Политика лезет в спорт, нарушая принципы «Олимпийской хартии»

На днях Международный союз современного пятиборья тоже перенес в неизвестном пока направлении чемпионат мира по пятиборью, который Минск был готов принять 7—13 июня. Не остановило даже то, что чемпионат — отборочный турнир к токийской Олимпиаде, стартующей уже в июле.

Руководители мирового пятиборья проявили максимум возможного дипломатического такта. Поблагодарили организаторов, обещали в будущем провести в Беларуси не отмененный, а, обратите внимание, перенесенный чемпионат. Свое решение объяснили нынешней обстановкой в стране, которая может поставить чемпионат под угрозу. Все‑таки странно: именно теперь, когда предстоит лихорадочный поиск приемлемой площадки, чемпионат как раз и находится под определенной угрозой.

Но тут уж не до спортивной стороны дела. Вспоминаю 13 своих Олимпиад, начиная с безобразно организованной монреальской, 1976 года. И те две, что проходили на родине, — взлелеянные, выхоленные, умело и с душой подготовленные — им как раз и угрожали больше остальных. Игры XXII Олимпиады в Москве понесли тяжелые потери из‑за впервые примененного в мировой практике масштабного политического бойкота, объявленного американцами. Предлог — ввод советских войск в Афганистан. Результат — всего 80, а по некоторым, в том числе и моим подсчетам, 82 приехавшие страны, вместо ожидавшихся полутора сотен. Но тогда МОК, ведомый ирландским лордом Маклом Килланином, был действительно мощным, независимым. И президент Килланин не испугался лично пообещать президенту США, что Игры‑1980 в Москве состоятся, если даже в СССР приедет всего лишь один представитель МОК. А на вопрос, кто же этот один и такой смелый, ответил коротко: «Это я». И весь МОК, включая и двух его американских членов, единогласно проголосовал: «Играм в Москве быть. Спорт — вне политики». Да, были люди...

После ухода Килланина и сменившего его хладнокровно бесстрашного испанского банкира маркиза Хуана‑Антонио Самаранча МОК здорово ослаб. Склонял голову под политическими налетами американцев новый его глава Жак Рогге. Думаю, с той поры пошло‑поехало.

Когда пробил час Сочи‑2014, и придраться в политическом смысле было не к чему. Но предлог можно выдумать всегда. Из все тех же США прозвучали дребезжащие голоса об обязательной отмене Олимпиады из‑за неподобающего отношения к сексуальным меньшинствам. Но не было этого и в помине! Однако отыскали статью в нашем законе, запрещающую растление малолетних, чего нагло хватило для обвинений в нарушении прав человека. А коли так, никакой Олимпиады. И самое несмешное, из искры сумели раздуть пламя. Из сотен и сотен пережитых за полвека пресс‑конференций выделю одну, посвященную легкой атлетике, с зимой и близко не связанную. Журналисты, но только не спортивные, передавая, иногда перекидывая друг другу микрофон, сорвали пресс‑конферен-цию, долдоня о попрании прав ЛГБТ‑сообщества. На следующий день и отчеты вышли соответствующие: отменить Игры в Сочи. К счастью, предлог оказался совершенно дурацким.

Слишком долго шел я к пониманию того, что любое событие можно сознательно неверно истолковать и преподнести в полностью извращенном свете. А там уж заглотит почтенная публика — не заглотит. С появлением и развитием социальных сетей глотают все чаще, не поперхнувшись. И бьют все прицельнее и все болезненнее. И все по нам, а теперь вот и по белорусам.

Противников, выкручивая им руки, стараются не просто сломать, а выбросить из игры. В 2016‑м Россия была на грани лишения права участия в Олимпиаде в Рио. «Олимпийская хартия», верность принципам Пьера де Кубертена... Об этой ерунде не думали политические руководители могущественных стран, наседая на президента МОК Томаса Баха еще не с приказом, но очень похожим на него требованием не допускать уже приехавшую за тридевять земель команду России к стартам.

И тогда президент и олимпийский чемпион Бах исхитрился вывернуться, найдя своеобразный, не бесспорный, но все же выход. Потихоньку отдал право допуска россиян и России международным спортивным федерациям. Они по престижу и уровню ниже МОК, сравнительно менее зависимы от политических интриг и в силу этого более самостоятельны в принятии решений. Томас Бах угадал и предугадал. Кто сохранил хоть относительную порядочность, верность спорту, тот допустил на уровне федераций участие россиян. А русофобы типа президента Уорлд Атлетикс англичанина Коэ позволили выйти на старт лишь одной представительнице нашей легкой атлетики. И то лишь потому, что та живет в Штатах. Пусть без флага и гимна, в ослабленном недопусками составе, но мы прорвались в Рио.

Сейчас российский спорт и, думаю, спорт Беларуси тоже ждут новые испытания. На МОК давят политики, и не только североамериканские. Европейский парламент вдруг заинтересовался спортом. Выставляются политические требования, выдвигаются условия, со спортом ничего общего не имеющие. И на спонсоров, предполагаю, всегда найдется управа: могут отказаться вкладывать деньги, как отказались это делать в случае с Минском «Шкода» и «Нивеа». А некоторые руководители спортивных федераций готовы бежать быстрее американского паровоза. Тот же Коэ уже определил взятую с потолка квоту: в Токио в лучшем случае смогут соревноваться только 10 отобранных Уорлд Атлетикс россиян. Почему 10, а не 7 с половиной?

И Баху, который за неимением конкурентов будет избран в марте на новый президентский срок, придется, возможно, труднее, чем четыре года назад. Политическая обстановка накалена, требования вкладывающих в истощенный пандемией олимпийский бюджет все категоричней.

Николай Долгополов