и СССР, а два принципиальных мироустройства – капитализм и социализм. Холодная война протекала не только в воздухе, на суше и в воде, но и в умах. Противостояние за влияние в том или ином регионе происходило по всем фронтам. И самым главным был идеологический.
Старина Черчилль после капитуляции Германии боялся не столько советских танков и пушек, сколько усиления левых партий в Европе. И ведь правильно же опасался. Если бы не вмешались англо-саксонские союзники, Франция, Италия, Бельгия, Голландия вполне могли бы стать социалистическими. Возможно, не полностью скопировав строй СССР, но весьма к нему приблизившись. И тогда капиталистическая парадигма в своем классическом исполнении могла бы потерпеть сокрушительное фиаско. Тем более, что социалистическая система на практике показала всему миру свою силу: Советский Союз почти в одиночку смог выстоять в континентальной войне. В 1944-ом, в Нормандии, англо-американские силы скорее добивали Германию, чем с ней воевали.
Словом, «красный строй» стал стремительно завоевывать сторонников. И «холодная война» англо-саксонскому миру оказалась крайне необходимо, чтобы полностью не потерять идеологическое лицо. И без того значительно расширившийся социалистический лагерь мешал жить, вербуя в свои ряды «сочувствующие» государства.
Монополия для бедных
Впоследствии Рейган назовет Советский Союз империей зла. Действительно, это была империя. Но не зла. Впрочем, и особенно доброй она никогда не являлась. Это была социалистическая империя, которая нащупала, говоря современным языком, хорошую маркетинговую идею продвижения своего политического строя и влияния. Конечно, применялись и определенные рычаги насилия, но в целом к социализму страны примыкали-то вполне на добровольных началах. И он являлся серьезной альтернативой капитализму.
Сегодня принято много говорить о диссидентах, которые рвались на Запад. Но столько же, если не больше, людей из западных стран просили убежища в Советском Союзе. И вполне счастливо жили в «злобной империи».
Да, впоследствии, в 80-е и особенно в 90-е американская и западноевропейская пропаганда будет расхваливать разнообразные социальные гарантии, надежно защищающие их граждан буквально от всех невзгод. Эти утверждения были небеспочвенны. Но вторая половина 20-го века являлись не самыми удачными для экономики в Европе. В начале столетия насчитывалось намного больше тучных лет. Только «маленький» человек роста ВВП и промышленности не чувствовал. Он стал жить лучше в условиях разнообразных сложностей послевоенной разрухи. Почему?
Западному миру пришлось если не полностью, то частично пересматривать систему распределения национальных богатств. Советская идеология с равными политическими правами и доступом к экономическим благам дышала в спину. Приходилось отвечать на конкуренцию различными послаблениями. Например, принятием законодательства о запрете дискриминации женщин в 70-е годы в Британии. До этого более низкая зарплата у слабого пола считалась нормой в этой стране. Словом, истеблишменту не по своей воле пришлось поворачиваться лицом к народу. Потом, спустя годы, эти процессы будут преподносить как акт доброй воли. На самом же деле старались выиграть конкуренцию у советского строя и идеологии.
Развал «советского лагеря» и СССР, фактически, стал трагедией не только для союзных республик и Восточной Европы, но и западных граждан. Лишившись реального и сильного конкурента, капитализм перестал строить человеческую гримасу и снова оскалился. Да, мировая экономика с начала 90-х прилично шагнула вперед, а вот повысился ли уровень жизни у среднего класса, а тем более – бедных граждан, - очень сложный вопрос. Концентрация капиталов в одних руках достигла феерического безобразия: 8 семейств сегодня владеют половиной мирового богатства. Организаторы трестов и синдикатов в 19-ом – начале 20-го века почувствовали бы себя нищими мальчишками, по сравнению с современными воротилами. В США за последние 20 лет разница в зарплате между топ-менеджерами и рядовыми служащими увеличилась с 30-40 раз до 350. Пропасть между богатыми и бедными расширяется и в Европе. Поэтому средняя зарплата и доходы могут и расти, вот только большинство людей этого не заметят. Наоборот, их зарплаты могут снизится: ради сокращения издержек. Кстати, самые добрые из капиталистических государств – Франция и Германия, с 90-х годов постепенно сокращают социальные программы. С исчезновением социализма пропала жгучая необходимость заигрывания с массами.
Современный штамп про «многополярный мир» совершенно не верен. Социальный строй на Земном шаре одинаковый - капитализм разнообразных мастей и оттенков. В одних государствах он почти либеральный, в других больше ощущается влияние и контроль государства за бизнесом. Но в целом глобализм стер многие границы, уровняв в правах владельцев капитала, у которых появилась возможность ловкими кузнечиками прыгать по различным биржам и оффшорам. Капитал совершенно потерял национальную принадлежность, по любому поводу на раз перетекая из одного государства в другое. И каждая страна на все лады старается ублажить финансистов, ибо национальные экономики и правительства во многом зависят от внешних инвестиций. А сколько международных норм и стандартов появилось в последние два-три десятилетия. И в большинстве стран их-то худо-бедно соблюдают. Или стараются соблюдать. А ведь это – чистой воды унификация правил капиталистической игры на всей планете.
При многочисленных внешних различиях, социальный строй в Лондоне, Вашингтоне или Москве особенно не отличается. Есть крупные предприниматели, для которых закон написан весьма условно. Есть политические партии, которые тайно или явно афелированы с истеблишментом. Не особенно важно, как эти отношения называются: по-американски лоббизм, коррупция по-русски или мафия по-итальянски. Суть вещей от этого не меняется.
Одним миром мазаны
Но вернемся к «русскому миру», который все больше людей в разных странах защищают во время дискуссий с пеной у рта. Правда, не понятно, от кого обороняют? Кто на этот мир-то нападает? Да, международные отношения у России нынче складываются не лучшим образом. Но кто сказал, что путь к значимой мировой державе будет выстлан розами? Мировая борьба за господство никогда не проходила под сенью дружелюбия и согласия. В лучшем случае, не стреляли, а садились за стол переговоров, за которым старались друг друга обставить, скрепя зубами от напряжения.
Ладно, «русский мир» еще имеет право ощетиниваться на явных или потенциальных конкурентов: США, Евросоюз, Британию – нынче ее статус не совсем понятен и определен, Китай, наконец. Но иногда пропаганда «русского мира» направлена на ближайших соседей – бывших «сожителей» по Союзу.
Конечно, Россия – великая страна, с древней и богатой историей, обладает огромными залежами полезных ископаемых, занимает шестую часть суши, да к тому же владеет приличным ядерным потенциалом. Ее право если не на мировое господство, то, по крайней мере, на региональное лидерство почти бесспорно. При некоторых условностях можно даже обосновать ее имперские амбиции. Государство таких размеров просто обязано для удержания своих позиций в международной конкуренции иметь свои сферы влияния. Пожалуй, только при одном условии – своим партнерам – малым странам империя должна что-то предлагать. А маркетинг у «русского мира» как-то слабоват.
Что такое «русский мир»? По каким признакам должны самоидентифицироваться его представители? Общность языка – великий объединяющий фактор, но маловато будет. Возможность соприкасаться с великой русской культурой? Но что мешает читать Толстого или Достоевского, находясь, так сказать, в другом лагере?! Или на нейтральной, суверенной территории?! К тому же, положа руку на сердце, многие великие произведения искусства были созданы не русскими, а гражданами Российской империи. Что, собственно говоря, не совсем одно и то же. Ну, еще есть многовековая российская история. Но, опять же, касается она, в первую очередь, государства российского. И остальные, даже соседние государства, имеют к ней отношение несколько фрагментарное, если историю рассматривать с позиции бесконечности. Исторически Беларусь точно также связана с Польшей. Впрочем, как и вообще с Европой. Но полностью «примазываться» в одну или другую сторону будет несколько неэтично морально и совершенно противоречить научной истине.
Какие же еще привлекательные факторы существуют у «русского мира»? Защита российским ядерным щитом? Только самым отмороженным фанатикам милитаризма еще не очевидно: летальное оружие уже давно не является средством поражение, а только инструментом сдерживания. Впрочем, подавляющее большинство аналитиков дружно сходятся во мнении, что вооруженный конфликт между великими державами невозможен в принципе. Технологии гибридных войн отточены и используются вовсю. Но от такого рода нападения никакой ядерный щит или танковая армия не защитят.
Так, с безопасностью все понятно. Но, возможно, причастность к «русскому миру» дает какой-то имидживый дивиденд? Если говорить откровенно, то во многих странах к русским относились с некоторым недоверием и скептицизмом всегда. По крайней мере, в Европе. Нет, в Средней Азии или, скажем, в том же Афганистане русских любят и уважают. По крайней мере, часть населения: моджахеды в отставке и сочувствующие навряд ли испытывают восторг. Но если ориентируешься на Евросоюз, то русский имидж всегда являлся неоднозначным. А после обмена санкциями и многочисленными вербальными колкостями, отношения вообще весьма натянутые. Словом, для интеграции в международное экономическое пространство все-таки лучше обладать собственной национальной «торговой маркой», чем пользоваться чужой. Риски очевидны, а выгоды сомнительны.
Кстати, об экономике. Некогда Российская империя не просто принимала в свое лоно новые народы, но компенсировала им косвенные издержки, связанные с вхождением в империю и пересмотр в связи с этим своего статуса. Малые королевства и княжества в имперский период поэтому и липли к Москве, так как последняя предлагала более выгодные условия, чем другие соседи. Несомненно, националисты нашего времени передергивают факты, но на Северном Кавказе, в Средней Азии, на Украине имперская казна строила дороги, инфраструктуру, закладывала города. Но, самое главное, покупала продукцию: становилась рынком сбыта. Советский Союз вообще вкладывал огромные средства в союзные республики. В той же Средней Азии первые крупные предприятия появились под эгидой всесоюзных строек. Центр давал оборудование, рабочую силу, обучал специалистов… Эти промышленные предприятия становились флагманами, давали населению приличные рабочие места и базу для развития технологической мысли и науки. Кстати, центр же покупал и всю продукцию этих предприятий. Проблемы сбыта в СССР не существовало.
Дальнее зарубежье попадало в социалистический лагерь тоже не совсем бескорыстно. Экономическая помощь, особенно странам третьего мира, оказывалась весьма существенная. Впрочем, в имперской политике СССР присутствовал очень важный козырь – идеологический. Именно он стимулировал расширение советского влияния снизу. Несомненно, в Союзе было немало проблем, связанных, в том числе, и с последствиями знаменитой «уравниловке». Но при всех издержках было и немало плюсов: доступность образования, здравоохранения (совершенно бесплатные), почти бесплатный, но вполне качественный досуг, возможности для карьеры, самореализации… Как тогда шутили, советские ученые имели возможность удовлетворять собственное любопытство за государственный счет. И идея такого равенства даже очень импонировала немалому количеству избирателей во многих странах. Хотя, несомненно, вводило в некоторое смущение истеблишмент.
Какой уникальной технологией обладает сегодня «русский мир»? Несомненно, определенная специфика имеется – 79 долларовых миллиардеров на 13% населения, живущего за чертой бедности. Блеск центральных городов и полный развал в небольших населенных пунктах на периферии. Очень условная доступность и медицины, и образования для населения. Нет, определенные возможности есть пробиться из грязи наверх. И прецеденты имеются. Только очень и очень единичные. И приходятся они, в основном, на смутные времена передела собственности, который проходит под канонаду киллерских выстрелов и звон наручников заказных арестов. Хотя, собственно говоря, социальную систему-то даже уникальной не назовешь. Так, вариация на тему американского раннего капитализма конца 19 – начала 20 века. Правда, тогда она была историческим этапом индустриализации и развития капитализма. Возможно, в каком-то смысле даже оправданная. Но в России подобная экономическая модель выглядит как атавизм в своей самой неприглядной форме. И сегодня она безапелляционно ассоциируется с «русским миром». Обобранным, но бесшабашным.
При всем уважении к России, ее культуре, традициям, народу, лично меня как-то в русский мир не тянет. Совершенно. Слабая у него маркетинговая позиция на международном рынке идей. Даже красивой сказки, как у американцев, про высокие устои демократии, или европейских ценностей.
Видимо, где-то подспудно истеблишмент понимает все психологические недостатки концепции «русского мира». Правда, даже при всем желании поделать толком ничего не может: элита не позволит модернизировать общество под «продаваемый» стандарт. Словно в плохом сельпо, свою идею века пытаются всучить на экспорт «в нагрузку» с ликвидными товарами – газом или нефтью. По крайней мере, так действуют в отношении некоторых соседей. Это в Европе или Китае российские углеводороды – банальное сырье, которого переизбыток и которое пытаются продать всеми правдами и неправдами. В ближнем зарубежье углеводороды приобретают просто-таки национальность. Как у Ильфа и Петрова пиво выдавали только членам профсоюза, так нефть и газ в некоторых случаях могут доставаться только представителям «русского мира». Какая-то весьма примитивная торговля. В конце концов, несколько миллионов лишних тонн нефти, в принципе, не стоят смены социальной идеологии и насильственного искажения менталитета.
А вы как думаете?
