«От воспоминаний не убежать, даже если очень хочется»
Нина Савицкая, 87 лет, Молодечно:– Я родилась и выросла в Шклове. Мой отец Андрей Никифорович был парторгом на местной железнодорожной станции. Одно из первых воспоминаний – как я прячусь от наказания в кустах сирени, а папа бегает вокруг и бранится: «Ну, ступа (а я в детстве была кругленькая, как ступка, в которой толкли зерно), ты у меня получишь!» Но не боялась, потому что знала: папа добрый и ни за что не ударит.
Несмотря на тяжелое детство, Нина не разучилась улыбаться и радоваться жизни
После того как в городе завершилась эвакуация, Андрей Никифорович покинул станцию и, не дождавшись повестки, примкнул к войскам, которые стояли под Могилевом. С ними дошел до Смоленска. Как потом рассказывал очевидец, папу ранило в живот и он, закрыв рану ладонью, какое-то время, пока не захлестнула боль, бежал вместе со всеми на отступающих врагов и кричал «Ура!». Рана оказалась смертельной: санитары не стали забирать его с поля боя, потому что все равно не довезли бы до госпиталя. Больше я ничего о нем не знаю, не осталось ни наград, ни фотографий. Вот так: был человек – и нет человека.
Эвакуацию мы пережили в Новотроицке недалеко от границы с Казахстаном. Жизнь была небогатой, тревожной, но налаженной. Мы привыкли к городу и к людям, но мама всегда рвалась в Шклов, и после войны мы вернулись.
Если описать наши послевоенные годы одним словом, то это будет слово «голод». Помогали папины друзья-коммунисты: то крупы подкинут, то сахара. Но этого, конечно, не хватало. Поэтому жевали все, что попадалось на глаза: щавель, крапиву, веточки шиповника. Маме не раз предлагали определить нас в детдом, хотя бы на время. И я до сих пор не могу понять, почему она этого не сделала, – там бы мы хоть ели.
После войны мама устроилась на лесопилку. Ей давали «огрызки» досок, и мы латали ими дыры в доме. Сестра Женя пошла грузчицей на зерносклад. Там строго следили, чтобы никто ничего не вынес. Но девочки ложились на кучу зерна, якобы отдохнуть, а сами неприметно ерзали, чтобы зерно засыпалось за пазуху, в сапоги. А дома вытряхивали добычу.
Я на работу пошла в 14, хотя разрешали только с 16. Но метрики оказались утеряны, поэтому прибавила себе два года: так и записали. Трудилась в швейном цеху. Уже позже отучилась на медсестру, много лет проработала на приеме у хирурга: ассистировала при операциях, делала перевязки. Вырастила двоих детей и трех внучек, сейчас у меня уже три правнука. Но как бы я ни жила и что бы ни делала, мое детство навсегда со мной. От него никуда не деться и не убежать, даже если бы хотелось.
«Мечтала только о коте – остальное сбывалось и так»
Нина Савицкая, 33 года, Гродно:– Я провела детство в Щучине, и оно было счастливым. До сих пор помню то ощущение, когда утром выходишь на залитое солнцем крыльцо и понимаешь, что у тебя впереди целый летний день и целая жизнь.
В детский сад не ходила, за мной смотрели бабушка с дедушкой. И хотя они всегда держали хозяйство, меня помогать не заставляли, мол, вырастет – наработается еще. Бабушка родилась за год до войны, дедушка – за год до Победы. Жили бедно, трудно, взрослели рано. Наверное, поэтому они и оберегали меня, следили за тем, чтобы я много отдыхала, играла и вовремя ела.
В школе я была задирой и хулиганкой, что, в принципе, неудивительно для класса, где 12 парней и всего шесть девочек. Помню, как вместо уроков английского мы шли к кому-нибудь из одноклассников жарить картошку. И мне за это даже не влетало.
О велосипеде, роликах или каком-нибудь особенном платье не мечтала – все сбывалось и так. Разве что о домашнем питомце. Пять лет назад он появился: накануне Нового года мы подобрали и принесли домой котенка.
После школы я поступила в гуманитарный колледж в Гродно, получила специальность «воспитатель дошкольного образования». Шла за компанию с подружкой и случайно попала в точку, в итоге 12 лет в детском саду пролетели на одном дыхании. Я работала в старших группах, старалась, чтобы к школе мои воспитанники умели все: и читать, и писать, и обслужить себя. Родителям нравился мой подход, и они после старших детей нередко приводили ко мне и младших.
Сейчас я мама в декрете, вместе с мужем Михаилом растим сына, Михаила-младшего. Он хоть и шустрый парень, но оставляет мне силы и время для хобби: я делаю развивающие книги на липучках, складываю большие пазлы, рисую картины по номерам (на каждой из них непременно есть Мишин автограф). Когда сын подрастет, обязательно объясню ему, что это за дата – 9 Мая – и почему она так важна для каждого из нас.
«Только бы мир был на земле»
Анна Михайлова, 85 лет, Гомель:
– В 1943-м, когда нашу семью угнали в Германию, мне было пять лет. Я рано начала понимать все происходящее. За день до освобождения Речицы (18 ноября 1943 года. – Прим. «ЗН») фашисты лютовали, хотели как можно сильнее насолить Красной армии. Пришли в нашу деревню Давыдовку (позже она стала частью Гомеля), забрали нас и погрузили в эшелон. Помню, на девятый день пути, в Бресте, плач в вагонах стоял невыносимый: люди узнали, что 26 ноября освободили Гомель. Казалось, свобода была так близка, но недоступна... Нас привезли в карантинный лагерь в Ольденбург. По пути многие заразились корью, а после санобработки холодным душем подхватили крупозное воспаление легких. За месяц пребывания в карантинном лагере почти все дети умерли, в том числе и моя сестра. По иронии судьбы я, хоть и была всегда болезненным ребенком, осталась в живых. В лагере умерла и моя бабушка.
В январе нас перевезли в город Меттен, где находился трудовой лагерь: все заключенные женщины работали на швейной фабрике – шили форму для солдат, парашюты и мешочки для пороха. Жили в низких бараках, спали на трехъярусных полках, покрытых тряпьем, оставшимся от умерших. Кормили нас вонючей баландой. Пленный француз, который развозил ее по баракам, видя нас, полумертвых, из жалости прятал под рогожей хлеб, чтобы передать детям. От недоедания узники умирали каждый день, дети пухли от голода. Если бы не мой дедушка, умерла бы и я. Он работал у местного бауэра скотником и обратился к своему хозяину с просьбой спасти его внучку. Меня забрали в госпиталь, где я пробыла до освобождения. Помню, когда увидела себя в зеркале, подумала: «Боже, какое страшилище». На меня глядел скелет с тонкими синими венами, обтянутый кожей, и огромные глаза. Когда некоторое время спустя навестить меня прибежала мама, я ее не узнала. Говорила: «Найн, найн! Айне Танте» (по-немецки «Нет, нет! Тетя». – Прим. «ЗН»). Всю жизнь потом просила у нее прощения за это. После освобождения нам предложили эмигрировать в Америку или Канаду, но у белорусов, видно, на генном уровне заложена любовь к своей земле: родные хотели только домой. Нас посадили в открытые автомашины и через всю Европу повезли домой. В родной деревне нашу семью никто не ждал: дом разрушен, имущество разграблено...
Анна Михайлова (на фото слева) с подругой детстваВстречаясь со школьниками (я председатель Гомельской областной общественной организации Белорусской ассоциации бывших несовершеннолетних узников фашизма), всегда призываю их быть настоящими людьми и ценить мир, в котором они живут. Когда-то у нас была мечта вдоволь наесться: в послевоенные голодные годы ждали, скорее бы солнышко выглянуло и трава начала расти, чтобы питаться ею. Теперь желаю лишь одного: только бы мир был на земле.
«С малых лет приучена помогать по хозяйству»
Анна Михайлова, 35 лет, Новополоцк:
В восьмом классе хорошо показала себя на районных соревнованиях по бегу, меня заметили и пригласили в Новополоцкое училище олимпийского резерва. Хоть и росла самостоятельной, было непросто привыкнуть к новому городу и окружению. Но поддержка семьи 24/7 помогла преодолеть все испытания. Папа вообще мой самый преданный фанат: никогда не пропускал соревнований, в которых я участвовала. В Новополоцке я вышла замуж, там и обосновалась.
Великая Отечественная затронула и нашу семью: моя бабушка по маминой линии родилась в начале войны. У нее было две сестры. После смерти матери их разлучили. Сестры попали в другие семьи, а бабушка воспитывалась в детском доме. Нашлись они лишь спустя 20 лет благодаря объявлению в газете.
«На десерт у нас были цветы»
Мария Гончар, 84 года, Гомель:– Когда началась война, мне было чуть больше двух с половиной лет. Отец сразу ушел на фронт, а мы с мамой и младшим братом Толиком остались в деревне Гулевичи Калинковичского района.
В Гулевичи пришли немцы. Они селились в домах местных жителей. В нашей небольшой хатке места хватило только одному. Мы же ютились в тесных холодных сенцах. Помню, когда начинали стрелять, бежали прятаться в погребе для картошки.
У нас была корова. Но после начала войны кормить ее было нечем, она сильно исхудала. Молока давала очень мало. Даже сейчас, спустя столько лет после войны, я не пью его большими глотками, боясь, что больше не будет. А через какое-то время наша корова родила теленка. Правда, вскоре немцы зарезали ее и съели. Пару костей от буренки оккупанты дали маме, чтобы она сварила детям суп. Но его вкуса я не помню.
В годы войны я впервые попробовала изюм в сахаре. Им меня угостил немец. Я тогда не знала, что это такое. В нашем доме захватчики прожили более двух лет.
Мария Гончар хранит семейный фотоархивВ ночь на 14 января 1944 года, когда советские войска освобождали Гулевичи, жители бежали в лес, в болото, подальше от сражения. И внезапно произошло настоящее чудо: наши солдаты и фашисты прекратили стрелять, чтобы дать возможность деревенским спастись.
О своем детстве в послевоенное время помню одно: было холодно и голодно. Мама спасала нас от голода как могла. Варила супы из щавеля, лебеды, собирала мерзлую картошку. В качестве десерта – цветы: сосали нектар клевера, акаций. Конфеты я впервые попробовала, когда училась в третьем классе. Ими меня угостил мальчик.
Мое поколение, выросшее в тяжелые годы войны, особенно ценит слово «мир». Хочу, чтобы следующие поколения сохранили его для будущих.
«Спорт – это и хобби, и работа»
Мария Гончар, 20 лет, Брест:– Два года назад я увлеклась спортом. Благодаря моему росту (а он составляет 187 сантиметров) меня заметил тренер по волейболу Валерий Шумилов и позвал в команду. С октября 2022 года играю в брестском клубе «Прибужье». Занимаю позицию доигровщика.
Перед каждым матчем чувствую легкое волнение. Помню, когда только попала в профессиональную команду, перед каждой игрой очень сильно переживала. Но со временем научилась справляться со стрессом.
Особенно запомнилась серия игр Кубка Беларуси по волейболу 2022 года. Тогда наша команда одержала победу среди женских команд. Я сидела на скамейке запасных, наблюдала за матчем с трибун. Состязание получилось очень красочным: наша команда боролась за каждый мяч, и в итоге нам удалось выиграть с разрывом всего в два очка. Это было круто!
Сейчас спорт – это и мое хобби, и работа. И я очень этому рада. Не знаю, была ли бы у меня такая возможность, родись я на 80 лет раньше.
gardevich@sb.by
derzhanovich@sb.by
krupenkova@sb.by
Фото Ивана ЯРИВАНОВИЧА и из личного архива
