Эксперт: какой должна быть "новая экономическая модель" Беларуси?

(Окончание. Начало в № 238.)

Возьмем Китай: какова причина его «экономического чуда»? Не только в том, что китайцы очень трудолюбивый народ. Основным механизмом экономического роста в Китае стала денежно–кредитная политика государства, связанная с инвестициями в реальный сектор экономики. Через систему государственных банков развития китайцы почти полностью канализировали денежное предложение на экономический рост. 

Следует отметить, что центробанки ряда промышленно развитых стран активно применяют в последние годы денежно–кредитную политику «количественного смягчения» — масштабные эмиссии денег с одновременным снижением процентной ставки до минимального значения.

Так, ЕЦБ в январе 2015 г. объявил о запуске очередной программы «количественного смягчения» — покупок государственных облигаций еврозоны на новые выпущенные деньги. ЕЦБ намерен «напечатать» около 1,1 трлн евро к сентябрю 2016 г., то есть ежемесячно по 60 млрд евро.

За последние годы ФРС США реализовала ряд таких масштабных программ «количественного смягчения», а по сути — беспрецедентного вброса вновь напечатанных долларов в американскую и далее в мировую экономику.

При этом, несмотря на наращивание денежного предложения сверхдешевых денег, инфляция в Евросоюзе имеет один из самых низких показателей в мире — 0,5 — 1,0%, в США — 1,0 — 2,0%. В логических рамках либеральной монетарной экономической теории многократное превышение денежной массы должно было бы привести к резкому росту цен, то есть инфляции.

Масштабное искусственное снижение уровня обеспеченности национальной экономики денежной массой вызывает комплекс крайне негативных процессов. Среди них: глубокая долларизация национальной экономики, что ведет к потере управляемости отечественной кредитно–денежной системой, высокой зависимости от внешних факторов — экономически необоснованный рост стоимости кредитных ресурсов, кризис неплатежей и массовый рост убыточности предприятий, падение объемов производства и рост импорта.

Ради чего такое «врачевание»? Неужели непонятно, что реформаторское «врачевание» экономики по предлагаемым рецептам, явно заимствованным, на самом деле нацелено на оздоровление фактических составителей этого рецепта, а не пациентов. Хочу подчеркнуть, что вслед за деиндустриализацией цепь удручающей деградации тянется во все без исключения сферы общества — материальное производство, город и деревню, фундаментальную и прикладную науку, образование, культуру, здравоохранение, политическую надстройку, ветви государственной власти.

Углубление нынешней модели рыночной экономики, за которую ратуют некоторые мои коллеги–экономисты, — суть инфляционная по форме и неустойчивая, несбалансированная по содержанию. Эти деформации порождают ряд проблем производственных во всех сферах и отраслях экономики, а также во всех фазах общественного воспроизводства. 

Не надо обманываться: пока негодная макроэкономическая система не заменена, она конфронтационна индустриализации. Налоговые и прочие меры и «маневры» косвенного регулирования с фискальной приватизацией здесь абсолютно бессильны, потому как господство посреднического капитала неминуемо превратит их в фикцию и пустышку. Нужен переход на принципиально иной, прогрессивный экономический базис. Факт есть факт: система, настроенная на посредничество в интересах торгового капитала, делает экономически невыгодной новую, технотронную индустриализацию.

Статистика подтверждает, что из всех сфер экономики расширяется только одна — сфера обмена. Сфера обмена забирает все большее количество трудовых ресурсов, растет потребление импортной одежды, обуви, напитков, продуктов питания, сложной бытовой техники. Продолжают высокими темпами расти розничный товарооборот, финансовая сфера, аренда и операции с недвижимостью.

Правда, по мнению ряда экономистов, считается это нормальным явлением, и в качестве сопоставления приводят примеры структуры ВВП развитых стран.

Мол, преобладание в экономике услуг по отношению к товарам — это признак ее рыночности, прогрессивности, и если мы добьемся такой доли у себя, то это будет означать приближение к рафинированным рыночным экономикам. Ведь в них в непроизводственном секторе занято около 60 — 70% работающего населения.

Для характеристики экономики, в которой в качестве доминирующих отраслей сфера услуг, создающая большую часть ВВП, начал использоваться термин «постиндустриализация». Относительная популярность этой темы в исследованиях иностранных и отечественных ученых как раз то и связана со статистическими показателями отраслевой структуры ВВП и занятости.

Казалось бы, какое значение для практики имеет данный терминологический спор?

Дело в том, что терминологическое различие здесь не такое обидное, как может показаться на первый взгляд, поскольку в последнем случае из экономики пытаются выдернуть материальный стержень, оторвать ее от индустриальной базы как основания развития. Тем самым происходит смещение акцентов, имеющих серьезные практические последствия применительно к реальным условиям современной экономики.

Присоединяясь к обсуждению этой темы, хотелось бы отметить следующее. Аргументы об эффективности постиндустриального общества должны убедить всех, что, коль доля сектора услуг у «развитых» стала преобладающей и чуть ли теперь не определяет магистральный вектор эволюции современной цивилизации, то наметившиеся явные тенденции деиндустриализации нашей экономики необходимо считать нормальным явлением. Мол, ничего страшного не происходит, поскольку через нее мы продвигаемся к «постиндустриальным» ценностям.

Такого рода выводы, повторюсь, совершенно некорректны, так как они делаются на основании лишь описания внешней видимой части экономики, без углубленного анализа внутренней сути. Формальная сторона «постиндустриальной» версии принимается ее сторонниками за сущность. Между тем как действительно основополагающим, исторически закономерным процессам развития производительных сил современного этапа индустриализации, разворачивающемуся в мире (индустриализации цифровой, технотронной, наукоемкой) после завершения в основном первой фазы, не уделяется внимания.

Статистика свидетельствует, что, скажем, в США в сфере услуг вместе с торговлей, транспортом, связью, коммунальным хозяйством, финансами и страхованием занято в 3 раза больше работников, чем в промышленности и строительстве. Однако если в США на сферу услуг приходится 80% производства ВВП, то это еще не доказывает «отрыв» сферы услуг от материального производства и переход экономики в «постиндустриальное» состояние, что наступил «закат» промышленных предприятий как таковых. Американская статистика относит к промышленности и строительству только рабочих, тогда как административно–управленческий персонал и ИТР разносятся по «профессиональным услугам». Часть видов деятельности по статистике как бы «уходит» из промышленности.

Но профессиональные услуги, к какой формальной статистической категории их ни относи, без промышленных предприятий не имеют смысла. Меняется лишь соотношение между занятыми непосредственно на производстве и в сфере услуг.

Промышленная сущность их экономики никуда не исчезла. Более того, наоборот, начали принимать меры к обратному.

В  США обсуждается вопрос о том, что, теряя промышленность, страна теряет преемственность технологических процессов и, в конце концов, потеряет лидерство в передовых отраслях. Более того, в послании к конгрессу Барак Обама заявил о необходимости вернуть в США промышленные рабочие места и поставил задачу возродить американскую обрабатывающую промышленность, вернув в страну рабочие места, с тем чтобы в большем количестве производить товары.

В конце января 2014 года было опубликовано специальное коммюнике ЕС «За европейский промышленный ренессанс», в котором первостепенное внимание уделено необходимости повышения спроса на промышленную продукцию, произведенную в Евросоюзе, и активному вовлечению малых и средних предприятий в интеграционные рыночные процессы. Главная идея в том, что сильная, обновленная и усовершенствованная индустриальная база позволит реальному сектору экономики возглавить развитие Европы.

Поиск новой модели роста у разных стран происходит в едином русле осознания значимости реального сектора экономики и прежде всего повышения доли промышленности, так называемая стратегия решоринга (феномен «возвращения» обрабатывающей промышленности в экономику).

Таким образом, получается, что в настоящее время даже страны, выдаваемые апологетами «постиндустриальной» утопии за образец, взяли противоположный курс: на восстановление производства и реиндустриализацию.

Вообще, термины «информационная экономика», «инновационная экономика», «экономика знаний», «постиндустриальная экономика» не тянут на отражение системной целостности экономики. Они лишь номинируют отдельные черты современной экономической системы в ее наиболее развитом состоянии. Но понятийно они неэквивалентны экономической системе. Речь лишь идет о возрастании научных знаний о предсказанном К.Марксом «превращении науки в непосредственную производительную силу».

Как здесь не удивиться тому, что умнее и прозорливее всех в этом, как и в других исторических прогнозных сюжетах, оказался неоднократно «сбрасываемый с пьедестала» К.Маркс, сформулировавший в «Капитале», что при любой высоте своего развития и «во всех общественных формах и при всех возможных способах производства» материальное производство остается областью объективной необходимости. Сопоставьте теперь с «высшим» взлетом «свободного творческого поиска» «постиндустриалистов» (игнорирующих ключевые реальные процессы), выдающих свои догматично–схоластичные посылы антииндустриализационной  аргументации за новаторские теоретические выкладки.

Мы много говорим о необходимости иностранных инвестиций, об их чудодейственных модернизационных свойствах. Мол, широкомасштабные иностранные инвестиции только и способны модернизировать и структурировать нашу экономику, перевести ее в инновационный режим воспроизводства.

При этом привлечение иностранных инвестиций два предыдущих года подряд рассматривается в качестве важнейшего параметра прогнозов социально–экономического развития Республики Беларусь, правда, в текущем — исключено.

Цифры статистики иностранных инвестиций на валовой основе — не более чем внешние кредиты (в 2013 г. составили 14.974,3 млн долл. США), которые привлекаются предприятиями, но которые необходимо возвращать. Они, как покажем, характеризуют уровень наибольшей платежеспособности отдельных секторов экономики на фоне резкого падения финансовой устойчивости обрабатывающей промышленности. Кроме того, они характеризуют, в какой степени и в каких объемах «оккупирована» наша экономика западными банками.

По разделу «Сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство» доля иностранных инвестиций, направленных в эти сферы экономики, от общего объема иностранных инвестиций, поступивших в страну, составила 0,5%, в текстильную и швейную промышленность — 0,2%, в производство кожи, изделий из кожи и производство обуви — 0,1%, в производство машин и оборудования — 2,5% и далее по отраслям обрабатывающей промышленности все на таком же уровне. Выше только в нефтепереработку — 4,9%. А что в сферу обращения?

Скажем, в деятельность, связанную с операциями с недвижимостью, вложено за 2013 г. 795,6 млн долл. США, что выше, чем, скажем, в производство кожи, изделий из кожи и обуви в 66,3 раза, текстильную и швейную промышленность — в 32,2 раза. В сферу чисто торговли — 4.775,8 млн долл. США.

Если иностранным или отечественным инвестором строится торговый центр и продается продукция зарубежного производства, то это фактически такое же предприятие, как если бы отечественные потребители покупали за рубежом продукцию иностранного производства. Можно сделать вывод, что иностранные инвестиции направлены на создание импортного потребительства, на превращение нашей страны в рынок сбыта зарубежных товаров и кредитов.

Отсюда следует логический вывод, что надо бы прекращать жаждать иностранных инвестиций вообще, а разумен будет только дифференцированный подход к иностранным инвестициям — в зависимости от их характера и последствий. Следовало бы и разработать специальные меры по стимулированию и созданию условий всемерного поощрения иностранных инвестиций, но только тех иностранных инвестиций, которые направляются в наиболее инновационные отрасли. 

Необходимо понимать, когда мы пытаемся разрушать свои защитные институты ради «благоприятного инвестиционного климата», не должны забывать, что зарубежные инвесторы из развитых стран имеют бюджетную поддержку для инноваций, разработок и освоения новой техники. Поэтому они не заинтересованы передавать новейшие технологии не только из соображений конкуренции, но и потому что ограничены в этом собственным национальным законодательством и директивами. Но уж точно к нам хлынет «ширпотреб».

Негативному развитию событий все еще есть реальная альтернатива, которая, конечно, не может реализовываться спонтанно, без соответствующих рациональных действий Правительства. Иначе говоря, главным звеном, ухватившись за которое можно вытащить всю цепь наших проблем, является укрепление государства, его конкретных регулирующих функций. Это положение надлежит четко осознать.

Думается, в сложившихся условиях императив нынешнего временного момента — усиление роли государства в первоочередном порядке в качестве прямого источника конечного спроса. Для этого, считаю, следует развернуть финансирование кризисных программ, ориентированных как на развитие инфраструктуры, так и на технико–технологическое обновление производства и его реконструкцию. Вместе с ростом промышленного производства можно будет добиться повышения массового платежеспособного спроса населения. Это же послужит основой для расширения налоговой базы, роста стабильности доходов бюджета, не зависящих от конъюнктуры мировых рынков.

Кроме того, это могло бы ощутимо улучшить положение дел в отраслях, производящих потребительские товары, если удастся сориентировать спрос на отечественные товары. Необходимо уже уходить от объяснения наших проблем в сфере производства потребительских товаров только потерей их конкурентоспособности. Этот довод изрядно надоел. Необходимо начать действовать.

Далее. Без разработок и практического воплощения активной государственной структурно–промышленной политики, считаю, нам не обойтись.

Конечно, можно сослаться на то, что постановлением Совета Министров от 5 июля 2012 г. утверждена программа развития промышленного комплекса на период до 2020 г., но считаю, что получился этот документ, если говорить по сути, декоративно–декларативным, потому что, очевидно, изначально задумывался и принимался в порядке отдачи дани только интеллектуальной моде, не предполагающий каких–либо значимых действий со стороны исполнительной экономической власти.

Следует, однако, особо подчеркнуть: на основе проведения лишь «пассивной» формы промышленной политики, связанной сугубо с четкой институализацией (имеются в виду только институциональные изменения, совершенствование рыночной инфраструктуры «по определению», суть не цели, а средства реализации) и надежным правообеспечением общих («равных») условий функционирования производственных объектов, ни перелома тенденций, ни решения «амбициозных задач», в принципе, невозможно. То есть в деле развития реального сектора экономики не помогут ни идеально и реально применимое «рыночное хозяйство», ни наилучший инвестиционный климат, ни нулевая инфляция и ни все это, вместе взятое.

Ведь почему даже начавшаяся с широкой пропаганды необходимость модернизации, проводившаяся пару лет назад, по существу превратилась в декларативно–пропагандистское заклинание о ее важности? И чиновники, и разного рода разработчики написали уйму бумаг, потратили массу времени на обсуждение, но каков результат? Причина состояла в самой постановке решения этого вопроса, сводящаяся, по сути, к тому, что частный интерес каждого отдельного предприятия и конкуренция спонтанно и эффективно решат задачу модернизации, то есть выступят ее движущей силой. Она не может быть стихийной, а должна проводиться по единому общегосударственному плану.

Реализация таких установок не может не сопрягаться с существенными изменениями в экономической политике государства.

Необходимы меры макроэкономической политики, которые открыли бы возможности для проведения эффективной промышленной политики, стимулирования и создания механизмов поддержки модернизации, обеспечения сбалансированного воспроизводства экономики, а затем и всей промышленности с опорой на государственные возможности и институты развития. Закономерности экономического развития предполагают поддержку определенных пропорций как в структуре национальной экономики, так и в ее отдельных сферах.

Промышленная политика, по моему глубокому убеждению, должна включать ряд мобилизирующих инструментов:

– программа импортозамещения потребительских товаров с целевыми задачами снижения доли импорта в течение 5 лет, скажем, минимум на 20 — 25 процентных пунктов;

– программа импортозамещения в машиностроении.

В любой модели все равно ни одного исключения нет. И не может быть (в этом вопросе должна браться в качестве примера для подражания развитая держава высшего капитализма) — планово–регулируемая система воспроизводства и основное звено — крупная межотраслевая корпорация, по масштабу и строению однотипная с ТНК, ориентированная на завоевание рынков.

Если мы не создаем новых мощных компаний, все остальные результаты нашей деятельности, связанные с инновациями — вроде увеличения числа малых инновационных предприятий, патентов, роста доли НИОКР в выручке и т.п., — придется признать, возможно, полезной и модной, но не всегда продуктивной игрой.

Очевидно, что пресловутый рыночно–конкурентный механизм экономики не способен обеспечить быстрые темпы концентрации производственного капитала и поэтому правительства даже западных стран совершенно справедливо прибегали к интенсификации этого процесса, создавая дополнительные стимулы для концентрации промышленных комплексов.

Мировой опыт свидетельствует, что жизнеспособность и эффективность весьма существенной части малых и средних предприятий в решающей степени зависят от их интегрированности (подрядно–контрактных, лизинговых, франчайзинговых и т.п. формах) с крупными корпорациями. То есть наиболее дееспособные сети малого производственного бизнеса выстраиваются вокруг крупнокорпоративных центров.

Тезис в этом «встраивании» в качестве магистрального направления, к сожалению, никак не могут освоить либералы, заявляя в своих надеждах на «локомотивную» роль малых хозяйственных форм в экономическом прорыве страны.

Мне кажется, что нужно изменить приоритеты всей экономической политики: не «борьба с инфляцией», не членство в ВТО (не подготовившись, не проведя суверенизацию критических отраслей и отраслей доходной базы и механизма воспроизводства, было бы авантюрно вступать в ВТО), а развитие производства и создание рабочих мест.

В таком случае промышленная политика серьезно затронет представителей непроизводственного бизнеса (в том числе торгового, банковского), то или иное ущемление их интересов, а значит, следует ожидать и соответствующую с их стороны реакцию. Она неизбежна.

Необходимо также законодательно включить в перечень целей денежно–кредитной политики и деятельности Нацбанка создание условий для экономического развития, увеличение инвестиций и занятости. Очевидно, потребуется четкое правообеспеченное разграничение инвестиционных денег и денег спекулятивных. Подобного рода разграничивающие институты создавали все ведущие страны. Только на рубеже XXI века был отменен отлично действовавший многие десятилетия после рузвельтовских реформ «закон Гласса — Стигалла» (подразделявший банки на работавшие с реальным сектором и с контрагентами финансовых спекуляций). В СССР до последних лет его существования действовало два контура денежного обращения — наличного и безналичного. Они не смешивались. Безналичные деньги законодательно нельзя было обналичить и использовать на потребление.

Денежно–кредитная политика должна опираться на внутренние источники денежного предложения и механизмы рефинансирования кредитных институтов коммерческих банков, включающих оперативное обеспечение текущей ликвидностью приоритетных сфер.

Уверен, что нужно запустить всю совокупность институтов развития: инновационные фонды, Банк развития, бюджет развития (предусмотреть разделение бюджета текущих расходов и бюджета развития), освобождение от налогообложения всех расходов на НИОКР, освоение новой техники и подготовку кадров для промышленности.

Разумеется, обозначенный перечень не является ни исчерпывающим, ни даже претендующим на относительную полноту: речь идет лишь об абсолютной необходимости срочной корректировки.

Об этом весьма своевременно было сказано Президентом, который призвал не увлекаться «экспериментами», а делать то, что умеем. В том числе и в совершенствовании экономики.

Советская Белоруссия № 239 (24869). Четверг, 10 декабря 2015