Жизнь и судьба панны Людвики

В нашей истории у нее две ипостаси: юная красавица, в которую влюблен Максим Богданович, и почти столетняя ослепшая женщина, в дом которой едут белорусы со всего света.

Она не дожила до векового юбилея всего месяц.

Целый век! Мало кому из наших писателей удалось прожить столько...

И мало о ком существует столько мифов и легенд, как об этой даме с поэтичным псевдонимом Зоська Верас.

1. Людвика и Максим

Красавица с большими выразительными глазами и пухлыми упрямыми губами, изящного сложения, но — энергичная, с деловой хваткой... Еще гимназисткой, активисткой гродненского кружка белорусской молодежи, она играла в любительских спектаклях, была библиотекарем и редактором альманаха кружковцев. Редактор «Нашай нiвы» Власов, когда она впервые пришла в редакцию, изумился: «Мы думалi, што гэта салiдная асоба, а гэта дзяўчо»...

В действительности Зоську Верас звали Людвикой Сивицкой. Родилась она в интеллигентной шляхетской семье, где говорили на польском. Впрочем, дед, Игнат Кулаковский, был собирателем белорусских древностей и даже написал письмо министру просвещения, что образование в Белоруссии должно проводиться «с учетом национальной самобытности здешних людей». Отец говорил с крестьянами по–белорусски, дома хранились тома Сырокомли и Мицкевича... Так что истоки пассионарности есть.

С началом Первой мировой войны Людвика с мамой, Эмилией Сивицкой, перебираются в Минск. Людвика работает в Комитете помощи беженцам. Здесь и встречается с Максимом Богдановичем, который на некоторое время стал ее сотрудником. Зоська Верас оставила о поэте воспоминания «Пять месяцаў у Мiнску», очень живые, увлекательно написанные. Например, как Максим пил чай без сахара в знак солидарности с голодающими детьми, а потом принес целую наволочку сахара, накопленного из своего пайка, — для беженцев. Как «Найчасцей забываўся прыняць лякарствы, не прыносiў ix з сабой... Тады ўмяшалася мая мацi. Угаварыла яго аддаць ёй усе лякарствы i сама яму ix давала ў адпаведны час». И о совместных прогулках с поэтом...

О том, что Максим был влюблен в Зоську Верас, говорят многие. Впрочем, некоторые считают, что Людвика Антоновна сама поддерживала этот миф. Известно, что Богданович, отправляясь в Минск, ждал встречи с другой девушкой — своей давней подругой по переписке Вандой Левицкой, дочкой писателя Ядвигина Ш. Но, как и у сегодняшних молодых, которые знакомятся на чатах и форумах, при «развиртуаливании» случилось разочарование: Ванда Максиму не понравилась, он очень переживал, что не может ответить на ее чувства.

А вот Людвика была красавицей. На выставке, посвященной Максиму Богдановичу и Зоське Верас, среди прочего экспонировалась маленькая записочка, которую поэт отправил во время игры в почту юной Людвике: «Сягоньня я пачуў, што «мая нешчаслiва дзевачка», i думаю ўвесь вечар аб гэтым, але жывем мы, як чужыя людзi, i нi да чаго дадумацца не можна».

2. Людвика и Фабиан

Взаимная симпатия, интерес между молодыми людьми, единомышленниками — что тут невероятного? Но нужно учитывать, что Максим Богданович был смертельно болен, все боялись заразиться, сам поэт старался не подвергать опасности людей... Какая уж тут любовь! Но во время работы в Комитете помощи беженцам любовь у Людвики Сивицкой случилась. Она встретилась с Фабианом Шантырем — пламенным революционером и публицистом... Об этой романтической и трагической истории мы с покойным Виталием Скалабаном написали документальную пьесу «Людвика и Фабиан». Фабиан обрушил на девушку намного младше себя море страстных романтических слов. «...То мне хацелася схапiць Вас i ляцець з Вамi з шалёным пэндам у даль снежнай пустынi i там, тулячы да сваiх грудзей, як дзiця, калыхаць i песцiць, i змагацца за Вас з ураганамi, уюгамi i зверам з усёй дзiкасцю галоднага звера; то хацелася ўтулiць у Вашы рукi сваю атуманеную галаву i плакаць усёй сiлай душы, крывавымi слязьмi сэрца, i скаржыцца без слоў стамлённым тугаю адзiнокiм чуццём; то хацелася стаць грозна ў абароне чагосьцi блiзкага, дарагога, даражэйшага над уласны быт, i гнаць, i руйнаваць усё навокал...» Людвика не смогла устоять перед этим напором... Но она и сама была не слабого характера. Между влюбленными все время происходили стычки — они по–разному смотрели на многое. Фабиан Шантырь, например, гневался по поводу выступления батлейки и цимбалиста, которое организовал белорусский кружок. Шантырь считал это «балаганщиною». Нападал на Максима Богдановича — тот же не упомянул его в своей обзорной статье белоруской литературы. Тем не менее уже было договорено о венчании, но один из знакомых оговорил перед Фабианом Людвику. Тот пришел выяснять отношения, заявляя, что готов простить... Но девушка почувствовала себя оскорбленной... Они расстались.

Когда же в 1919 году они встретились в Минске, встреча была для обоих волнующей... А потом оба снова разъехались. Фабиан так и не узнал, что Людвика впоследствии родила сына Антона, который носил его фамилию. Потому что в 1920 году Шантыря, ставшего к тому времени комиссаром по национальным делам Временного рабоче–крестьянского правительства Белоруссии, расстреляли — тогда многие литературные и политические дискуссии заканчивались пулей в затылок. Людвика вышла замуж в 1926 году, у нее и ее мужа, Антона Войтика, родилась дочь Галина. Виталий Скалабан вспоминал, что до последнего беспокоилась, куда передать на хранение оставшийся у нее портрет Фабиана Шантыря. А последними словами умирающей девяностодевятилетней Людвики Антоновны были: «Фабиан! Фабиан!»

3. Одиночество

Антон Шантырь никогда не видел своего отца. Но были они очень похожи.

В Вильно за белорусское слово, за подозрение в симпатии к Советам можно было попасть в польскую тюрьму, как юный Максим Танк. Зоська Верас, однако, не оставляет своей деятельности. Издает белорусский отрывной календарь, редактирует детские журналы «Заранка» и «Пралеска». А еще заботится об узниках тюрьмы Лукишки. Она переписывалась с одним из них, начинающим поэтом Михасем Машарой, тот слал ей стихи... И Людвика издала за свой счет его сборник «Малюнкi».

Жить становилось все труднее, белорусское культурное пространство в Вильно сужалось. Войтики продали дом и купили гектар земли под Вильно, в Нижних Панарах, построили дом, посадили сад... Этот дом стал легендарной «Лясной хаткай», где Зоська Верас прожила 70 лет и где собиралась белорусская интеллигенция.

После 1939 года — новые проблемы... Теперь уже вылавливают врагов советской власти... Арестованы многие друзья. А потом — война. Спасались тем, что Людвика занималась садом, выращивала лекарственные растения. В 1946 году арестовали Антона. Приговорили к расстрелу, затем изменили на 25 лет ИТЛ. Антон прошел весь ад северных лагерей, вернулся в 1956 году... Но здоровье было подорвано, он умер в 1958–м. Десятью годами раньше не стало его отчима. Людвика осталась одна.

4. «Ботанический бог»

Владимир Короткевич в переписке как–то назвал Людвику Антоновну «паважаны наш батанiчны бог». Это не случайно. Дед Зоськи Верас по матери был известным пчеловодом и садоводом. Ботаникой Людвика увлеклась еще в гимназии, а в 1914–м окончила курсы «Огородничество, садоводство и пчеловодство», получила звание инструктора, начала составлять «Батанiчны зельнiк». Был и комический случай в истории «ботанического бога». Когда во время Первой мировой войны Зоська Верас работала в Комитете помощи беженцам, Александр Власов, который в то время занимался общественной деятельностью в Минске, поручил ей организовать под Минском выращивание капусты. Девушка все просчитала, но когда выехала на назначенное место, оказалось, что там — сплошная глина, а воды нет. Людвика Антоновна называла это неудавшееся начинание «Капусныя праекты Аляксандра Уласава».

5. Дом Зоськи Верас

В Белоруссии о Зоське Верас вспомнили только в 1961 году благодаря историку Арсению Лису. В 1982 году 90–летнюю Людвику Антоновну приняли в Союз писателей, в 1985 году у нее вышел сборник стихов и рассказов для детей «Каласкi». До последнего она была деятельной. В одном из писем признавалась: «Цяпер у самым–самым канцы жыцця стараюся перадаць маладым тое, што маю ў памяцi з часоў працы ў Гродна, Менску, Вiльнi... Таму мушу шмат пiсаць, шмат адказваць на лiсты, расказваць пры сустрэчах. Цi ўдаецца ўсё перадаць? Усё прыпомнiць? Не ведаю... Але стараюся...»

А в 1990 году, когда Людвику Антоновну забрали к себе дочь с зятем, сгорела ее «Лясная хатка».

Факты «СБ»

В 2010 году на киностудии «Беларусьфильм» режиссер Ирина Волох сняла фильм о Зоське Верас.

Зоська не признавала черновиков, ее рукописи — без единой правки.

Юная Людвика Сивицкая участвовала в похоронах Элизы Ожешко, когда все гимназистки Гродно в форменных платьях стояли с цветами в руках от дома писательницы до Фарного костела.