Мать сержанта, стрелявшего в дебошира: «Я просто хочу обнять своего сына»

Вокруг ситуации со стрельбой в минском доме по проспекту Любимова утром 1 января множатся слухи и домыслы. Отдельные «знатоки» умело дирижируют общественным мнением, чтобы еще до окончания расследования интерпретировать произошедшее в определенном свете. Вот что известно наверняка: по факту сопротивления прибывшему на вызов милиционеру Александру С., когда этот сотрудник вынужден был применить табельное оружие и стрелять в пьяного дебошира, Следственным комитетом возбуждено уголовное дело. Тяжело раненного Андрея Г. решено взять под стражу. Также достоверно установлено: в крови этого человека содержалось около двух промилле алкоголя. О происшествии уже не раз в прессе и интернете рассказывали друзья и родственники Г. В основном говорили, что он тихий, воспитанный человек, не способный на агрессию, тем более атаку на милиционера, который тоже попал в госпиталь с травмой головы. В такой противоречивой обстановке будет справедливым дать слово и матери сержанта милиции — Светлане Николаевне С.
Семья С. живет на Гомельщине, в старенькой двухкомнатной квартире. Хотя как семья... Одна дочь Светланы Николаевны переехала за границу, где вышла замуж. Со второй произошла трагедия, девушку убили. Сашин отец, он родом из Риги, однажды поехал по делам в Латвию и не вернулся. «Позвонил, сказал, чтобы встречали, но встретили мы только его сумки и шапку. Они были в поезде, — весь этот разговор моей собеседнице дается нелегко. Стараюсь не перебивать, просто слушаю. — Мы сразу заявили в милицию, объявили в розыск, а позже получили ответ: Сергей пропал без вести. Это произошло в 1992–м, нашему сыну тогда не было и года. Я ему рассказываю, что папка наш был очень хорошим, общительным, людей любил, всем помогал. А теперь вот и с моим мальчиком беда...»

О случившемся в доме на Любимова мама Саши узнала не сразу. Как и другие, о стрельбе узнала из теленовостей, забеспокоилась, позвонила сыну: мол, не в его ли подразделении это произошло? «Он успокоил, сказал, что нет. А когда я спросила, мог ли милиционер поступить иначе, он вдруг ответил: «А что бы ты в такой ситуации сделала?» И я понимаю, что, скорее всего, поступила бы так же. Ведь действительно, прежде чем осуждать, поставь себя на место сотрудника».

О том, что Саша и был тем самым милиционером, Светлана Николаевна узнала недавно. Представитель местного РОВД ей сообщил о ЧП, рассказав, что оба молодых человека в госпиталях. «Мне еще что–то говорили, но я уже не слушала. А ведь утром 1 января я проснулась в слезах. Снилось, что сына убивают... Проснувшись, ходила с телефоном по комнате, ведь раньше 9 утра звонить было нельзя: Саша по времени был еще на работе. Конечно, ничего он мне толком не рассказал. Сказал только: идет следствие, проводят экспертизы. Еще сказал, чтобы не верила тому, что пишут в интернете: «Мама, я не мог поступить иначе. И я не убегал, ты же меня знаешь».
Мать об этом больше и не спрашивает. Но все мысли все равно вертелись вокруг случившегося. Все остальное — домашние дела, общение с людьми и прочее — теперь были не более чем фон. «Я ведь, считай, сама троих деток растила, — вдруг сказала мне долго молчавшая до этого собеседница. — Помню, как–то особенно тяжело было, сижу плачу. А сын, пятилетний мальчик, подошел, обнял: «Мамочка, не плачь. Вырасту и всегда буду тебя защищать...» В милиции Саша всего второй год. Я его ругаю: не лезь, всем не поможешь, нарушителей много, а пьяные — вообще страшное дело. Могут искалечить. Можешь не вернуться домой... Где там».

«Я не хотела, чтобы сын шел служить. Отговаривала: мол, милицейская форма и все такое — внешняя оболочка. А за ней — весь ужас, с которым сталкиваются сотрудники каждый день, столько страшного видят... Но сын сказал, что справится. С детства мечтал о погонах или об адвокатской практике».

Хозяйка показала на стену, где в рамочке — благодарность Саше за добросовестное исполнение служебных обязанностей, высокие результаты в оперативно–служебной деятельности. Внизу подпись начальника управления внутренних дел Московского района Минска полковника О.Н.Шуляковского. Женщина рассказала, как недавно ее сын–сержант возвращался со смены и видел, как в троллейбусе пьяный пристает к девушке. Все мужики этого как бы не замечали. А Саша подошел, попросил успокоиться. Услышал в ответ: «Пошел ты, мент!» Не отступился... Пассажира в итоге отвезли в отдел, а девушка поблагодарила сотрудника. А однажды (Саша был в гражданской одежде. — Авт.) Саше самому приставили к боку нож: «Тихо, не суетись. Деньги давай!» Саша предложил убрать нож, а когда нападавший стал более агрессивным, взял того на болевой прием, уложил на пол. Но преступник оказался раза в два крупнее, началась борьба. Кто-то позвонил на 102, приехал наряд...

Голос матери дрожит:

— Конечно, что произошло, знают лишь двое. Но если дошло до стрельбы, уверена, другого пути не было. Я сейчас представляю, если бы оружие оказалось у того выпившего парня и он начал стрелять. Вышли бы соседи... Страшно подумать, чем могло закончиться... Почему Андрею было не согласиться: мол, ладно, праздник, но раз мешаем другим, будем потише... Мне жаль мать Андрея, и в душе я прошу у нее прощения. Молюсь за обоих. Слава богу, что оба живы. А те, кому положено, пусть разбираются...
...Я попросила показать Сашины фотокарточки, его детские игрушки. Принесли одну, полицейский микроавтобус: «Только эта игрушка осталась, сыну особенно дорога. Остальные детям раздали». На всех старых семейных фото, которые теперь показывала мне Светлана Николаевна, — счастье. А вот и улыбчивый мальчуган Сашка. Тут он на руках у бабушек, тут обнимает сестер, вот его именины, а здесь он с гитарой в руках... На каждом из его снимков — тепло и доброта. «А сейчас читаю комментарии, что он вроде как пьяный был. Это нормально? Он вообще не пьет. О его агрессии пишут. Какая агрессия? Он всегда приветливый, учтивый, добрый».

Светлана Николаевна достала из шкафа Сашину милицейскую куртку, обняла, как самого сына: «Его первая форма. Такой счастливый, гордый в ней приехал, тогда только поступил в школу милиции... Ему ведь всего 23 года сейчас, а ощущение будто взрослый, умудренный жизненным опытом человек. Серьезный. Иногда даже прошу: ну улыбнись, сын. Так люблю, когда люди в форме улыбаются. Но, наверное, им не положено».

Даже после случившегося сержант милиции С. сказал матери, в который раз упрашивавшей оставить службу: «Мам, я не уйду».

— Я же вижу, как ему тяжело, — не выдерживает она, вытирая слезы.

И вот чего добавлю. Хочется сказать всем оскорбляющим милицию: опомнитесь, милиционеры — это ведь не безликие роботы в форме. Они — обычные люди. Сыновья, родители, братья... И даже видя все плохое, что только способен сотворить человек, именно они стараются помочь и ему, и другим. Те, кому приходилось обращаться в милицию, это понимают. «Да и со мной случай был, — собеседница словно прочла мои мысли. — Шла по улице, группа парней пристала, потащили за угол. Я — кричать. Прохожие разбежались. Спасло, что недалеко милицейская машина ехала, и нападавшие убежали... У милиции служба такая. А им нередко грубят, за спинами всякое говорят. Но если милиции не будет, к кому идти за помощью? Я, как и любая мать, жду своего мальчика дома. Вы не представляете, каково это — каждый день бояться, что он может не вернуться со службы... Я просто хочу обнять своего сына. Живого и здорового. А прав он или виноват — пусть скажет следствие...»

gladkaya@sb.by

Советская Белоруссия № 7 (25142). Четверг, 12 января 2017