Политический обозреватель Белтелерадиокомпании Мария Петрашко не устает нас удивлять изящными эксклюзивами. Только-только мы остыли от ее резонансного интервью с Дмитрием Песковым, которое успели обсудить все, даже светские сплетники, Мария на днях подбросила нам очередную пищу к размышлениям — свое интервью с Владимиром Соловьевым, который, как мы знаем, принципиально их не дает. Как же она это делает? Поговорим с талантливой ведущей о современных методах журналистики, навыках коммуникации и информационной войне.
— Есть ли разница между Машей Петрашко образца 2020 года и теперешней?
— Слава богу, мне не стыдно ни за одно сказанное тогда слово. Единственное, в 2020‑м, кажется, было больше задора, шуток, прибауток. А сейчас то ли я поменялась, то ли информационная повестка, но какие‑то вещи я уже не могу так резво стебать. Сегодня мне хочется давать больше аналитики. Например, о том же НАТО очень многое хочется сказать, например, какая с финансовой точки зрения это глобальная махинация. Но стоит ли перегружать зрителя? И вот это самое сложное — подавать информацию легко и доступно, потому все свои тексты всегда сокращала и сокращаю. Пишу сперва много и серьезно, потом нещадно режу. Считаю эффективным инструментом информационной пропаганды иронию и сарказм, именно этого от меня ждут зрители. Разумеется, мне не хочется обманывать их ожидания.
— Дело в том, что с подросткового возраста, если не раньше, я активно слежу за политической повесткой, прямо вот очень люблю, интересуюсь политикой. Для меня фигура Пескова всегда была крайне любопытной, я считала его очень талантливым политическим деятелем. Когда стала журналистом, естественно, захотелось пообщаться лично. Я прекрасно понимала, что это человек обаятельный, с хорошим чувством юмора, и практически не удивилась, что буквально с первых секунд диалога нам удалось найти общий язык, мы сразу обменялись юмористическими колкостями и начали работать. Очень благодарна Дмитрию Сергеевичу за его откровенность, за искренние яркие ответы на мои вопросы, которые, подчеркну, не были согласованы заранее. Как и само интервью после записи не подвергалось никакой цензуре.
— Ты ожидала, что после интервью будет такой отклик, в том числе и негативный?
— Скажу честно, не ожидала. Я, конечно, понимала, к фигуре какого масштаба иду, но для меня это было как воплощение юношеской мечты — пообщаться, познакомиться, задать животрепещущие вопросы плюс колоссальный журналистский опыт. А вот что это вызовет настолько будоражащий эффект и что даже светская пресса отреагирует на нашу беседу, не ожидала.
Но для меня все отклики, в том числе и негативные, свидетельство того, что интервью удалось.— Стала ли ты лучше после встречи понимать Дмитрия Сергеевича? Скажем, как расцениваешь его заявление о том, что Иван Ургант — это заблудший патриот?
— Понятно, что пообщаться один раз в интервью — это не означает хорошо узнать человека. Но, например, в этом его высказывании я увидела очень грамотный стратегический ход. То есть официальный представитель Кремля заявляет, что не планируется никаких репрессий, никаких преследований шоумена за высказывания в соцсетях, что ничего преступного он не сделал. И дальше мяч на поле Урганта. Если телеведущий принял решение уехать из России, получить израильское гражданство и так далее — это уже его ошибки, он не сможет сделать из себя в дальнейшем публичную жертву. Все принятые им решения под его личную ответственность.
— Вернемся к твоим собеседникам. Как Владимира Соловьева удалось разговорить?
— Вот здесь оставлю за собой право не раскрывать методы. В любой стране, в любом уважающем себя издании журналист ценится в первую очередь за его телефонную книжку и искусство нарабатывать контакты. Их я привожу массу с каждого международного форума, на которые меня отправляет Белтелерадиокомпания. Если располагаешь контактами, договориться на интервью — это уже навыки коммуникабельности, любая цель достижима. А в том, что наш разговор с Владимиром Рудольфовичем все-таки состоялся, уже заслуга моих коммуникативных способностей. Расскажу еще такой инсайд. Сразу после интервью ко мне подошел директор Соловьева и спросил: «Ты вообще понимаешь, что ты сделала? Владимир Рудольфович никому принципиально не дает интервью». Мне было приятно. Для меня и моего оператора это был колоссальный опыт — пообщаться с мэтром журналистики. Мы со стороны посмотрели, как в принципе профессионально и слаженно работает команда Соловьева, насколько он сам четко организован, словом, профессионал с большой буквы.
— Маша, поскольку тебя больше всего привлекает международная повестка, не могу не спросить о прогнозах на август, который принято называть месяцем катастроф в политике…
— На мой взгляд, сегодня любые политические прогнозы — дело неблагодарное. Я даже не располагаю данными развед- и прочих служб, чтобы рассуждать с серьезным видом о грядущем. Например, недавно было заявлено, что первая часть контрнаступления Украины завершена. И пусть успехи были весьма сомнительными, логично предположить: если была первая часть, значит, планируется и вторая. Вот думаю, что в августе нас ждет вторая серия контрнаступа.
— При этом украинский истеблишмент заявляет, что для качественного рывка им не хватает поддержки ЕС.
— Европа все меньше и меньше скрывает, что ее тошнит от Украины.Мы видели в Австрии этот флешмоб со стикерами, где изображены человечки, которые блюют украинским флагом. Объективно Евросоюзу сейчас не до Украины, у каждой страны есть собственные проблемы с экономикой, но идет серьезная нагрузка в виде НАТО — за членство в альянсе страны должны платить немалые взносы. Так, в результате российско—украинского конфликта крупнейшие военно—промышленные компании США обогащаются, а Евросоюз становится все беднее. Конечно, европейцы понимают, что они стали заложниками США, причем заложниками, которые сами платят за свой плен: они окружены базами НАТО и ничего не могут возразить, поскольку сразу за свой протест получат у себя «цветную революцию» и экономические санкции.
— Некоторые страны ЕС предпринимают попытки вырваться из этого плена…
— Я думаю, уже поздно. Те люди, которые принимают реальные решения в ЕС, это ставленники Вашингтона, их привели к власти американские спецслужбы. И этим людям, по сути, все равно, что завтра будет с Европой. Посему Евросоюз по-прежнему будет поддерживать Украину, во всяком случае, на словах. А на деле мы видим, что действительно тот же Зеленский недоволен, ему явно недостаточно помощи, он же возмущался недавно, что миллиардеры, которые заплатили за путешествие в батискафе «Титан», должны были эти деньги потратить на Украину. К сожалению, эта комедия еще долго будет продолжаться.
— Мария, накануне нашей встречи ты сказала, что утром сдаешь экзамен. Где учишься?
— Мне приятно, что факультет журналистики БГУ проявил внимание к своей выпускнице в моем лице, пригласив поступить в магистратуру, чтобы была возможность запротоколировать в научном ключе опыт, полученный мною на практике. В общем, мне предложили магистратуру, а я подумала, почему бы и нет, если не обременена сейчас ни семьей, ни детьми, исключительно работой. Надеюсь, у меня найдется время, чтобы все те навыки, которые мы получили в 2020‑м на передовой информационной войны, научно зафиксировать и сравнить, например, с методами работы зарубежных СМИ.
Считаю, что здесь белорусским СМИ есть чем гордиться, нам удалось спасти страну от ада «цветной революции», и кейс 2020 года должен войти в учебники по журналистике.Когда у меня сегодня спрашивают: «А когда же закончится информационная война?» — я отвечаю, что никогда, она велась с незапамятных времен и будет продолжаться. Но теперь мы знаем стратегию противников и умело противостоим политическим технологиям наших оппонентов.
viki@sb.by
