Любовь Черкашина: интервью обо всем

Искренне удивляюсь — как она все это успевает? Вот недавно дочку родила, как говорится, практически «без отрыва от производства». Поздравляем! Знакомьтесь — бронзовый призер Олимпийских игр в Лондоне, один из тренеров нашей сборной сегодня Любовь Черкашина собственной персоной.

фото белта

О прошлом

— Каким вам запомнился Брест вашего детства?

— Это город, при мысли о котором сразу тепло в сердце. Город мамы–папы, в который хочется возвращаться, где понимаешь, как соскучилась по тем тропам, по тому депо троллейбусному, по тем каштанам. По листьям, которые с них опадают, и ты идешь, как в океане. Смешно, сейчас приезжаю — и понимаю: то ли я выросла, то ли город стал меньше. Смесь любви и ностальгии... По воскресеньям мы с мороженым ходили в библиотеку.

— Нельзя же с мороженым!

— А пока доходили, мы его съедали, брали книжки, шли обратно и клянчили на второе мороженое. Но это никогда не прокатывало в большой семье, потому что каждый рубль был на счету. В 12 лет я переехала в Минск, и первое время мама каждое воскресенье приезжала. Вот для меня детская столица — это Брест, а в Бресте — мама.

— Если не спортсменкой, кем бы Люба Черкашина могла стать?

— Ветеринаром. Домашние животные, огромное количество коз, кур, коров, свиней у бабушки в деревне. В 9 лет мы умели и пасти, и поить, и доить, и варить корм — мы умели все на свете. Судя по тому, как нас воспитывала мама, мы бы в любом деле достигли максимума. Сестра окончила с золотой медалью школу, а мой брат, кажется, из газонокосилки может собрать мопед. Ну а я добилась в спорте.

О спорте

— Как это, 15 лет отдать спорту и только спорту...

— А потом снова отдавать, но с другой стороны?

— Ну да. Был «переходный» период, когда не знаешь, что делать?

— Абсолютно не было. Был, по сути, только один месяц, когда я такая: «Ой, а чем мне заняться?» Очень благодарна Ирине Юрьевне Лепарской, которая посоветовала — и я оказалась в гимнастике «с другой стороны». Потом закрутилось с комиссией спортсменов в Международной федерации, потом тренерская деятельность, потом общественные нагрузки в Олимпийском комитете — и я понимаю, что я все равно в спорте. Нет даже времени подумать, чем мне заняться с утра.


— Это хорошо?

— Это — супер, чувствовать жизнь. Даже не устаешь, потому что напитываешься какой–то энергией, потому что ты — в жизни, в струе рабочей. Плюс у меня получилось соединить это с семьей.

— Не страшно было поначалу?

— Надо учиться у людей, надо не стесняться спрашивать, надо вникать в документы. Но когда я захожу в НОК, то в первую очередь понимаю, что это мой дом. Дом призера Олимпийских игр. Дом человека, который что–то внес в олимпийское движение.

— В НОК вы занимаетесь программой «Женщины и спорт». Женщины и бокс, женщины и штанга, женщины и вольная борьба — вам не кажется, что все это напоминает «женщина и не совсем»?

— А мужчина и синхронное плавание?

— Еще хуже, особенно если с прищепкой на носу!

— В современном мире, как мы видим, очень многие границы и рамки стираются. И куда женщинам еще недавно нельзя было даже входить, теперь мы там можем и руководить. Политика МОК — это гендерное равенство. И если смотреть в рамках всего мира, то женщины еще и отстают.

— Так и пусть отстают!.. Женщина и вольная борьба — Люба, вы же художница! Где там эстетика?

— Но Василиса Марзалюк — красавица! Видите, это вы не со шведкой разговариваете, я еще лояльна. Наши спортсменки, даже в «не женских» видах спорта, — они абсолютно женственны: следят за собой, у них грация, нежность какая–то. Я, может, и соглашусь с вами — но только когда в художественной гимнастике будут мальчики (смеется).

О культуре

— Танцуют бальники, катаются фигуристы, выступают художественные гимнастки — на кого зритель будет больше смотреть?

— Я бы раздала поровну процентов. Гимнастика уникальна своим «трюкачеством». Плюс феноменальная работа тела: невероятные шпагаты, в это время что–то еще делаешь с предметами, и все это у тебя музыкально получается. Не смотреть на фигурное катание невозможно: такая скорость движения, такие вращения — непонятно, как это можно так быстро сделать. И на спортивные танцы тоже интересно смотреть: у них столько мелкой работы, она, мне кажется, ресницей может выразить музыку. И подача там есть: как женщина двигается, как она ногу выставила, на бедрышко посмотреть (показывает)...

— Почему художницы, которым музыка нужна позарез, не заказывают ее у белорусских композиторов?

— Нашим композиторам будет очень сложно — велика специфика спорта.

— А вы не жалейте заранее наших композиторов!

— Мы работали с ними: нам записывала «Камерата», напевала мама Ксюши Ситник, был Саша Немо. Когда попробовали дать одному из наших композиторов, стали понимать, что это затяжной процесс. А нам надо быстро.

— Белорусская культура — что это для вас?

— Культура Беларуси — это я сама! Да, каждый белорус несет белорусскую культуру, по–другому не может быть. Мы что, только на историю будем кивать? Мы же тоже должны ее как–то дальше продвигать?!

— Говорят, вы в последнее время зачастили в наш Большой театр?

— Я не так много раз была в опере, но она мне очень понравилась. Честно, я думала, будет скучно, а она произвела на меня впечатление. Теперь стараюсь, когда в Минске и нет соревнований, обязательно посмотреть. Как когда–то в детстве мама приезжала на воскресенье и меня малую тягала: и в театр Янки Купалы, и туда, и сюда. Помню и «Три поросенка», и «Щелкунчика»... Я говорила: «Мама, боже, ну можно я посплю?» А сейчас, приходя в театр, думаю: «Боже, какая мама молодец!»

— Своих детей будете заставлять ходить в театр? Вообще заставлять — будете?

— Посмотрим. Мне кажется, пока ребенку не покажешь, он и не поймет, хочет он или нет. Поэтому первый раз все равно придется заставить. А дальше уж как пойдет.

— Как по–вашему, жизнь дает человеку второй шанс?

— Это человечество и придумало. Жизнь дает человеку жизнь, а дальше он сам.

mukovoz@sb.by