Недовольство польских производителей сельскохозяйственной продукции сейчас весьма грамотно канализируют в сторону несогласия с поставками дешевого украинского зерна. Такая проблема действительно существует. Однако в последние недели в информационном пространстве со стороны протестующих начинают звучать более объективные оценки событий. Речь уже идет о в целом слишком значительном проникновении импортной продукции на европейский рынок. Также звучит критика и в адрес аграрной политики, которую проводит Брюссель.
В плане отношения к крестьянам в Европе в самом деле наблюдается двойственная политика. С одной стороны, продолжают реализовываться разнообразные стратегии по снижению влияния на окружающую среду, включаются в действие нормативы на применение удобрений и средств защиты растений, которые снижают их использование, разные другие ограничения. С точки зрения экологов, возможно, такие меры и являются обоснованными. Другой вопрос, что они жестко влияют на урожайность и, соответственно, на финансово-экономические результаты аграрных предприятий, прежде всего небольших. Крупные агрохолдинги за счет доступа к более дешевому кредитованию и возможности задействовать свою экономическую силу пока чувствуют себя относительно неплохо, в том числе и за счет того, что они занимают рыночную долю мелких производителей.
Может возникнуть вполне логичный вопрос: климатическая повестка со всеми ее ограничениями звучит в Европе не первый год. И меры, которые сегодня внедряются, не являются какими-то новыми и неожиданными. Все стратегии борьбы с парниковыми газами через снижение поголовья скота и разные другие хитрости разрабатывались несколько лет назад. И тогда они не вызывали столь бурных эмоций. Почему сейчас пронеслась искра недовольства среди аграриев?
Собственно говоря, возмущение тлело и раньше. Слишком рьяная борьба за окружающую среду (в какой-то степени справедливая) ставила под сомнение развитие европейского сельского хозяйства. Однако до поры до времени климатические инициативы не только вредили, но и помогали фермерам. Во-первых, все усложнявшиеся регламенты ЕС служили надежной защитой для внутреннего рынка. Во-вторых, с усилением давления строгих экологических стандартов сельским производителям обещали щедрые бюджетные компенсации, причем сразу из двух источников: из общеевропейской казны и из национальных бюджетов.
В-третьих, на фоне климатической тематики европейский аграрный сектор ориентировали на производство органической продукции. Да, объемы производства снижаются, но растет цена, которая компенсирует снижение количественных показателей. Потребителей же пропагандой зеленых идей убеждали: необходимо ориентироваться на натуральные продукты питания. Хотя они и дороже, но являются важной составляющей здорового образа жизни, способствуют долголетию, а также помогают сберечь планету. Последний тезис, несомненно, в масштабах земного шара являлся несколько сомнительным. Но при всей внешней свободе слова в демократическом Евросоюзе научились любые экономические метаморфозы «приправлять» тотальным информационным сопровождением. Даже если носителям альтернативной точки зрения напрямую не затыкают рты, то эффективно маргинализируют, попросту не подпуская к мощным средствам массовой коммуникации. Это как на рекламном рынке: маленькая национальная компания в условиях «чистой» конкуренции никогда не переиграет на информационном поле большую международную корпорацию, ибо слишком неравными являются финансовые возможности.
Нельзя сказать, что европейцы уж совсем глупили в своей аграрной стратегии. В прошлом десятилетии она являлась вполне дееспособной с точки зрения прагматической. Не будем питать иллюзий: в Европе сельское хозяйство переживает системный и глубокий кадровый кризис и голод. Наш дефицит рабочих рук на селе является весьма умеренным по сравнению с теми же западноевропейскими проблемами. Во Франции, например, средний возраст фермеров перевалил за 60 лет! И следующее поколение не горит желанием перехватывать почетное звание сельскохозяйственных тружеников у предыдущего. Более того, подавляющее большинство сезонных сельхозработников — мигранты. Помните, во время ковидных ограничений на полях оставались неубранными урожаи, так как из-за закрытых границ было невозможно завезти рабочие руки. И общая безработица среди той же молодежи не является источником пополнения трудовыми ресурсами фермерских хозяйств. Конечно, в каждой стране своя история и ситуация, но заманить коренного молодого европейца на пашни и грядки крайне сложно. А сейчас уже почти и невозможно.
Несомненно, дефицит деревенских тружеников возник давно. И несколько десятилетий его удавалось снивелировать за счет ориентации на стратегию высокотехнологичного сельского хозяйства. Но в замещении труда капиталом всегда приходится сталкиваться со сложной дилеммой: в определенной точке развития автоматизация повышает производительность труда, но увеличивает и себестоимость. Поэтому, судя по всему, реально оценивая ситуацию (в том числе с точки зрения миграционных проблем), европейские власти и сменили вектор аграрной политики, постаравшись направить фермеров в сферу производства органической продукции. Это должно было переформатировать стратегию европейского аграрного рынка под новые объективные реалии.
Другой вопрос, что шаткий консенсус, достигнутый в прошлом, развалился под гнетом новых событий, которые былые зеленые концепции никак не учитывали. Пандемия, геополитический кризис и глубокая экономическая депрессия сказали свое слово. В результате получилась безрадостная картина для аграриев: с одной стороны, их давят климатическими ограничениями, с другой — из-за энергетического и общеэкономического кризиса растут издержки при падении покупательной способности граждан. В среднем по Европе доля расходов на продукты питания в бюджетах домашних хозяйств увеличилась более чем в полтора раза. Тут уже о переходе на более дорогую органическую продукцию говорить достаточно сложно. Теория обогнала реальные доходы европейцев и их финансовые возможности. Между тем компенсации от зеленых норм в полном предполагаемом объеме фермерам не достались. Субсидии постоянно сокращаются и урезаются на всех уровнях по банальной причине: и в казне ЕС, и в национальных бюджетах отсутствуют свободные средства. Между тем продовольственная инфляция требует от европейских политиков привлекать более дешевые продукты питания извне Евросоюза.
Украинское зерно и другая сельскохозяйственная продукция, которая столь сильно возмущает Восточную Европу, — только часть проблемы. Брюссель задумывается заключить договор с Южной Америкой, которая славится дешевой животноводческой продукцией. Цели понятны: сбить продинфляцию. Такие поставки убивают собственное производство.
Поэтому бунты польских и других фермеров — не какой-то единичный всплеск эмоций, а отражение общей системной проблемы европейского сельского хозяйства. Причем это не просто кризис, а своеобразный тупик, из которого выбраться будет достаточно сложно.Экономическая логика подсказывает отход от былых благородных зеленых принципов и концепции чуть ли не повсеместного органического земледелия. Но есть и политическая составляющая: климатическую повестку настолько распиарили, что на ее плечах ряд партий проникли в высшие эшелоны власти. Ситуация в любом случае складывается очень парадоксальная. Остается только внимательно за ней наблюдать.
volchkov@sb.by
