Актуально
Помните, осенью «независимые» тиражировали новость: мол, фотографии увядающей оппозиционерки с солидным стажем Нины Багинской (митингует с 1988-го) появились в итальянском журнале Vogue. На самом деле журнал эту фотографию не публиковал, просто автор загрузил фото в свой аккаунт на сайте этого издания. Сообщение нужные ресурсы моментом сделали топовым, преподнося «сенсацию» с подтекстом: это ли не мечта всех невероятно гламурных белорусок, даже тех, кому немного за тридцать? Уж если 73-летняя бабуля смогла, то и остальным по силам. Можно будет говорить «жизнь удалась!», хвастаться в соцсетях стильными фото, а если повезет, то и видео эфиров мировых СМИ — рядом с великими, богатыми, успешными, еще вчера такими недосягаемыми.
 |
 |
|
| Вот он «глянец»... | ...а вот реальность. В квартире Нины Багинской. | |
Но так ли прост, безобиден и обывательски примитивен гламур? Нет, утверждают эксперты-психологи. Не стоит недооценивать его роль в политическом спектакле с хорошо продуманными мизан-сценами. Благодаря масс-медиа гламур превратился в мощный инструмент влияния на общество.Так вот, сегодня можно говорить о трех главных способах манипуляции людьми через медиа — трех «соснах», которые заставляют нас блуждать по сказочному лесу, — это гламур, так называемый дискурс и огромный поток противоречивых новостей. Если с последним более-менее ясно — многие новостям просто не доверяют или доверяют только «своим» источникам, то с остальным не все так однозначно.
Гламур, по мнению моих собеседников, это основной способ навязывания обществу нужного стиля жизни. Как? Создавая и тиражируя яркие, запоминающиеся и притягательные образы.Кстати, а вы знали, что современные писатели и копирайтеры лихо переносят в свои тексты из глянцевых журналов названия дорогих брендов, авто, костюмов и ресторанов? Мол, так их произведения становятся привлекательнее, приобретая некое подобие элитарности. Ну а главная мысль, которую человек пытается донести до других через гламур: ему доступен гораздо более престижный образ жизни, чем про него могли подумать. Попутно объясняет окружающим, что их образ жизни гораздо менее престижен, чем они, наивные, полагали.
Вообще, гламур (glamour) в переводе означает «очаровывать, околдовывать, пленять, покорять». Как гласит слоган одноименного глянцевого журнала, glamour — это философия современной женщины, которая хочет получить от жизни все и не ищет компромиссов. Сейчас гламур — философия не только женщин,
то есть создается красивый и досягаемый лишь для избранных образ жизни, стиля поведения в обществе, стремление к которому и объявляется ключевым смыслом существования.Идем дальше: гламур — это прежде всего образ, картинка, визуальный ряд, а его словесное сопровождение — дискурс (от лат. «discursus» — «бегство вперед-назад, бег туда-сюда»). И вот, значит, через такие инструменты в масс-медиа будят воображение людей и создают так называемые симулякры (от франц. — «стереотип, псевдовещь, пустая форма»).
В специальной литературе еще говорится, что гламур «воздействует на общественное сознание индивидов прежде всего тем, что замещает созданный коллективным опытом жизненный мир сфабрикованным симулякром».Что в итоге? Новые поколения, утверждают эксперты, утрачивают осознание ценности накопленного опыта предка, утрачивают интерес к традиционному образованию и склонны более доверять простым рецептам быстрых решений из интернета, чем советам родителей и авторитетам старших поколений.
Первый исследователь психологии масс Гюстав Лебон писал в книге «Душа толпы»:Создание симулякров в виртуальном пространстве — один из наиболее мощных способов воздействия на аудиторию, позволяющий выдавать иллюзорный мир за реальность. Кстати, такие механизмы впечатляюще отражены в фильме «Матрица». Для того чтобы отличить оригинал от подделки, не нужно плыть по течению сомнительных информационных каналов, нужно перестать бездумно воспринимать навязчивый поток дискурса, упакованный в красочный гламур. Надо задавать себе простые вопросы: «К чему меня подталкивают? Кому это все выгодно?»
«Кто владеет искусством производить впечатление на воображение толпы, тот и обладает искусством ею управлять».
Психологи не сомневаются в том, что безобидный еще вчера гламур стал неотъемлемой частью политических технологий, инструментом почти магического влияния на сознание доверчивых масс.
Писатель, автор культовых романов 1990-х годов Виктор Пелевин в своем «Бэтман Аполло», который вышел в свет еще в 2013 году (после беспорядков в Москве на Болотной площади), рассуждает устами персонажей: «Если магическая ограда становится видна, она больше не магическая. То есть ее больше нет — и бесполезно делать ее на метр выше. Нам нужно вывести гламур и дискурс из зоны осмеяния…»
•
Смысл сказанного хорошо показан в иронично-интеллектуальном диалоге действующих лиц:— Чтобы дискурс и гламур эффективно выполняли свою функцию, человек ни в коем случае не должен смотреть на них критически, тем более анализировать их природу. ...Нужно временно добавить к гламуру и дискурсу третью силу. Третью точку опоры.
— Что это за третья сила? — подозрительно спросил Энлиль Маратович.
— Протест, — звучно сказал Самарцев.
— Да, — повторил Калдавашкин, — протест.
— Нам нужен шестьдесят восьмой год, — шепнул Щепкин-Куперник.
— Шестьдесят восьмой — лайт, — добавил Самарцев.
Лицо Энлиля Маратовича покраснело.
— Вы что, хотите, чтобы я танки ввел?
— Наоборот, — поднял палец Самарцев. — Студентов.
— Но зачем? Собираетесь устроить хаос?
— Энлиль Маратович, — сказал Самарцев, — мы не выходим за рамки мирового опыта. Все идеологии современного мира стремятся занять такое место, где их нельзя подвергнуть анализу и осмеянию. Методов существует довольно много — оскорбление чувств, предъявление праха, протест, благотворительность и так далее. Но в нашей ситуации начать целесообразно именно с протеста.
Калдавашкин деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Кто-то, помнится, сказал, — промолвил он, жмурясь, — что моральное негодование — это техника, с помощью которой можно наполнить любого идиота чувством собственного достоинства. Именно к этому мы и должны стремиться.
— Вот-вот, — отозвался Самарцев. — Сегодня всякий готов смеяться над гламуром и дискурсом. Но никто не посмеет смеяться над благородным негодованием по поводу несправедливости и гнета, запасы которых в нашей стране неисчерпаемы. Гражданский протест — это технология, которая позволит поднять гламур и дискурс на недосягаемую нравственную высоту. Мало того, она поможет нам наделить любого экранного дрочилу чувством бесконечной моральной правоты. Это сразу уберет в черепных коробках весь люфт. А вслед за этим мы перезапустим святыни для остальных социальных страт. Чтобы везде горело по лампадке. Мы даже не будем чинить ограду. Публика все сделает сама. Не только починит, но и покрасит. А потом еще и разрисует. И сама набьет себе за это морду…
Один из актов «гламурного спектакля» на улицах Минска.Энлиль Маратович поскреб пальцем подбородок.
— Давайте по порядку. Что думает гламур?
Щепкин-Куперник шаркнул ножкой.
— Полностью согласен с прозвучавшим. Начинать надо с протеста — и вовлекать в него бомонд. Это позволит мобилизовать широкие слои городской бедноты.
— Каким образом? — спросил Энлиль Маратович.
Щепкин-Куперник сделал шажок вперед.
— Участие гламурного элемента, светских обозревателей и поп-звезд одновременно с доброжелательным вниманием СМИ превратит протест в разновидность conspicuous consumption (потребление напоказ. — Авт.). Протест — это бесплатный гламур для бедных. Беднейшие слои населения демократично встречаются с богатейшими для совместного потребления борьбы за правое дело. Причем встреча в физическом пространстве сегодня уже не нужна. Слиться в одном порыве с богатыми и знаменитыми можно в Интернете. Управляемая гламурная революция — это такое же многообещающее направление, как ядерный синтез…
— Не говори красиво, — сказал Энлиль Маратович. — Что значит — гламурная революция? Ее что, делают гламурные б...и?
— Нет. Сама революция становится гламуром. И гламурные б...и понимают, что если они хотят и дальше оставаться гламурными, им надо срочно стать революционными. А иначе они за секунду станут просто смешными.
— Ничего радикально нового здесь нет, — пробасил Самарцев. — Только хорошо забытое старое. Во время Первой мировой светские дамы ездили в госпиталь выносить за ранеными крестьянами утки. И наполняли себя благородным достоинством, вышивая кисеты для фронтовых солдат.
— Но тогда в этом не было элементов реалити-шоу, — сказал Калдавашкин. — А нам нужно именно непрерывное реалити-шоу, блещущее всеми огнями гламура и дискурса — но не в студии, а на тех самых улицах, где ходят зрители. Которое позволит наконец участвовать в реалити-шоу всем тем, кто искренне презирает этот жанр.
— Это будет реалити-шоу, — сказал Самарцев, — которое никто даже не посмеет так назвать. Потому что оно обнимет всю реальность, которую мы будем правильным образом показывать ей самой, используя зрителя не как конечного адресата, а просто как гигиеническую прокладку. И как только зритель почувствует, что он не адресат, а просто сливное отверстие, как только он поймет свое настоящее место, он и думать забудет, что кто-то пытается его обмануть. Тем более что ему будут не только предъявлять актуальные тренды, но и совершенно реально бить по зубам…
— А как вовлечь в протест гламур? — спросил я.
— Нам не надо ничего делать, — пророкотал Самарцев. — Он втянется сам. С гламурной точки зрения протест — это просто новая правильная фигня, которую надо носить. А не носить ее — означает выпасть из реальности. Какие чарующие и неотразимые сочетания слов! Политический жест… Самый модный оппозиционер… Стилистическое противостояние…
— Но как все удержать под контролем? Вдруг это начнет вот так… — Энлиль Маратович сделал сложное спиральное движение руками, — и перевернет лодку?
— Нет, — улыбнулся Калдавашкин. — Любая гламурная революция безопасна, потому что кончается естественным образом — как только протест выходит из моды. Когда новая правильная фигня перестанет быть модной, из реальности начнут выпадать уже те, кто до сих пор ее носит. Кроме того, мы ведь не только поп-звезд делаем революционерами. Мы, что гораздо важнее, делаем революционеров поп-звездами. А какая после этого революция?
— Они про правильную прическу будут больше думать, чем про захват телеграфа, — добавил Щепкин-Куперник.
— Не телеграфа, а твиттера, — поправил Самарцев…
•
Создание симулякров — один из мощнейших способов влияния на аудиторию, позволяющий выдавать иллюзорный мир за реальность. Такие механизмы отражены в фильме «Матрица».Пожалуй, лучше и не скажешь. Однако, отразив в своей блистательной манере смысл участия «сытых» в протесте, Виктор Пелевин тем не менее не стал первооткрывателем. Он лишь освежил тезисы полувековой давности, уже высказанные в «Обществе спектакля» Ги Эрнесто Дебора, участника и аналитика событий протестного мая 1968 года в Париже.
Все предсказуемо в ситуации с протестами и провокациями. Схемы известны, но от этого порой не менее эффективны: кто сумел перехватить повестку, тот и прав, а если ты и готовишь эту повестку — победа почти гарантирована. Дебор в своих «Комментариях к «Обществу спектакля» пишет: «Выросло поколение, желающее «всё и сразу», причем желательно меньше работать и больше получать. Именно эта социальная страта («офисный планктон», компрадоры, поп-тусовка etc.) так падка на протесты». Вот и в Беларуси выросло такое поколение — яркое, стильное, гламурное, амбициозное, жаждущее свобод, самовыражения и своей порции перемен.
Есть и другие, новые методы, от которых впору нервно закурить в сторонке даже старику Шарпу. Эти технологии поэффективнее его «мягкой силы» оказались. Однако о них расскажу вам в следующий раз.
Карл Густав Юнг:gladkaya@sb.by
«Если некто вообразит, что я его смертельный враг и убьет меня, то я стану жертвой простого воображения. Образы, созданные воображением, существуют, они могут быть столь же реальными — и в равной степени столь же вредоносными и опасными, — как физические обстоятельства. Я даже думаю, что психические опасности куда страшней эпидемий и землетрясений».
