Этим же решением Александр Павлович лишился и регистрации, ибо, говорит, единственным пристанищем последние три года ему были без малого 5 метров в двушке. Не лукавит: из справки Минского городского агентства по государственной регистрации и земельному кадастру видно, что ничего другого за душой у Семенюка нет. В общем, объективно положение выглядит буквально так: ступай куда хочешь, спи где придется... Впрочем, Александр Павлович — «бомж с приданым»: суд также обязал отца Артема выплатить тестю 10 тысяч долларов.
— А на кой они мне? Я категорически отказывался в суде от этой так называемой компенсации. Накануне специально изучил ситуацию на рынке недвижимости и понял, что с такой суммой в Минске я жилья себе не найду. Разве что аналогичную долю в квартире. И если сейчас я разделял 11–метровую комнату с родным внуком, то в ином случае адекватного соседа могу искать до самой смерти. А где все это время жить?
Переезд в другой город Александр Павлович тоже рассматривать не желает, апеллируя к тому, что, во–первых, в Минске прошла почти вся его жизнь, а во–вторых, здесь и могилы самых близких ему людей, в том числе дочери.
— В окрестностях Минска за 10 тысяч долларов можно купить разве что халупу с удобствами на улице. А впереди у меня только старость... Кто знает, через годик–другой смогу ли сам протопить дом?
Предыстория у драмы такая. Когда–то у Александра Павловича было буквально все: и жена, и дети, и кооперативная четырехкомнатная квартира в столице.
— По образованию я железнодорожник. Но как любой нормальный мужик всегда стремился, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась. Поэтому и в моря ходил (имеется в виду советский рыболовный флот. — Прим. автора), и на стройках вкалывал... В общем, чем только не занимался, лишь бы все по–людски было...
К слову, старшая дочь Александру Павловичу неродная — удочерил ее, женившись на женщине с ребенком. Но никогда, говорит, не разделял детей на своих и чужих. И когда семья Семенюков решила разменять «четверку» на две двушки, то каждая из наследниц оказалась в отдельной квартире: удочеренная Маргарита — в частной, родная Рената — в государственной. И в обеих квартирах — в одной собственником, а в другой главным квартиросъемщиком — был Александр Павлович. Потом дочери стали обзаводиться собственными семьями, а Александр Павлович овдовел. И вот однажды родная дочь предлагает папе «уехать с концами» к падчерице. Тот соглашается, и Рената сразу же начинает процесс приватизации родительской квартиры, где проживает с мужем и маленьким сыном. Маргарита же, проживавшая на площади покойной матери в другой двушке, подает на отца в суд, дабы вступить в наследство. К процессу подключается и Рената. А как же, ведь ей на правах наследницы в кооперативной двушке тоже полагается доля... В итоге у Александра Павловича от его четырехкомнатных хором остается только 2/3 в двухкомнатных. И туда он привел свою новую законную супругу...
— Я любил Надю. Она прекрасный человек, была моей женой целых 15 лет... В общем, я подарил ей эти 2/3... И даже сейчас, когда мы в разводе, не жалею об этом.
Естественно, квартира была продана, а деньги поделены между Надей и Маргаритой. Тем временем, не завершив приватизации, Рената умирает, и теперь уже Андрей Павлович вместе с зятем и внуком вступают в наследство. По закону Семенюку достается 1/6 доли... Та самая, злополучная. На ней уместились раскладушка, небольшой холодильник и маленький столик. Что ж, можно жить...
— Все остальное в 11–метровой комнатке — Артемкино... Правда, он меня уже и знать особо–то не хочет.
Кстати, долю свою Андрей Павлович сразу приватизировал, полностью рассчитавшись с государством. Поскольку счета в квартире разделены, он получал отдельные жировки и платил в срок. Хотя вынужден был дважды вызывать милицию, чтобы попасть домой...
— Зять элементарно меня не пускал! У него, видите ли, теперь новая женщина, и я им со своей раскладушкой как кость в горле. Но куда мне идти? И обидно: ведь не они, а я когда–то все это заработал...
Конечно, Александр Павлович надеется еще повоевать за свои 5 метров и намерен обжаловать решение. По закону на время пересмотра дела исполнительное производство приостанавливается, и, соответственно, временно откладывается перспектива ночевать на вокзале. Но что если пенсионер окончательно проиграет? Его некогда дружной семье это, похоже, неинтересно.
Комментарий
Адвокат Инна Сорока:
— Принудительное изъятие у собственника имущества не допускается (пункт 2 статьи 236 Гражданского кодекса). Однако в пункте 4 статьи 255 ГК перечислены основания, по которым отчуждение все–таки возможно. Например, это несоразмерность имущества, выделяемого в натуре участнику долевой собственности. В случаях, если доля незначительна, не может быть реально выделена, и он не имеет существенного интереса в использовании общего имущества, суд может и при отсутствии согласия этого собственника обязать его передать свою долю остальным участникам с выплатой ему компенсации.
Значительность либо незначительность доли определяется возможностью выделения доли в натуре (ст. 156 Жилищного кодекса). Для жилых домов это площадь, достаточная для организации изолированной квартиры, в том числе с учетом возможности увеличения площади. Если речь о квартире, то раздел производится, исходя из площади изолированных жилых комнат. Смежные жилые комнаты разделу не подлежат независимо от размера доли. Таким образом, если имеющейся у гражданина доли, принадлежащей ему в квартире на праве собственности, недостаточно, чтобы произвести раздел данного жилого помещения с получением в собственность изолированной жилой комнаты, доля не может быть реально выделена, и суд может признать данную долю незначительной.
Вместе с тем даже незначительная доля не может быть изъята у собственника, если он имеет существенный интерес в ее использовании, что подтверждается постоянным проживанием в жилом помещении, оплатой коммунальных платежей и отсутствием иного жилого помещения, пригодного для проживания. Разрешая подобные ситуации, суды исходят из реальных действий собственника.
eversman@sb.by
