Мы уже привычно посмеиваемся, когда выпускник Военно‑морской академии США путает Азовское море с неким несуществующим «морем Азимова», а Словакия превращается в Словению в устах западных военных экспертов. А вот редким американским знатокам географии становится не до смеха. Они вспоминают, что проблемы с глобусом есть и у политиков высшего эшелона. К примеру, Джордж Буш называл континент Африка страной, Дик Чейни перепутал Венесуэлу с Перу, покойный Джон Маккейн как‑то объявил, что опасается столкновений на иракско‑пакистанской границе, хотя таковой не существует… Не отстает и ведущая пресса, являя миру все новые чудеса американского образования. У телеканала CNN Нигер превращается в Нигерию, Гонконг смещается в Южную Америку, восток Украины переезжает в Пакистан и даже дома штат Алабама перевоплощается в Миссисипи. Дальше всех шагнула New York Times, выдумавшая целую страну — Кырзбекистан, где якобы происходили приключения известного скалолаза. Что говорить, если 90 процентов американцев во время одного из опросов не смогли показать на карте Афганистан, в котором их страна воевала 20 лет. Стоит ли удивляться аналогичным познаниям и в истории? Ну, мы помним эти глупости: якобы Освенцим освободили американцы, Гитлер вместе с СССР воевал против Америки, а в Ирак вторглись почему‑то австрийцы, которых там отродясь не бывало…
Поневоле вспомнишь сатирика Михаила Задорнова с его восклицанием об уровне заокеанского скудоумия. Однако там, за океаном, отнюдь не смешно.
Последние национальные оценки образовательных успехов в США показали, что навыками чтения в требуемом объеме овладели лишь 27 процентов восьмиклассников, математикой — 20, географией — 22, а историей страны — всего 13 процентов. Газета The Economist пишет, что «вся система американского образования — от передовых вузов до средних школ — пропитана духом распада. И те и другие выпускают людей несведущих, неграмотных и не умеющих считать».
А все началось с неуклюжих попыток исправить ошибки прошлого, когда большие группы людей действительно подвергались дискриминации по расовым или гендерным признакам. Бороться с неравенством взялись так рьяно, что маятник качнулся в обратную сторону, породив целую доктрину «позитивной расовой дискриминации». Это когда студентам предоставляются преимущества при обучении только из‑за цвета их кожи или принадлежности к любителям половых девиаций. Некоторые профессора пытались высказываться против подобной практики: отмечали, что набранные таким образом студенты просто не готовы к усвоению сложных знаний. Однако коллеги и студенты мигом заклеймили таких преподавателей ксенофобами. В итоге те просто заткнулись: сейчас трое из пяти американских профессоров признаются, что вынуждены прибегать к самоцензуре, чтобы не злить администрацию и не провоцировать студентов. Повесточка уложила на лопатки и здравый смысл, и само образование, и робких несогласных. Теперь молодые люди наизусть знают десятки новых половых принадлежностей, но плохо соображают, в каком полушарии находится их государство.
Правда, время от времени возмущенные голоса все‑таки пробиваются сквозь толщу мракобесия. К примеру, член попечительского совета одной из школ в Северной Каролине (об этом тоже пишет западная пресса) недавно в сердцах воскликнул:
— Мы много говорим о том, чтобы ученики‑трансгендеры чувствовали себя в школе комфортно, чтобы комфортно было квир‑ученикам. Но какое отношение это имеет к чтению, правописанию и арифметике?!Вопрос риторический. А этого бунтаря‑одиночку наверняка скоро причислят к врагам демократии.
Так что продолжение следует.
