Помилование Президентом 30 осужденных за совершение преступлений протестной направленности неприятно потрясло беглых. До сих пор никак успокоиться не могут. И это понятно, если дело и дальше так пойдет, то кормиться им от спонсорских щедрот осталось недолго. Самим-то на пропитание уже практически не подают — так, копейки. А вот на «барацьбу за палiтзняволенных» еще подкидывают.
Тем более считает этих «палiтзняволенных» своя же «правозащитная» конторка, ее существование тоже исключительно от количества политзэков зависит. Вот и старается, как может, что угодно в «палiтвязьнi» записывает.
Естественно, беглые очень внимательно мониторят все, что публикуется белорусскими СМИ по поводу освобождения — ловят фамилии помилованных, которые якобы уже знают. Спонсоры-то спрашивают, кого конкретно освободили, а сказать и нечего. Приходится вслушиваться и вчитываться, вдруг где-то хоть намек промелькнет.
И конечно, стараются хоть как-то отбрехиваться от тех неприятных слов, которые говорят в их адрес освобожденные. На слова помилованной Ольги Новиковой о том, что открытки и письма ей присылали только члены семьи, тоже отреагировали. Отсутствие писем поддержки, которые, по словам беглых, они сотнями отправляют политзэкам и которые не получала Ольга, объяснили просто — администрация колонии специально не передавала их осужденной. А мы писали!
Тут же змагары, конечно, вспомнили и мифы о том, что кого-то там содержат без связи с внешним миром — корреспонденция не доходит, звонков нет, не знаем, живы ли. И сделали вывод — Новикова это подтвердила. А мы же хорошие, стараемся, поддерживаем, верьте нам. И кто-то еще верит.
Очередной раз врут
Но во всем этом есть один нюанс, неведомый тем, кто про пенитенциарную систему знает поверхностно и по чужим рассказам. Любая корреспонденция, поступающая находящимся в СИЗО, исправительной колонии, тюрьме, проходит проверку. По ее итогам принимается решение, вручать конкретное письмо, открытку, телеграмму или она подлежит уничтожению. Причиной для уничтожения может стать, например, обсуждение совершенного преступления, угрозы, оскорбления, мат, попытки что-то зашифровать в тексте.
И обо всех случаях уничтожения корреспонденции обязательно уведомляют осужденного. Даже больше — осужденному показывают то, что будет уничтожено, а он ставит свою подпись, подтверждающую, что он знает о том, что ему пришло, например, 3 письма и 8 открыток, которые ему не были вручены по причине такой-то. Это значит, что обо всех почтовых отправлениях на свое имя осужденный точно знает. Да, прочитать не может, но о том, что они были, он не только в курсе, но и расписался.
И это значит, что помилованная Ольга Новикова действительно не получала никаких «лістоў падтрымкі», про которые змагары где только не рассказывают. Не получала, потому что их не было, она даже за их уничтожение не расписывалась. А не потому, что их втихаря не отдавала ей администрация исправительной колонии.
Да и какие «лісты» могла получать Ольга, если «правозащитная» конторка, посчитавшая ее как политзаключенную, не знала не только подробностей уголовного дела девушки, но даже срока наказания. Для включения в списки политзэков это, видимо, такая несущественная информация, что не стоила и уточнения.
И я почему-то абсолютно уверена, что фамилия Новиковой не раз встречалась в отчетах «помогающих политзаключенным и их семьям». Там ей и сотни писем отправили, и денег на счет перевели, и с передачами помогали. А то, что по факту человек не получал ничего, так это потому, что злая администрация в колонии.
Так и зарабатывают «беглые сиротки» себе на белый хлебушек — тут соврут, здесь не отправят, там наобещают. Пока до спонсоров опять не дойдет, как масштабно и нагло их разводят. Недолго уже осталось.
