Заложник своей мелодии

Когда накануне вечером рассматривал в бинокль противоположный берег, то показалось, что у полуразрушенного мостика мелькнула тень. Еще совсем недавно это место нередко посещали рыбаки, но, после того как один из них провалился из‑за подгнивших досок в воду и сломал ногу, туда больше никто не ходит. Мужчину спасли, сам же мостик, когда‑то сооруженный по желанию банкирши Натальи Алексеевны и выглядевший вполне роскошно по местным меркам, продолжал разрушаться.

«Кто бы мог там оказаться?» — размышлял я. Скорее всего, не из местных. Раньше здесь часто гостили дальние и не очень родственники Натальи Алексеевны. Большой дом тоже по распоряжению хозяйки построен в очень живописном месте на пригорке. Когда бизнес‑леди была здорова, то при первой возможности приезжала отдохнуть в милые сердцу места из Москвы, в которой уже давно обосновалась. Хоромы ей возвели на совесть — дом и сейчас как новенький, а вот мостик с годами стал ветшать от непогоды и влаги.

коллаж юлии костиковой

Мне довелось в свое время застать Наталью Алексеевну, как говорится, на ходу, когда она собиралась возвращаться в Белокаменную после недельных каникул в любимом доме. Однако встреча была слишком короткой, чтобы узнать эту интереснейшую женщину пообстоятельнее. Она, увы, заболела какой‑то агрессивной формой онкологии и умерла, завещав похоронить ее в родных местах. Кладбище, на котором упокоилась Наталья Алексеевна, к слову, расположено буквально в двухстах метрах от упомянутого особняка.

На следующий день решил изменить маршрут утренней прогулки и пошел по неухоженной дороге мимо дома банкирши. Издали заметил, что ставни в обычно пустующем доме открыты. Вскоре на пути встал белый лабрадор. Люблю эту дружелюбную породу, и молодой пес, видимо, почувствовал это, потому не сразу откликнулся на зов хозяина, а продолжил разглядывать незнакомца.

С другой стороны дома вышел мужчина лет сорока и приветливо поздоровался. Мы познакомились.

— Хорошие родственники у покойной Натальи Алексеевны, — сказал я. — Не забывают ее, навещают в пустынном месте.

Мужчина, представившийся Давидом, с легкой улыбкой произнес:

— Умницей была наша Наталья Алексеевна. Словно предвидела: здесь и отдохнуть душой можно, и помянуть ее вдали от суеты людской. Можете верить, можете — нет, а в первую ночь здесь она пришла ко мне и так ласково поблагодарила за визит. Во сне, конечно.

Позже от соседа Павла я узнал, что Давид, или, как еще его звали, Дэвид — приемный сын банкирши. Есть еще двое. Родная дочь, тоже Наталья, раньше частенько сюда наведывалась, но потом заболела, прошла серьезную терапию.

Давид выглядел вполне здоровым, успел даже наколоть дров для бани. Парень пожаловался:

— Раньше с мостика здесь можно было порыбачить, но он сейчас разрушен. В других местах все заросло, к воде не подойти.

— Покажу вам одно тайное местечко неподалеку, куда ходят местные из деревни, — сказал я. — Никто без улова не остается.

— Буду признателен, — оживился гость и пригласил меня на ужин.

Когда жара начала спадать и появились первые признаки волшебного по красоте заката, я взял копченого угря, трехлитровую банку березового сока и отправился в гости к новому знакомому. Он, тоже неплохой повар, из московских консервов приготовил несколько вкусных блюд. Мы сидели на веранде, и казалось, в этот тихий вечер даже комары не торопились испортить нам настроение. Во время беседы я озвучил интересовавший меня вопрос:

— Что же все‑таки произошло с таким талантливым певцом (я назвал фамилию)? В интернете не смолкают слухи, что это якобы самоубийство. Мне лично трудно поверить, что успешный артист мог совершить подобную глупость, да еще и из‑за неразделенной любви. Просто уму непостижимо! Ему же сорок лет было…

Вопрос этот задал не просто так: Давид работает в крупном оркестре саксофонистом (вообще‑то, специализируется на флейте, но такой вакансии не было). Не мог столичный музыкант не быть знакомым с ушедшим из жизни артистом. И точно…

— Я знал его, конечно, — ответил после паузы Давид. — Мы не раз выступали вместе на концертах. Скажу только, что человек он был очень приятный. Красивый, статный, а главное, действительно талантливый исполнитель. Мы все были в шоке, узнав о случившемся. В те дни он был на пике бракоразводного процесса, который затеяла его жена. У людей такого плана очень ранимая душа. Вот, наверное, и не выдержал…

Мы заговорили о тех, кто, напротив, выстоял в подобных ситуациях. В том числе о моем земляке Юрии Антонове. Композитор (несколько раз неудачно женат) на склоне лет живет в своей усадьбе в окружении кошек и другой живности. Да мало ли трудных историй любви в мире артистов и певцов, некоторые из них после разводов и расставаний с любимыми продолжили свой жизненный путь в гордом одиночестве.

Я не тянул Давида за язык, но в тот вечер узнал, что и он пережил подобную драму. На вопрос, почему у него нет ни супруги, ни детей, мой собеседник лишь грустно улыбнулся и потрепал за ухом лабрадора по кличке Аскольд.

Давид не знал родной матери и не помнил, как оказался в детском доме, откуда его увезла Наталья Алексеевна. Женщина, несмотря на занятость и на то, что у нее была родная дочь, умудрилась подарить тепло домашнего очага не только Давиду, но и еще двум мальчишкам. Они выросли толковыми и благодарными. Особенно Наталья Алексеевна радовалась успехам Давида в музыке, талант к которой проявился у него довольно рано. А вот личная жизнь началась у парня достаточно поздно. Когда в оркестре узнали, что его мама умерла — а он всегда называл ее именно так, — как‑то ближе всех к нему оказалась черноглазая девушка Ольга — первая скрипка. Они начали встречаться. Вот и остаться бы ему со своей Оленькой, но в жизни случился интересный поворот…

Как‑то Давид сочинил мелодию и показал дирижеру. Тот решил включить ее в программу, исполняемую оркестром. На концерте случайно оказалась тренер по фигурному катанию. Мелодия ее заинтересовала, и она попросила разрешения использовать музыку в подготовке программы своей подопечной Виктории. Успех был ошеломительный. Тренер познакомила Вику с автором победоносной мелодии, и у них закрутился бурный роман. Правда, длился совсем недолго. Эмоциональная и легкомысленная Вика как загорелась, так и остыла, быстро увлекшись другим парнем. Да, они были разные по характеру — огонь и лед, которым, как ни странно, был Давид, но все же…

Кто‑то из приятелей сказал молодому человеку, что ему стоит вернуться к человеку их круга, то есть Ольге. Но той и след простыл: девушка приняла приглашение итальянского оркестра с очень приличным вознаграждением. Ходили слухи, что она готовится к браку с пожилым, но весьма известным дирижером.

— По сути, я оказался заложником своей мелодии, — с грустной улыбкой закончил рассказ Давид. — Не будь ее, не встретился бы с роковой для меня женщиной. Видимо, никогда не избавлюсь от болезненной любви к ней. В любом случае любовь — божественный дар, надо благодарить Небо за то, что оно тебя так наградило. И я благодарен… Хотя бы за то, что в моей жизни была Вика, были неповторимые минуты и часы абсолютного счастья, когда мы оставались наедине. Я не чувствую себя обделенным…

На прощание Давид попросил меня подсказать контакты кого‑нибудь в лесничестве, кто смог бы отремонтировать почти разрушившийся мостик. Вспомнил, что это место когда‑то называли «купальней русалок». Человека, который мог бы взяться за такую работу, знал и готов был привезти его сюда, чтобы стройка не затягивалась. Мне и самому нравилось здесь когда‑то рыбачить.

Следующим вечером я сидел уже в своей беседке за чаем, и вдруг мне показалось, что слышу звуки саксофона. Поднялся и пошел к берегу, откуда они должны были слышаться еще более явственно. И точно…

Понятно, что с ночным саксофоном на другом берегу был Давид. Кому посвящал чарующую мелодию? Вероятно, роковой Вике. Хотя не исключено, что посвящение это объединяло и грусть о том, что где‑то под солнечным небом Италии о нем вспоминает и его Оленька. Кто знает?

Мелодия долго не прерывалась. Похоже, произведение не новое. Может быть, то самое… Надо спросить Давида, когда вновь встретимся. В эти мгновения казалось, что вместе со мной заслушались чарующей музыкой и само озеро, и молодой месяц над ним.

Я вернулся к дому и еще долго сидел, не зажигая света. На ум почему‑то пришла поговорка: воспоминаний много, а вспомнить нечего. С улыбкой подумал, что это точно не обо мне…