Рецепт спасения
Пила для ампутации, бинты из прокипяченного белья, мох, что заменял вату, — такими нехитрыми материалами военврач Алексей Петрович спасал жизни в суровые годы войны.
В годы войны Алексей Петрович не только отвоевывал у смерти раненых, но и командовал партизанским отрядом.Алексей Петровичу — 101 год. Несмотря на почтенный возраст, ветеран до малейших деталей помнит, как переносил тяготы лесного быта. В годы Великой Отечественной войны он служил военврачом в стрелковом батальоне 521-го стрелкового полка 133-й стрелковой дивизии, командовал партизанским отрядом. Немцы расстреляли отца и мать, сожгли хату.
— Доставляемого из центра оружия не хватало. Большой удачей было найти брошенные артиллерийские снаряды, винтовки, пулеметы. Попадались и мешки с продовольствием, в которых была мука, соль, крупы, ржаные сухари, консервы. Они спасали нас от голодной смерти. Лес стал для нас и домом, и кормильцем, и лекарем.
Зимой 1941—1942 года среди деревьев сооружали полуземлянки. Укрытием служили воронки от вражеских снарядов. Внутри все расчищали, стенки укрепляли подручными средствами — ветками, иногда и бортами от брошенных машин. Ютились в таких жилищах по 8—10 человек. Утепляли «дом» болотным мхом. Вместо крыши — брезент и еловые лапки. Одна беда — такие укрытия быстро находили и разрушали враги. В холодные и промозглые вечера согревались у костра. Доводилось жить и в шалашах, и в военных палатках с чугунными печками.
— Как-то ночью над нами пролетел самолет, по звуку определили — наши, — вспоминает Алексей Петрович. — Прочесали территорию и увидели большой парашют с грузом, застрявший в ветках. В мешках был тол. Вдобавок к необходимой взрывчатке мы получили ценную вещь — парашют. Он заменил нам несколько палаток. Во время наступления мы быстро сворачивали купол и уносили его с собой.
Воевал Алексей Петрович в Узденском, Руденском, Пуховичском районах.
— Помню, как раздобыли бормашину. Нашим товарищам повезло. Ведь в то время больные зубы просто выдирали клещами без всякой анестезии. Куда хуже обстояло дело с ранеными. Первое время в отрядах не было даже бинтов и ваты. Вместо них использовали разорванное на полосы прокипяченное белье, куски парашюта, а вату заменял мох. При операциях обходились подручными средствами. Ампутации конечностей делали обычными ножовками, прокаливая их на огне, а вместо анестезии давали стакан самогона.
Семейный лагерь в Ельском районе. 1943 г.О том, как умудрялись совершать смелые диверсии, ветеран рассказывает вот что:
— На костре расплавляли тол. Выливали его в формы и такими самодельными приспособлениями взрывали мосты и железнодорожные пути. Лежишь в снегу со снарядом, наблюдаешь. Прошли подставные вагоны — бегом к дороге, закладываешь снаряд. Потом ждешь, пока состав пойдет. Дергаешь за шнур — взрыв!
Победу Алексей Петрович встретил в Риге. Туда переехало военно-политическое училище, где он служил медиком. В конце беседы ветеран подчеркивает, главное — сохранить память.
Вода в дефиците
— К середине 1943 года на территории Беларуси было 20 партизанских зон — обширных территорий, полностью освобожденных от оккупации, власть в которых находилась в руках партизан и подпольных партийных комитетов, — рассказывает старший научный сотрудник отдела военной истории Беларуси Института истории НАН, кандидат исторических наук Александра Кузнецова-Тимонова.В этих зонах проживало от 35 до 70 тысяч человек — это население крупного районного центра, как Сморгонь или Жлобин. Туда постоянно прибывали беженцы, спасавшиеся от карательных операций и боевых действий. В партизанских зонах пахали землю, сеяли хлеб, шили одежду и обувь, работали мастерские, небольшие фабрики и даже электростанции. Власть представляли партизанские комендатуры: за каждым отрядом в партизанской зоне закреплялась деревня. Все, кто мог носить оружие, попадали в партизанский резерв. Даже открывались подписки на военные займы, собранные деньги отправлялись на Большую землю для строительства танков и самолетов. В лесах создавались целые партизанские деревни, где открывали мастерские, пекли хлеб, учили и лечили. Одежда быстро изнашивалась. Часто ее передавали партизанам мирные жители, вязали теплые носки, шарфы.
Подготовка продуктов для партизан. Брестский район. 1942 г.— Остро стоял вопрос с едой. В первые месяцы оккупации отряды выживали благодаря помощи населения. Немцы не торопились распускать колхозы и партизаны этим пользовались: уводили скот с колхозных ферм, брали из буртов картофель. Особенно ценилась соль: ее катастрофически не хватало, — отмечает Александра Кузнецова-Тимонова. — Партизаны добывали продукты, нападая на немецкие машины с реквизированными у крестьян припасами: перехватывали молоко, которое везли на заводы, яйца, зерно, овощи. Случалось, полицейские под видом партизан грабили деревни. Наказание за мародерство и преступления против мирных жителей у партизан было одно — расстрел.
В лесах встречались мелкие мастерские — сапожные, пошивочные. Постепенно возрождались в партизанских зонах и более крупные предприятия. С весны 1942 года возобновила работу Пудотьская картонная фабрика: в столярном цеху изготавливали телеги, в слесарном — ремонтировали и собирали оружие, в кузнечном — машины, повозки, кухонную и домашнюю утварь. Действовали партизанские электростанции, мельницы, почти промышленные хлебопекарни. К концу 1942-го 31% молочных ферм находился под контролем народных мстителей.
В партизанских лагерях, долго находившихся на одном месте, постепенно организовывались «подсобные хозяйства». Например, коровье молоко давали раненым, больным и малолетним детям. Также почти в каждом отряде, как в отрядах Кирова Пинской области, в бригаде Медведева Вилейской области, была походная хлебопекарня: в ход шла мука и картошка. Порой хлеб или лепешки пекли просто на костре.
Картошка составляла основу рациона. Случалось застрелить дикого зверя — охотников хватало в каждом отряде. В сезон активно собирали грибы, ягоды, травы. Питались два-три раза в день. У бойцов был сухпаек: сухари, солонина или кусок сала. Дефицитом была чистая питьевая вода. Зимой ее добывали, растапливая снег. Летом процеживали через тряпки мутную болотную и речную воду. Некачественная вода часто вызывала дизентерию.
Партизанский ужин.
Вместо мази — березовый деготь
Организовать качественное лечение в отрядах в условиях боев, дальних переходов и смены стоянок было невозможно. Врачей в первое время катастрофически не хватало: к концу 1941 года в партизанских отрядах было всего шесть врачей и чуть больше квалифицированных медработников. Ряды партизанских медиков пополняли уходящие в отряды местные жители и представители медсостава попавших в окружение воинских частей.Александра Кузнецова-Тимонова рассказывает, что первые «стационарные» лесные лазареты и госпитали появились только летом 1942-го, когда окрепли партизанские отряды, наладилась связь с Большой землей и стало возможным вывозить тяжелораненых и заболевших самолетом в советский тыл и доставлять в отряды лекарства, вакцины, перевязочные материалы. В условиях нехватки медицинских кадров их стали обучать на месте. Например, в 8-й Рогачевской бригаде были организованы курсы санинструкторов. Нехватка витаминов приводила к цинге, заболеваниям десен. Плохо налаженные бытовые условия могли спровоцировать простудные заболевания, грипп, воспаление легких. Настоящей бедой была чесотка. Для ее лечения гнали березовый деготь, смешивали его с солью и натирали кожу. При желудочно-кишечных заболеваниях — устраивали голодовку, потом больного отпаивали отваром сухой черники, давали сухари, отвар ольховой коры и жидкую овсянку. Заболевания десен лечились отваром сосновой хвои или дубовой коры.
kristinahilko@sb.by
