Александр Шванштейн родился в Витебске в 1924 году. В семье, кроме него, было еще двое младших детей – сын Боря и дочь Фаня. Возможно, смышленый, не обделенный талантами 17-летний паренек не остановился бы на восьми классах образования, но мирную жизнь со всеми ее планами перечеркнула Великая Отечественная.– Александр Симонович, вспомните день, когда узнали, что началась война?
– Я жил на 5-й Городокской улице, в районе костела Святой Варвары, и в этот обычный летний день мы с друзьями играли в футбол, позже отправились в лес за Тирасполем по землянику. Довольные возвращались домой, как вдруг из уличных репродукторов услышали выступление министра иностранных дел СССР Вячеслава Молотова о том, что Германия напала на Советский Союз. Ровно в полдень вся наша жизнь поделилась на до и после.
Вместе с учителями и одноклассниками мы дневали и ночевали на крыше родной школы № 7. Посменно организовывали дежурства, чтобы не пропустить авианалет и успеть потушить вражеские бомбы. Отзвуки боев были хорошо слышны в Витебске. По счастью, нашей семье удалось уехать за неделю до того, как фашисты зашли в город. 5 июля к нам прибежал мой дядя с новостью: «Есть возможность эвакуироваться, берите с собой только самое нужное!» Через полчаса мы впятером (отец, мама, трое детей) уже стояли на железнодорожной станции. Наша родственница Анна Ефимовна Соломоник, которая работала замдиректора областного краеведческого музея, вывозила его экспонаты. Долгая поездка в товарном вагоне спасла и наши жизни.
В деталях рассказывая, как это было, Александр Шванштейн ненадолго закрывает глаза, словно заново болезненно переживает самые трагичные моменты.Наш состав, который с воздуха периодически обстреливали фашисты, тянулся медленно, пропускал по пути воинские эшелоны. От бомбежек мы, дети, прятались в единственно доступном укрытии – под вагонами. В Великих Луках попали под бомбежку. Состояние города не передать словами. Вокруг – оставленные огнем чернота, смерть, страх и кровь… От станции и вокзала ничего не осталось. Передо мной до сих пор стоят погибшая под обстрелом женщина, мертвые со вздувшимися животами лошади на привокзальной площади… Вот так, под обстрелами, мы кое-как добрались до Казани, где тетя Аня хотела сдать на хранение экспонаты, но ей отказали. Перегрузив ящики, а в этом помогали все, и я в том числе, на пароме мы отправились по Волге в Саратов, где и приютили музей из Витебска. Ехавших в товарняке пассажиров распределили кого куда. Наша семья оказалась в Аткарске Саратовской области.
Шванштейны понемногу обживались на новом месте. Родителей определили в местный колхоз, младшие дети пошли в школу. Саша устроился мотористом в баню, где перед отправкой на фронт мылись маршевые роты.
Через несколько месяцев на военный завод «Ударник» меня совершенно случайно устроил мужчина, который занимался заготовкой металлолома. Сперва я был учеником токаря, а вскоре уже сам точил на станке мины диаметром в 50 миллиметров. Калибр минометного ствола нужно было выдерживать строго. Обработка велась в три этапа, я предложил способ, позволивший делать это в разы быстрее и на одном станке. Помню, на табло в цехе тогда появилась цифра «625». Это были проценты, до которых удалось увеличить производительность. За рацпредложение мне выделили отрез костюмной ткани и бесплатные «стахановские» обеды в заводской столовой. В один из дней ко мне подвели военпреда, который, узнав, что к чему, похвалил, приподнял и поцеловал в лоб: «Работай, мальчик!»
– В армию вас призвали в 1942-м…
– Я попал в войска химзащиты, которые за всю Великую Отечественную не были задействованы по назначению ни разу, ведь применять газ фрицы так и не рискнули. В итоге войска химзащиты замещали стрелковые, строительные, саперные части. Наш батальон частично выполнял работу войск НКВД: прикрывал тылы и зачищал попавшие за линию фронта недобитые остатки вражеских частей, банды бандеровцев и бывших полицаев. Отбивали и воздушные атаки: стреляли из винтовок по самолетам, не давая немецким штурмовикам пойти на снижение…
Александр Шванштейн со слезами на глазах говорит о том, что 9 Мая для него – самый любимый и святой праздник. Ветеран награжден медалью «За Победу над Германией». Демобилизовавшись в 1947-м, он сперва вернулся в Аткарск, а уже позже в Витебск. Не всем его боевым товарищам повезло так же.
– Считаю, что родился в рубашке. И заодно поверил в чудо. В одном из боев меня контузило. Вот я в бронемашине, а вот уже – в военном госпитале, совершенно слепой. В полной темноте для меня прошли месяц и 13 дней. Однажды случилось невероятное: проснувшись, вдруг понял, что свет пробивается через мои закрытые веки. Напряженный, как струна, осторожно приоткрыл глаза. И это была яркая, словно молния, вспышка: «Я снова вижу!»
– Вся ваша мирная жизнь связана с техникой. Поделитесь с молодежью, как правильно выбрать профессию?
– Прислушайтесь, к чему лежит душа, и не бойтесь менять курс, если поймете, что занимаетесь не своим делом. Например, я с детства обожал физику. Однажды во время занятий в классе пропал свет. Предложил учителю собрать динамомашину, и с тех пор проблема навсегда была решена. Но к любимой работе механиком, кстати, пришел не сразу. После войны два года прослужил в Москве на аэродроме ГВФ, обслуживал световые приборы, определявшие направление самолетам при посадке в ночное время. Вернувшись домой в Витебск, устроился инструктором ДОСААФ в Первомайском районе. С энтузиазмом стал готовить молодых ребят к службе в армии. Но быстро понял, что начальство больше интересовали отчеты, а не реальная живая работа, и перегорел. Перебирать бумажки не в моем характере. Развернувшись на 180 градусов, я связал судьбу со швейной промышленностью. Ни разу не пожалел! Начинал в артели «Победа». Затем была вторая швейная фабрика (сейчас – «Витебчанка»). В какой-то момент из-за пертурбаций попал на фабрику «Знамя индустриализации», а дальше волей счастливого случая – в швейное ФЗУ, позже ставшее ПТУ № 29. Здесь главным механиком трудился почти до 80 лет. А еще, спасибо руководству, умудрялся по совместительству работать сразу в нескольких местах.
Про таких, как Александр Шванштейн, говорят «человек-уникум». Когда на Витебском станкостроительном заводе имени Кирова не смогли, как ни старались, сами запустить станок, позвали Шванштейна. И все получилось. А выпущенную на Оршанском заводе швейных машин известную 1022М вообще можно назвать его детищем. Именно Александр Симонович посоветовал и, главное, объяснил, как собрать новинку, объединив лучшее от двух моделей-предшественниц.
– Откуда черпали идеи, энергию для такого ритма жизни?
– Рецепт простой: всегда идти на работу с удовольствием, любить людей и помогать им, уметь радоваться даже мелочам. Ну и, конечно, как и я, не пить, не курить, вести здоровый образ жизни. К спорту я был равнодушен, разве что с детства уважал футбол. Зато всегда занимался танцами. А еще с молодости уверен, что день без музыки прожит зря. В семь лет мама купила мне мандолину. Играть на ней я перестал совсем недавно. А до этого многих удивлял, по памяти исполняя все мелодии из оперетты «Сильва». Знаю, как подойти и к балалайке с домрой. Мог аккомпанировать на гитаре.
Сколько себя помнит, Александр Симонович активно участвовал в художественной самодеятельности. В родном ПТУ организовал и возглавил танцевальный коллектив, который не раз становился лучшим в стране. К танцам готовился основательно, профессионально, в том числе разучивая их постановку по книгам. Из любимого были «Лявониха» и «Крыжачок». Кстати, интерес к музыке и хореографии переняла старшая дочка Шванштейна Людмила, которая всерьез увлеклась танцами в 30 лет. Его племянница Инна пошла еще дальше – стала солисткой Красноярского академического ансамбля танца Сибири имени М. Годенко.– Всю жизнь вы обучали и воспитывали молодежь. А здесь есть свои секреты?
– Все банально: хочешь, чтобы ребенок был достойным человеком, воспитывай в первую очередь себя. Любите, но не опекайте, не балуйте детей сверх меры. Хотя, чего таить, с моими дочками эта схема иногда давала сбой. Предоставьте детям больше свободы, самостоятельности, наблюдая со стороны и мягко направляя в нужное русло.
– Как думаете, мечты сбываются?
– Уверен, да. Надо только приложить максимум стараний. Все ограничения и опасения – только у нас в голове. Возьмем меня, в 90 лет я впервые попробовал работать с сайдингом и обшил дочке дачу. До 92 лет водил автомобиль. До сих пор чиню бытовую технику, например недавно вернул к жизни кухонный блендер. И, конечно, главная моя страсть – швейные машины. Наверное, нет такой, к которой мне не удалось бы подобрать ключик. Крайнюю по просьбе знакомых починил этой зимой. Еще раньше отремонтировал немецкую швейную машинку, с которой не справились даже минские мастера. Три дня бился, но сумел решить эту задачку со звездочкой. В ответ – звонок-отзыв от благодарной хозяйки: «Машинка шьет лучше, чем сразу после покупки».
– За плечами – целый век. Представься возможность изменить что-то, вы бы ей воспользовались?
– Ни в коем случае, я живу свою лучшую жизнь. Трудную, но очень интересную. Считаю себя оптимистом, поэтому не сдаюсь. Во всех смыслах стараюсь жить на все сто, при этом знаю, что движение на пользу. Все еще кручу педали домашнего велотренажера, приседаю до 20 раз, пользуюсь смартфоном и интернетом, а свое доброе утро обязательно начинаю с зарядки.
naumova@sb.by
