Евгений Викторович наш разговор начал с эмоционального, заразительного рассказа о премьере спектакля «Новая зямля» по поэме Якуба Коласа в Брестском театре кукол, куда он ездил специально, чтобы посмотреть работу взращенного в театре режиссера Александра Янушкевича — лауреата Национальной театральной премии Беларуси и национальной театральной премии России «Золотая маска». Такую искреннюю радость и гордость за коллег нечасто наблюдаешь среди театральных профессионалов.
— Евгений Викторович, вы — достаточно загадочная личность. Ни в интернете о вас ничего не найдешь, на экранах телевизоров не светитесь, интервью в СМИ не даете. Кто вы, господин Климаков, откуда родом?
— Родом я из Тулы, из семьи потомственных тульских мастеров, тружеников оружейного завода. И дедушка, и папа были известными на весь город токарями высшего разряда, можно сказать, каждый из них был Левша. Самые сложные работы доверяли именно им. Мама — повар в детском садике. Профессии вроде нетворческие. Но знаете, есть понятие интеллигентность души. Это о моих родителях. А дедушка научил меня, еще трехлетнего, играть на гармошке.
— Из оружейников — да в театр? Как это?
— Театр во мне с детства, с тех самых пор, когда рядом с частным домом, где мы жили, по вечерам собирались люди и я, трехлетний, играл на гармошке и пел всякие частушки, а бабы танцевали. А потом мы, дети, устраивали концерты, даже билеты продавали по 10 копеек. Ставили кукольные спектакли. Сами делали кукол. На пальчик шарик — и кукла получилась. Тогда и захотелось быть артистом.
— А как из Тулы в Минске оказались?
— Путь был долгим. После школы поступал сразу в несколько театральных вузов Москвы, но никуда меня не приняли. Разочаровавшись в Москве, в ноябре того же года ушел в армию. Служил в Германии, в связи. Организовал там вокально–инструментальный ансамбль, сам был конферансье. Ездили по воинским частям, побеждали на армейских конкурсах. Эти два года я вспоминаю как очень хорошую школу самостоятельности.
Таинство рождается задолго до представления.
Фото БЕЛТА.
Фото БЕЛТА.
После армии поехал поступать в Ленинград. Но и он меня не понял, в ЛГИТМиК меня не взяли. Записался на подготовительные курсы в институт культуры: там преподавали сценречь, пластику, движение. А жить где–то надо... Прочитал объявление: набирают на курсы водителей троллейбуса с предоставлением общежития. Окончил эти курсы, вновь поступал на актерское. Не поступил. Два года работал в Ленинграде водителем троллейбуса. Но сказал себе: все равно добьюсь того, чего хотел. Узнал, что в Воронеже открывается филиал Щукинского училища, поехал туда, поступил на актерский факультет. Проучился два года. Летом с компанией однокурсников решили съездить отдохнуть. Наметили маршрут: Минск — Вильнюс — Рига — Таллин и назад в Воронеж. Доехали до Минска. Оказались около Белорусского государственного театрально–художественного института, где увидели объявление о наборе студентов. Попросил друзей подождать меня, а сам прямиком, без очереди, без документов влетел в зал и предстал перед экзаменационной комиссией. Курс тогда набирал Борис Иванович Луценко, а членом комиссии был Александр Иванович Бутаков, тогда — декан. Он мне сказал: «Вам надо на режиссуру. Мы вас берем сразу на второй. Где ваши документы?» Поехал за документами и вернулся в Минск на курс, где мастером был режиссер Ярослав Алексеевич Громов.
— Насколько я помню, вы проработали в Министерстве культуры 6 лет: сначала старшим инспектором, а потом заместителем начальника управления театров. Знаю, что вас очень уважали: вы всегда честно говорили то, что думали, при этом думали, что говорили. И до сих пор бытует мнение: с Климаковым можно душу отвести и искренне поговорить.
— Работа в министерстве — это такая великая школа. Если бы я сразу попал в театр, не набрался бы такого опыта, знания. И еще важна личность, у которой можно научиться! Михневич был великим дипломатом и культурнейшим министром культуры.
— А ведь из министерства вас не отпускали, трижды рвали заявление об уходе. Почему все–таки ушли, зная, что вас готовили к высокой должности, и почему ушли именно в кукольный театр?
— Наверное, кукольный был предопределен с детства. Хотелось заниматься конкретным делом и видеть плоды своего труда.
— Но ведь на директоров театров тогда нигде не учили.
— Не люблю стоять на месте. Вновь пошел учиться, на заочное отделение по специальности «Организатор театрального дела — театровед». Мы были первыми — целая плеяда нынешних и прежних руководителей театров, кто закончил только открытое отделение нынешней академии искусств. Если ты честно относишься к делу и к людям, если ты профессионально и доброжелательно разбираешь спектакли — тебя уважают.
— С вашим приходом театр стал постоянно ездить на международные фестивали и непременно привозить главные призы. И с 1990 года вы проводите свой международный фестиваль. Помню, когда–то в вашем театре словенский режиссер Эдди Майорон ставил спектакль «Происшествие в городе Гога», он в интервью отметил, что Белорусский театр кукол — один из лучших в Европе. А как насчет постоянных разговоров о кризисе театра?
— Как писал Булгаков, кризис в головах. До кризиса театров кукол в стране, слава богу, дело не дошло. Горько другое. Некоторые считают театры кукол театрами третьего сорта, а внимание на них обращают только тогда, когда выходит спектакль, который делает много шума. Наши проблемы остаются нашими проблемами. В академии искусств ежегодно набирают актеров драмы, режиссеров, а кукольников — один раз в четыре года, да и то на заочное. И никто эту ситуацию менять не собирается. В последнее время берем актеров из университета культуры и искусств. Состоявшиеся режиссеры — Казаков (главный режиссер в Могилевском театре кукол), Янушкевич — это последний выпуск Алексея Лелявского, а им уже под сорок. Но мы научились сами выживать: у кукольников очень развито чувство братства и поддержки друг друга. За счет этого кризиса не бывает.
Нелли КРИВОШЕЕВА.
cultura@sb.by