Как снимают путешествия по России с Вилле Хаапасало

Когда наступило затишье в съемках в художественных фильмах, Вилле решил с толком использовать освободившееся время и сделать документальный сериал «30 дней по России с Вилле Хаапасало»… С тех пор он совершил еще пять путешествий — каждое по 30 дней.


Два его цикла документальных фильмов, «30 дней в Арктике с Вилле Хаапасало» и «30 дней по Шелковому пути с Вилле Хаапасало», недавно показали на российском канале Моя Планета. А сейчас Хаапасало делает для этого канала программу «Охота на рыбалку», которая выйдет осенью. Накануне отъезда на съемки он рассказал, как стал специалистом по фильмам о путешествиях.

— Я половину времени живу и работаю в России, — говорит Хаапасало, — не один раз ее объездил, знаю ее намного лучше, чем подавляющее большинство финнов. И понимаю, что кроме всем известных проблем тут есть и много хорошего. Поэтому однажды пришел на финский государственный телеканал Культура и предложил снять документальный цикл «30 дней по России». Планировал им ограничиться, но не­ожиданно программа стала сверхпо­пулярной, и мне сказали: «Снимай еще!» И я подумал, что о Шелковом пути европейцы знают еще меньше, чем о России, — то есть в историческом смысле знают, а что там происходит сейчас, понятия не имеют. Монголия и страны Азии, которые раньше были союзными республиками, — это для них темный лес. А после «30 дней по Шелковому пути» я снял еще четыре программы, например «30 дней в Арктике». И все они — тьфу-тьфу-тьфу — зрителям понравились, причем не только у нас: их купили скандинавские страны, а за ними Германия и Франция.


Я ежегодно выделяю на эти съемки 30 дней, и мы маленьким сплоченным коллективом, куда входят финские режиссер с оператором и российский организатор, пускаемся в путь. Я бы и хотел, чтобы съемочная группа была побольше, но в вертолет помещаются четыре человека. Спрашивается: остальные что, пешком пойдут? Ведь два вертолета арендовать дороже, а мы снимаем для государственного канала, и бюджет у нас далеко не голливудский. Четыре человека — это мобильный коллектив. Но в компактности команды есть и еще один плюс: мы говорим с простыми людьми, которые обычно зажимаются перед солидной съемочной группой. Нашим оператором Осси я очень дорожу: он работает со мной со второго сериала, и мы уже понимаем друг друга с полувзгляда.


Конечно, тяжело работать 30 дней без выходных, да еще в спартанских условиях. Мы где только ни ночевали — в машинах, вертолетах, чумах, юртах… Старались регулярно возвращаться в цивильные условия, хотя бы раз в два дня спать в гостинице, чтобы душ принять после трудового дня. Но бывали и безвыходные ситуации: в тундре безвылазно жили четыре дня, ночевали в юрте. Когда ты там лежишь, тебя от вечной мерзлоты отделяют только шкуры. Четыре раза в день прямо в этой юрте варят чай. Первый раз — в пять утра. Поскольку дров нет, подкидывают в огонь валяющиеся повсюду ветки, которые ужасно коптят. В первый день я проснулся оттого, что кругом дым и дышать нечем. Смотрю: местные мужики перевернулись на живот и подползли к краям юрты, приподняли их и дышат — ну, и я пополз. Мы с ними охотились на моржа, попали в шторм, чуть не утонули… Я посмотрел на китов вблизи — ох, как они воняют тухлой рыбой, когда дышат! Отведал местных деликатесов. Когда поймают кита, едят китовый жир с кожей. Кожа похожа на резиновый сапог, а жир — вообще бр-р-р! Я кусок в рот засунул, а проглотить никак не могу. Но и выплюнуть нельзя — неуважение. Пришлось самогона попросить — отхлебнул и с ним проглотил с горем пополам. Вареный моржовый кишечник напоминал по вкусу осьминога, только очень странного и невкусного. Оператор кишечник моржа есть не захотел, и я долго гонялся за ним по тундре, чтобы заставить попробовать. Ведь обычно он у нас всегда такие вещи перед камерой ест.


План путешествий мы прописываем лишь в общих чертах, у нас свобода и импровизация. Если не получается снять одно, сразу переключаемся на другое. Все предусмотреть невозможно. Например, на съемках «Шелкового пути» хотели съездить в интересное местечко — до него было всего 120 км, и мы рассчитывали быстро управиться… И почти 13 часов ехали по степи! Буксовали, случались мелкие поломки, при этом стояла жара + 52 °С, а кондиционер в машине не работал. Другой раз в Монголии 5 часов добирались до пункта назначения, а на месте я вышел из машины и понял, что там нам снимать не нужно: почувствовал что-то нехорошее. Сажусь обратно в машину, говорю: «Уезжаем». Коллеги возмутились, но  мои смутные предчувствия важнее, чем их логические доводы. Честно говоря, я не знаю, произошло там что-то или нет.


В этих программах я стараюсь быть просто зрителем, глазами — причем очень доверчивыми. У нас принцип: находить местных людей, желательно с чудинкой, сумасшедших, и слушать, что они о своем крае и своей жизни рассказывают. Мы не сильно интересуемся историей, никогда не проверяем факты и придерживаемся правила: то, что говорит человек в кадре, для нас правда. Если собеседник рассказывает, что к ним на завод прилетали из космоса зеленые гуманоиды, я не ставлю его слова под сомнение. И сам не плошаю. Когда снимали «30 дней по России», приехали в город, где нам вообще не разрешали снимать: куда ни придем, везде нас разворачивают. Но мы не растерялись и сели на паром. Плыли вдоль набережной, и я вдохновенно импровизировал: «Вот этот дом был построен для олимпийских чемпионов… А в этом жил Ленин…» Когда снимали «Шелковый путь», нам попадались люди, не говорившие по-русски, и переводчик рядом оказывался не всегда. Один маленький мальчик мне по-грузински рассказывал, как делают вино, а я, как мог, переводил на финский. Правда, потом выяснилось, что я все неправильно понял. Думаю, люди, посмотрев пять минут нашу программу, понимают, что это шутка и не стоит считать мои рассказы достоверными. Ну а если не понимают, что ж поделаешь…