Завтра на канале «Россия» в 14.20 мы увидим «Зеркало для героя»Помните стихотворение Владимира Высоцкого, ставшее песней: «А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже нужны, как в русской бане пассатижи»? Автор посвятил эти строки своему самому близкому другу — актеру Театра на Таганке Ивану Бортнику. Или Ванятке, как назвал бы его Высоцкий.
Проанализировав публикации и редкие высказывания Ивана Сергеевича, можно сделать вывод: актера абсолютно не волнует пиар, он не «рубится» за место в современном топовом пространстве. Бортник вообще не любит и избегает интервью для СМИ. Он не рассказывает с экрана телевизора забавные настроенческие истории из цикла «Были когда–то и мы рысаками...». Словом, артист не отягощен гламурной жизнью и типичными легендами.
Известен случай, как он «завернул» собственное интервью. Когда журналист тиражного издания принес ему на подпись, актер прочел и сказал, что не пойдет их беседа в печать: «Куражу нету!» Коротко и без обсуждения.
Впрочем, Бортник, безусловно, не ангел, он давно вкусил опыт «как не надо». Победил неистребимый актерский порок: по молодости глухо запивал, потом «зашивался». И так — по кругу. А вот с Высоцким, кстати, пили мало, «все больше завязывали на пару. Не пили по два с половиной года. Марина Влади привозила нам обоим из Парижа лекарство «Эспераль». А Юрий Любимов думал, что она выглядит, как спираль из электроплитки. Он так и говорил нам: «Если себе в ж... не зашьете спираль, будете уволены!» На открытке из Испании Володька написал мне:
— Скучаю, Ваня, я, кругом Испания,
Они пьют горькую, лакают джин,
Без разумения и опасения,
Они же, Ванечка, все без ПРУЖИН».
Хороший артист, как известно, в первую очередь — отменный психолог. Иван Сергеевич — из их числа. Безусловный и безукоризненный актер второго плана! Плана, за который ежегодно награждают «Оскаром». В его жизни случились классные эпизоды: алкоголик Вовчик из фильма «Родня», хитрый Клоп из «Антикиллера», принципиальный Гитлер из «Мама, не горюй». А Михалков, увидев Ивана Бортника на премьере фильма своего племянника Егора Кончаловского «Антикиллер», встал и спросил у зрительного зала: «Вы знаете, кто это? Это же великий русский артист!»
И от себя смело добавим — советский артист! Во времена СССР у него был 18–й актерский разряд, как у Иннокентия Смоктуновского. Кстати, есть справедливая байка, будто этот великий актер как–то назвал Бортника гением, чем тот гордится и по сей день.
На Таганку актер пришел в 1967 году по приглашению Любимова. «Здесь мне повезло больше. Я играл Лаэрта, Соленого, Сатина, Моцарта, даже Коробочку, правда, не смейтесь. Нет, на театр я пожаловаться не могу».
Уголовник Промокашка из фильма «Место встречи изменить нельзя» — бандит в кепке-восьмиклинке и шарфом вокруг шеи — появляется на экране всего минут на десять. Не больше. У этого персонажа нет даже текста. Фактически и роли–то нет. Ее вырезали. «Я изобразил блатного — жаргон, повадки — и, видно, неплохо. Товарищ генерал (консультант. – Прим. авт.) сказал, что если роль останется в таком виде, то завтра в каждом дворе будет стоять по Промокашке».
А начиналось все традиционно для тех лет: опальный Высоцкий привел на площадку к тогда еще одесскому режиссеру Станиславу Говорухину своего лучшего друга Ивана Бортника, за плечами которого было уже 8 кинокартин. Задумка была простая: два друга по жизни хотели сыграть свою дружбу и в легендарном МУРе. Владимир Семенович, как вы поняли, рекомендовал Бортника на роль Шарапова.
Однако сверху пришел приказ утвердить на эту роль положительного во всех отношениях Владимира Конкина, который только что снялся в культовом советском фильме «Как закалялась сталь». Логика советских идеологов прозрачна: символ комсомола Павка Корчагин безболезненно трансформируется в принципиального муровца Шарапова. Так народу и понятнее, и приятнее будет. А Бортнику, извиняясь, в качестве компенсации предложили роль молчаливого и юркого бандюгана в «хлебовозке». И тот согласился.
Собственно, роль–то состоялась благодаря актерской фантазии и воображению. Например, знаменитая сцена ареста банды, где Высоцкий говорит: «А сейчас горбатый! Я сказал...», долго не получалась. Точнее, выходила какой–то безликой: бандиты по команде ладненько так выходили, бросали в снег оружие, поднимали руки... И все. Тогда Станислав Говорухин и попросил Бортника по возможности хоть как–то разнообразить эту сцену ареста. Пишут, актеру потребовалось всего пару минут, чтобы придумать свой коронный выход из подвала с известной блатной песней «А на черной скамье, на скамье подсудимых...».
Но на этом импровизация не закончилась! Актера, что называется, понесло. И в довершение образа он еще и смачно, сквозь зубы плюнул... прямо в Жеглова. И так это, знаете ли, у Бортника эта сцена достоверно получилась, что настоящие милиционеры из массовки (в кадре они стоят возле «воронка». — Прим. автора) натуральным образом набросились на поющего и плюющего Промокашку. Думаю, даже успели надавать ему тумаков, потому что, достоверно известно, руки актеру грамотно заломили. А многочисленные зрители, которые наблюдали в тот момент за съемочным процессом из–за ограждения, даже захлопали актеру. Та мизансцена, еще до плевка, где неожиданно искренне смеется Жеглов — реакция на выход Промокашки с песней, осталась в фильме. Остальные, как водится, ушли в корзину.
Недавно узнала, что пару лет тому назад сценаристы фильма братья Вайнеры успели написать продолжение фильма «Место встречи изменить нельзя». Хотели даже снять фильм, начинающийся прямо с момента, на котором оборвался сюжет. Предполагалось, что центральной интригой станут гибель Жеглова из–за предательства сослуживца и начатое Шараповым расследование. В картину должны были войти кадры с Высоцким, не вошедшие в прежнюю культовую постановку Говорухина.
Но продолжение картины, увы, так и не состоялось.
Однако вернемся к главной теме. Звездный путь Ивана Сергеевича начался в 1962–м в картине «Исповедь», в которой он сыграл художника. Но на премьере так себе не понравился, что постоянно отворачивался от экрана и целых восемь лет отказывался от съемок в кино. Всего актер сыграл более чем в сорока фильмах.
Подробнее остановлюсь на самой яркой и, извините, любимой мною роли бухгалтера Вовчика из михалковской «Родни». Никита Сергеевич пробовал на эту роль нескольких человек, в том числе Олега Борисова. Но за Бортника проголосовала Нонна Мордюкова, т.к. их «семейный союз» однажды уже прозвучал в кино. В картине они сыграли мужа и жену. «Весь текст своего персонажа я придумал сам. Мережко — автор сценария — страшно возмущался. Я никак не мог найти характер Вовчика, пока не вспомнил одного сильно пьющего мужика, который говорил: «Я вот на р–р–р–рыбок в аквариуме посмотрю — и плачу!» Отсюда и пошло: «Мар–р–русь, щас лекарство приму», — вспоминает актер. Не знаю, как вы, а я чувствую себя абсолютно беспомощной, когда вижу совсем пропащего, суетящегося алкаша в никчемных черных нарукавниках.
Кажется, что Бортник обречен воплощать на экране криминальные типажи. А под алкоголиков ему и гримироваться не надо. «Ежик» на голове, рубленые жесты, звенящий голос, короче, вся физика актера работает на реального мужика «в законе». Но как же обманчиво наше представление!
По жизни народный артист России Иван Бортник — типичное дитя Арбата из обеспеченной интеллигентной семьи. Родился актер в Москве в 1939 году в семье филологов. «Мой дед по маме — полный Георгиевский кавалер, а бабка была совсем неграмотная — из города Сапожок Рязанской области. Отец, 1895 года рождения (царя видел!), учился в знаменитом Технологическом институте в Петербурге, потом в Москве окончил Брюсовский институт, был замглавного редактора Гослитиздата. А мама — доктор филологических наук. Для них было полной неожиданностью, когда я поступил в Щукинское училище. Глядя на меня, и Инка Гулая пошла в артистки, хотя сначала хотела в иностранный вуз поступать: мы с ней в одной школе учились. У нас была первая любовь, совершенно безумная. Мы дружили с Сашей Збруевым и Валей Малявиной. Вале было всего 16 лет, их с Сашкой не расписывали. Она в своей книге «Услышь меня, чистый сердцем» написала: «Мы с Сашей поженились, а Ваня с Инной нет», — откровенничал актер.
Впрочем, Иван Сергеевич счастливо прожил более 30 лет с единственной супругой Татьяной, которая не имеет отношения ни к театру, ни к кино. Вырастил сына, сейчас балует внука Алешку. С удовольствием снимается в кино, если увидит стоящую роль. «Русский характер — вот что привлекает меня в первую очередь. Русский характер и время. Их столкновение. Мне нужен материал, который зацепил бы мою душу. Главное — почувствовать атмосферу, а тогда будет виден и характер».
Подробности
Как Иван мулатку полюбил
«В 1977 году состоялся наш первый выезд в Париж с гастролями. Он (Высоцкий. — Прим. авт.) у Марины жил, а я — в гостинице. Марина мне с собой туда еду собирала. Мы вели ночной образ жизни, ходили в ресторан «Распутин». Однажды после спектакля «Мать» я ждал Марину на улице, вдруг слышу — за спиной как будто кто–то мяукает: «Мама, мама». Оглянулся — на меня восторженными глазами смотрит очень красивая девушка–мулатка. Она видела спектакль и пыталась мне выказать свое восхищение. Оказалось, что эта девушка по имени Фузия — из марокканской королевской семьи, училась в России. Поехала за мной в Лион, Марсель... Уговаривала: «Поедем в Марокко, там ты будешь капиталистом!»
Вовка хватался за голову: «Что ты делаешь?! Роман с иностранкой — самый страшный криминал для советского человека! Лучше бы ты водку жрал каждый день». В Марселе мы с ней расстались. Рыдали оба. Очень привязались друг к другу».
Факт
О дочери Высоцкого
«Однажды в половине четвертого утра хмельной Володька завалился ко мне с открытой бутылкой виски в руке и говорит: «Поехали к Таньке, хочу на дочку посмотреть». Приехали, звоним в дверь — никого. Решили, что Татьяна у матери, отправились туда. А рядом отделение милиции — тут–то нас и «загребли менты»: «О–о–о! — говорят. — Жеглов, Промокашка!» И в отделение. А Володька на лавку и сразу спать. Но в конце концов нас все же отпустили. Уже после его смерти Татьяна мне призналась, что была тогда дома и не открыла. «Ну и дура!» — заявил я ей. Ведь больше такого порыва у Высоцкого не возникало. А случилось это за полгода до его смерти».
